Кодекс Крови. Книга IV (СИ) - Борзых М. - Страница 49

— Объясни, — тут же набычился Слава, отчего шрам на его лице заалел. Всё-таки серьёзная его тварь задела, раз даже в семье императорского лекаря не смогли свести отметину.

— Кто из вас рассказал о Киране? — с вежливой улыбкой разжевал я суть своих претензий.

Борис Сергеевич нахмурился. Кажется, он быстрее других смог сопоставить цепочку событий, ибо сам в ней участвовал.

— Они здесь ни при чём, Михаил, — попытался он выгородить своих детей. — До императора эту информацию донёс я и был неправ. Каюсь.

— Мне от вашего «каюсь» ни холодно, ни жарко, Борис Сергеевич. То, что ваша семья на правах будущих родственников оказалась осведомлена о крайне деликатной ситуации в моём роду, было актом доверия и чрезвычайной глупости с моей стороны, — я отставил в сторону опустевшую чашку. — Мне плевать, в связи с чем вы решили поделиться тайнами чужого рода с императором, мне также плевать, чем вы руководствовались при этом. Факт остаётся фактом, ваши дети не удержали язык за зубами, унаследовав сию черту от вас. Это чуть не привело к проблемам для моего рода, а также могло обернуться психологическим и политическим насилием над моей сестрой, что неминуемо привело бы к военным действиям с моей стороны.

Честно говоря, я был сейчас весьма резок, особенно с учётом перспективы проведения операции у Нарвы, но они даже не представляли, во что могла вылиться их беспечность. Даже близко не представляли.

— Дети, выйдите! — скомандовал Подорожников. Света и Слава молча покинули свои места, у Светланы на глазах блестели слёзы, но она сдерживалась, а её брат, увидев такую картину, закусил губу. Уже на пороге малой столовой он обернулся ко мне и чётко произнёс:

— Она тебя не предавала. Это я сказал, советовался с отцом по операции для Нарвы.

На этом Слава вышел и прикрыл за собой дверь. Мы же с Борисом Сергеевичем остались одни.

— Я не могу ему врать, — Подорожников смотрел за окно, где ещё даже не занимался рассвет, — особенности клятвы на крови, принесённой при вступлении в должность.

О чём-то таком я догадывался, но легче мне от этого не становилось. Затребуй император Кирану пред свои ясные очи сейчас, и девочка потеряла бы любую свободу выбора. Я бы вступился за неё всем, что имею, но, боюсь, против императорских ресурсов без использования кровавого безумия я продержался бы недолго.

— Борис Сергеевич, как я уже сказал, два неосмотрительных разговора чуть не стоили жизни всему моему роду. Как вы думаете, как я должен был на это среагировать?

— Неужели она настолько сильна, что император без зазрения совести вырезал бы ваш род, лишь бы получить её?

— Откровенно разговаривать с вами на тему внутренних дел моего рода я не буду, чревато, знаете ли, — криво усмехнулся я, не подтверждая и не опровергая его догадки, но лекарь сделал свои выводы.

— Мне искренне жаль, что так вышло, Михаил, — в голосе Подорожникова сквозила печаль.

— Мне тоже, — отозвался я, — но почему-то, обнаружив вашего внука, я пришёл к вам, а вы ко мне — нет.

Снег пушистыми хлопьями укрывал землю, делая всё вокруг нарядным и похожим на дом. Умом Кирана понимала, что её дом теперь в этом мире, но слишком быстро произошли все перемены. Прожив почти два десятка лет в вечном холоде, она с удивлением примеряла на себя иномирную действительность. Больше всего ей нравились деревья. Здесь они были двух основных видов: лиственные, уже обнажёнными, укладывались спать, хвойные же изумрудной зеленью иголочек ловили снежинки.

Киране нравилось бывать в лесу, в нём она чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Чтобы не тратить драгоценное время впустую, девушка делала пробежку утром и вечером, во время которой раскладывала по полочкам всю информацию, усвоенную за день. Вначале Борзый упорно пытался составить ей компанию, но вскоре понял, что от такого бега нет толка. Во-первых, Киране приходилось замедляться, чтобы кровник не отставал, а, во-вторых, Борзый не мог бежать там, где бегала девушка. Всё потому, что Кирана торила дорогу напрямую, не обращая внимания на огромные болота, окружающие имение со всех сторон. Ей, обладающей магией воды, было глубоко всё равно на топи. Их поверхность с лёгкостью удерживала девушку, позволяя бежать в любом направлении, словно по суше. Видя такую ситуацию, Борзый сдался.

