Долгая ночь Примы Центавра - Дэвид Питер - Страница 35

- Нет… она… - только и сумел прошептать Лондо.

- Император… ты ведь и сам понимаешь, сколь мало смысла в твоих словах. Ты будешь сотрудничать?

И Лондо согласился кивком, возненавидев себя, возненавидев жизнь, возненавидев всю Вселенную, которая допустила всё это.

В глазах у Лондо потемнело, потому что еще одна волна боли накатила на него. Лондо крепко зажмурился, приступ миновал, а когда он открыл глаза снова, Шив’калы уже не было. Дракх исчез, оставив императора наедине с его унижением, болью и слабостью. Лондо понял, что запомнит нынешний урок навсегда. Оказывается, его силы не только имеют предел, но и предел этот достижим для Дракхов почти без усилий с их стороны. Интересно, что еще Дракхи могут сделать с ним. Что, если до сих пор они обходились с ним «мягко»?

И насколько хуже может стать их «обхождение»?

Неприятным сюрпризом оказалось и то, насколько сильно, оказывается, могут задеть его угрозы в адрес Сенны.

И, наконец, поинтересовался Лондо, после всего пережитого им сейчас, доведется ли ему еще испытать хотя бы несколько мгновений, когда он будет искренне счастлив оттого, что до сих пор жив.

И с этой мыслью он провалился в благословенное забытье, потому что силы его истерзанного тела иссякли окончательно.

Леди Мэриэл была очень занята: она решила умереть, и как раз занималась подготовкой предсмертной записки, когда раздался стук в дверь.

Написать записку было задачей не из легких, и не из тех, что можно выполнить без долгой подготовки. Мэриэл уже довольно давно трудилась над ней. Следовало выбрать нужные слова, но когда ей удавалось, наконец, подобрать подходящее, она перечитывала его и отвергала свой выбор. Надо, чтобы все было изложено правильно. А это оказалось так непросто - четко изложить свою мысль на бумаге. Чтобы найти каждое очередное слово, ей приходилось мерить шагами свою виллу - и только затем, чтобы вернуться к своей записке и зачеркнуть ранее найденное слово. Вилла, подарок отца на совершеннолетие Мэриэл, была отвратительно маленькой. Но зато ее, расположенную в лесной глуши, бомбардировки обошли стороной, и потому она оказалась ныне единственным уцелевшим поместьем, оставшимся в собственности Мэриэл.

- Как же это у писателей-то все получается? - в отчаянии воскликнула Мэриэл, хотя знала, что некому ответить на ее вопрос.

Некому.

Были времена, когда ее дом ни на минуту не оставался пустым… Но эти времена ушли. Благодаря Лондо. Все бросили ее. Все поклонники. Все они ушли. И счастье ушло. И жизнь - тоже уходит.

Честно говоря, Мэриэл не была полностью уверена, что доведет до конца затею с самоубийством. Конечно, она пребывала в депрессии, но главная, основная, единственная ее неприятность заключалась в том, что ей было скучно. Она вела бессмысленное существование, заполняя чем-то свои дни, убивая время, но ровным счетом ничего этим не достигая. Двери общества оставались закрытыми для нее… и все благодаря Лондо Моллари.

Когда его гигантский голографический образ вырос над всеми землями Примы Центавра, Мэриэл стояла у окна своей виллы и выкрикивала проклятия в адрес Лондо все то время, пока его фигура возвышалась над горизонтом. И сразу после этого начала готовить предсмертную записку, поскольку тот мир, в котором Лондо Моллари сумел стать императором, - это не тот мир, в котором она могла иметь желание продолжать свою жизнь.

Но поскольку предсмертная записка должна стать последним творением Мэриэл, по которому все станут судить о ней, ей хотелось бы, чтобы оно выглядело достойно. И поскольку по своей сути и по призванию писателем она не была, то на создание записки… потребовалось время. Правда, сейчас уже близился к завершению вполне приемлемый набросок, а значит - дело почти сделано. Останется только найти подходящий способ уйти из жизни, но Мэриэл была почти уверена, что выберет для этого яд.

