Слуга Империи - Вурц Дженни - Страница 83
- Предыдущая
- 83/181
- Следующая
Но этим людям не пришлось дожидаться долго. В дальнем конце арены распахнулись створки больших ворот, и взорам зрителей предстало порождение ночных кошмаров.
Это чудище, казалось, состоит целиком из клыков и смертоносных челюстей; размерами не уступая слону, оно двигалось на своих шести лапах по-кошачьи быстро. Тут уж и Мара, не удержавшись, закричала:
- Харулт!
Самый ужасный из хищников Келевана, внезапно выпущенный из темного подвала на яркий свет, моргнул и разразился хриплым ревом. Чешуя, как броня, защищала его шею и туловище. Он несколько раз повел головой туда-сюда, принюхиваясь в поисках добычи. Толпа замерла в ожидании. Но вот зверь учуял присутствие маленьких - по сравнению с ним - людишек на жестоком пространстве арены и, воинственно пригнув голову, рванулся вперед с непостижимой быстротой.
Воины разбежались по сторонам, но не в безрассудной панике, а в отчаянной попытке привести хищника в замешательство. Зверь не издал ни звука, но, придя в ярость, сосредоточил свое внимание на одном из воинов. Бросок, блеснувшие зубы - и мгновенная остановка там, где только что стоял человек. Теперь это были останки, раздавленные чудовищной лапой, и харулт сожрал их - вместе с песком и оружием - в два глотка.
Кевин не мог отвести взгляд от арены: скорбь, гнев, сострадание леденили душу. Пока харулт разделывался с первой жертвой, остальные воины перегруппировались за спиной у зверя и развернули приготовленные сети. Монстр нацелился и снова бросился в атаку. Люди стояли неподвижно до последнего мгновения; но потом, раздавшись в стороны, набросили на харулта свои охотничьи снасти. Крючья впились в густую шерсть, и чудовище запуталось в сетях.
С восхищением и страхом Кевин наблюдал, как устремился на врага воин с пикой. Его оружие было несомненно добротным, но чешуя у хищника оказалась слишком прочной. Воин вложил в удар всю свою силу, но ее хватило лишь на то, чтобы пробить чешую, и рана, причиненная наконечником пики, раздражала харулта не сильнее, чем укус насекомого; его жизненно важные органы остались невредимыми. Людям стало ясно, что повторять подобную попытку бессмысленно: она не достигнет цели. Двое из них быстро посовещались и бросились назад, где извивался на песке хвост чудовища. У Кевина даже дух захватило, когда, вопреки всем резонам, его земляки рванулись к харулту, вознамерившись взобраться по хвосту к нему на спину и пустить в ход длинные ножи, чтобы поразить зверя в позвоночник.
Кевин чувствовал, как слезы подступают у него к глазам. Мужество двух смельчаков произвело впечатление даже на Люджана.
- Такую отвагу не часто встретишь, - сказал он.
В ответе Кевина звучала гордость, смешанная с горечью:
- Мои земляки умеют смотреть смерти в лицо.
Харулт почувствовал укол в спину. Он напрягся, сделал рывок - и скинул с себя сети, которые отлетели, закручиваясь, словно лопнувшая струна. Хвост хлестнул по песку с такой силой, что один из удальцов не удержался, пролетел по воздуху и ударился о землю, слишком ошеломленный, чтобы попытаться убежать. Следующий удар хвоста рассек его пополам. Оставшийся в живых изо всех сил цеплялся за чешую зверя. Спрыгнуть вниз означало быть растоптанным; оставаться на хребте хищника было чистейшим безрассудством.
Харулт разъярился не на шутку. Он вертелся на месте, щелкал челюстями, молотил лапами, но его удары каждый раз приходились на несколько дюймов от цели, потому что мидкемиец продолжал взбираться все выше и выше.
Гул одобрения прокатился по ярусам стадиона. Человек неуклонно продвигался вперед, хотя его швыряло и подбрасывало, как обезьяну на ветке, колеблемой ураганом. Он достиг сустава над задними ногами и по самую рукоять всадил клинок в спину гигантского монстра.
Обе задние ноги резко подогнулись; человеку удалось удержаться лишь ценой огромных усилий. Зверь содрогался и корчился от боли и лютой злобы; он крутил шеей, пытаясь укусить своего мучителя, но для этого его массивному телу не хватало гибкости.