Киране вручили рацию и маячок на случай, если она заблудится. А уж когда она на тренировках смогла показать уровень магии, значительно превышающий уровень «охраны», то и вовсе успокоились. Но стоило отдать должное их предусмотрительности, Кирану обвешали амулетами на все случаи жизни: от магии смерти, от ментальной магии и, боги знают, от какой ещё.

Охотница на всё согласилась, лишь бы получить право на отлучки в одиночестве. Нельзя сказать, чтобы учёба её утомляла физически и эмоционально. Нет! Было безумно интересно. История, география, основы аристократического права, генеалогия достаточно молодого рода Комариных и более древнего рода Виноградовых — всё это укладывалось в давным-давно пустующие места в мировоззрении девушки. Ведь она всегда хотела знать, почему родители отказались от неё. Пусть ответа на этот вопрос она так и не получит, но вот впитать всю информацию про них и незнакомый мир Кирана могла с лёгкостью. Для того, чтобы чувствовать себя своей в этом мире, охотнице нужна была база, основания. И она жадно поглощала информацию, создавая фундамент собственной новой жизни.

Вот и сегодня Кирана бежала на утренней пробежке в задумчивости. Михаил сообщил вечером, что встреча с императором прошла успешно, но он задержится на день в столице. Агафья уже сегодня должна была вернуться и обещала привести какого-то интересного мага для обучения, а пока Кирана была предоставлена сама себе. Пробегая километр за километром во тьме, охотница не боялась упасть. Ночное зрение и снегопад были её помощниками. Со снегом, льдом и холодом у девушки, кажется, были особые отношения. Агафья даже специально делала упор в обучении на смену агрегатного состояния воды, но пока лучше всего у Кираны выходило именно морозить. Может, в память о прошлом мире, а может, ещё по какой-то причине, но факт оставался фактом. Поэтому, когда метель разыгралась не на шутку, девушка даже не заметила этого. Снег всегда был частью её, а она с лёгкостью растворялась в нём.

Из глубокой задумчивости её вывели звуки человеческой речи, доносившиеся откуда-то со стороны реки. Обычно Кирана бегала вдоль русла, чтобы не потеряться, но, кажется, сегодня значительно отклонилась от маршрута.

«Борзый будет читать нотации», — подумалось охотнице, когда ноги её в один момент застыли в земляных оковах. Кирана едва успела вынуть костяные клинки из ножен, чтобы воткнуть в землю перед собой и предотвратить позорное падение.

— А что это за птичка попалась ко мне в силки⁈ — пророкотал мужской голос со всём рядом от Кираны, и девушка, наконец, отмерла.

Оковы казались каменными, но для Кираны это не было проблемой. Костяными клинками она рубанула по камню, срезая края и освобождая стопы. Охотница тут же отскочила в сторону и попыталась рвануть по своим следам.

— Слишком поздно, птичка, ты уже попалась! — слова звучали мягким рокотом, будто море накатывало волнами на каменистый берег. А ещё чувствовался акцент. — Иди же к доброму дядюшке Михельсу, не упрямься. Он замёрз и хочет тепла и женской ласки.

Не успела фраза закончиться, как Кирана вновь оказалась в плену земляного кокона, но уже замурованная по пояс.

— Ах так значит⁈ — разозлилась девушка. — Сейчас посмотрим, кто кого!

Она представила, как весь снег и лёд на болотах стремительно тает. Вода была повсюду. Она подсказывала своей хозяйке, где находятся враги, сколько их и чем они сейчас занимаются.

Десяток мужчин разбивали лагерь прямо посреди леса. Кирана прикрыла глаза и будто наяву увидела, как к её сторону пробирается высокий бородатый мужчина в меховом плаще с капюшоном. Лица его она не разглядела, да и не нужно оно было. Магия сама определила его как самого опасного. А раз так, то и ему ответ нести за всё.