В чем ей уж точно нельзя было отказать, так это в хорошем знании свойств всевозможных разновидностей ядов. Среди них Мэриэл могла бы отыскать немало таких, которые позволили бы уйти из жизни быстро и безболезненно. Знания в этой области ей передала мать, которая владела данным вопросом в совершенстве. Даже отец всерьез опасался эрудиции своей жены в этой области. Это позволяло матери все время держать его в узде, и отец был совершенно искренен, когда утверждал, что секрет продолжительности и спокойствия их брака крылся в исключительном умении матери готовить для сотрапезников последнее блюдо.

Когда в дверь постучали, Мэриэл отложила перо и крикнула:

- Да?

Она даже не пыталась скрыть прозвучавшее в голосе раздражение, поскольку ее оторвали от столь важной работы.

- Тысяча извинений, миледи, - послышался ответ снаружи из-за двери. Голос, судя по всему, принадлежал юноше. - Вам необходимо прибыть в Департамент Развития.

- Де… что? - будучи отлученной от политической жизни и круговерти императорского двора, Мэриэл совсем не следила все это время за развитием событий и изменениями в правительстве.

- Департамент Развития, возглавляемый Канцлером Лионэ.

Это имя ничего не говорило Мэриэл. Она начала беспокоиться, не решил ли уж кто-нибудь сыграть с ней злую шутку. Или того хуже, попытаться уговорить ее открыть дверь, чтобы затем ограбить или убить. В самом деле, ведь императором сейчас был Лондо. Если бы в глубине души он испытывал потребность отомстить Мэриэл, то, конечно, у него сейчас хватит ресурсов, чтобы нанять кого-нибудь для исполнения злодейского замысла.

Но, с другой стороны, ведь Мэриэл готовилась к тому, чтобы самой убить себя. Если обнаружился кто-то, кто намерен выполнить эту работу вместо нее, то особой разницы нет. И в любом случае, следует соблюсти протокол.

- Одну минуту, - ответила Мэриэл.

Сейчас она была одета в прозрачнейшую из своих ночных сорочек. Особой нужды наряжаться в последнее время у нее не было, ведь все равно никто не наносил ей визитов. Даже посыльный, раз в неделю доставлявший на виллу запасы пищи, просто оставлял продукты возле входной двери. В этом, собственно, и крылась одна из основных причин, заставивших Мэриэл размышлять о самоубийстве. Не унижение, и не тоска, а простое практическое соображение о том, что скоро ее скудные сбережения, на которые она и жила все это время, будут исчерпаны. Посыльный, правда, намекнул, что можно совместными усилиями отыскать и другие «способы оплаты», и на лице у него при этом была столь сладострастная улыбка, что сомнений в том, о каких «способах» он говорит, возникнуть не могло. Когда Мэриэл осознала глубину своего падения, поняв, что всерьез обдумывает возможность «других способов оплаты», это оказалось последним толчком, который был нужен ей, чтобы начать путь на свой прощальный пир. Впрочем, продукты ей больше не поставлялись.

Ради приличия Мэриэл накинула халатик поверх ночной сорочки - весьма легкий, впрочем, халатик - и пошла открывать дверь.

Там стоял юноша с очень серьезным лицом. Мэриэл отметила про себя его дисциплинированность: юноша позволил своему взгляду лишь мельком скользнуть по линиям ее тела. Если красота Мэриэл и произвела на него эффект, он не позволил этому проявиться внешне.

- Леди Мэриэл? - предполагалось, что это вопрос, хотя прозвучало, скорее, как утверждение.

- Да.

- Я - пионер Трок. Канцлер Кастиг Лионэ желает поговорить с вами.

- Он так желает? - Мэриэл слегка приподняла брови. - И послал тебя, чтобы доставить меня к нему?

- Да, миледи.

- А если я предпочту не идти к нему на свидание? - спросила Мэриэл, придав своему голосу несколько игривый оттенок. Ей уже давно не доводилось заигрывать с молодыми людьми. К своей радости, она обнаружила, что это по-прежнему доставляет ей удовольствие. - Ты возьмешь меня силой? Я буду отбиваться и молить о пощаде, но ты все равно перекинешь меня себе через плечо и унесешь к своему Канцлеру?