Человек с трудом выдернул свое оружие из пробитой кости и шкуры. Харулт ревел и дергался, и бесполезные конечности взрывали в песке глубокие борозды. Человек держался крепко и дюйм за дюймом приближался к следующему сочленению хребта. Он снова вонзил нож между позвонками и наконец перерубил хребет. Средняя пара лап тут же обмякла.
Люди на земле поспешили ослепить и отвлечь парализованного монстра, чтобы дать своему товарищу возможность благополучно спрыгнуть на песок, после чего отступили от поверженного хищника и дождались, когда его судороги замедлились и в конце концов прекратились совсем.
Толпа восторженно вопила, и Люджан не скрывал восхищения. Словно забыв на мгновение, что обращается к рабу, он сказал:
- До сих пор ни одного харулта не удавалось прикончить со столь малыми потерями. Обычно гибнет по крайней мере в пять раз больше воинов. Твои соотечественники снискали себе высокую честь.
Кевин уже не сдерживал слез. Хотя все эти люди были ему не знакомы, он сердцем чувствовал свою близость к каждому из них. Он понимал, что они не испытывали ни малейшего удовольствия или гордости от своего подвига: то, в чем цурани видят дело чести, для его земляков было просто делом выживания.
По их щекам тоже струились слезы. Усталые от изнеможения, одинокие в чуждом мире и сознающие, что им, возможно, никогда больше не доведется вновь увидеть свой дом, мидкемийцы покинули арену, на которую погонщики вывели несколько упряжек нидр, чтобы вытащить тушу харулта; грабельщики и рабы со скребками позаботились о том, чтобы никакие следы на песке не напоминали о кровавой драме.
Внезапно сообразив, что он привлек к себе внимание Мары, Кевин постарался взять себя в руки и принять более уместный вид. Хотя правящей госпоже и не подобало выказывать даже намек на сочувствие кому бы то ни было, она передала свою пустую чашу мастеру тайного знания и едва различимым шепотом осведомилась:
- Можно ли считать, что мы отбыли здесь сколько положено и теперь можем уйти?
Аракаси метнул на Кевина предостерегающий взгляд: никто не должен был и мысли допустить такой, что властительница не находит удовольствия в жестоких кровопролитных игрищах.
- Я бы многое отдал, чтобы иметь возможность сказать "да", госпожа, но если ты покинешь свою ложу раньше, чем начнут сниматься с мест твои враги...
Мара ответила легчайшим кивком и обратила лицо к арене. И уже одно то, что она вынуждена все это терпеть только для вида, привело Кевина в. гнев. Забыв обо всех правилах приличия, он прошептал:
- Никогда мне не понять ваши игры...
Его протест потонул в громовых звуках труб. Работники, наводившие порядок на песчаном поле, умчались. Распахнулась еще одна дверь, и на арену вытолкнули десяток воинов в причудливом боевом облачении. Их запястья защищали широкие кожаные браслеты с шипами; над тюрбанами колыхались разноцветные плюмажи. Они прошли к центру арены с таким видом, как будто для них вообще не существовало публики на трибунах, ради развлечения которой они и были сюда доставлены.
Они остановились в спокойных и уверенных позах, не выпуская из рук щитов и мечей.
Кевину доводилось слышать рассказы о гордых обитателях дальневосточных гор. Они были единственными, кто сумел нанести поражение могучей Империи, но были вынуждены заключить навязанное им перемирие за несколько лет до вторжения Цурануани в Мидкемию.
Снова зазвучали трубы, и глашатай объявил:
- Поскольку эти солдаты из Турильской Конфедерации нарушили мирный договор с Империей, нападая на солдат императора, они отвергнуты собственным народом, объявлены вне закона и подлежат смертной казни. Они будут сражаться против пленников из мира Мидкемии. Бой кончится, когда на арене останется только один, способный держаться на ногах.
Трубы возвестили начало схватки. Распахнулись двери в конце арены, и тут уж не смолчал Люджан:
- О чем, интересно, думал главный распорядитель игр? Люди из Турила не станут сражаться друг против друга, если перебьют всех мидкемийцев. Да они скорей испустят дух, проклиная императора, чем поднимут меч на соплеменника!
- Предыдущая
- 83/181
- Следующая
