Свободен - 2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 28

На фоне чёрных стволов деревьев его элегантное чёрное пальто, можно сказать, сливается с пейзажем. Всё же он достаточно далеко, чтобы его заметить в пылу разгоревшейся на тропинке ссоры. Но достаточно близко, чтобы слышать, что именно здесь орут.

— Это почему ещё «не может быть»? — всё ещё смотрю я на его ошеломлённое лицо, и на то как неумолимо, словно стрелки на циферблате, он идёт к нам, когда слышу этот вопрос, заданный Светочкой.

«Это почему же она не может быть от него беременна?» — повторяю я его мысленно, поворачиваясь к Элле.

— Потому что он бесплоден, дура безмозглая! — отрывает та от своего пальто Светочкины руки, когда вдруг резко замолчавшая, остолбеневшая Светка ослабляет хватку, а Элла толкает её так, что я успеваю и испугаться, и вскрикнуть. И с облегчением выдохнуть, когда её подхватывает Захар. Не окажись его сзади, распласталась бы Светка на асфальте во весь рост.

— Ты бесплоден? — настолько поражённая этой информацией, что, кажется, даже не поняла, что чуть серьёзно не пострадала, обращает Света свой вопрос Захару, вцепившись в гипс под рукавом пальто, что, наверно, доставило бы ему массу неприятный ощущений, не будь и он взволнован не меньше.

— Ты беременна? — всматривается он в её лицо поражённо и разочарованно одновременно.

— Захар, я… — не находит что сказать Светочка, зато на помощь ей приходит озверевшая и растрёпанная Элла, в пылу схватки растерявшая и весь свой хвалёный самоконтроль.

— Трахаюсь со всеми подряд? Решила подкинуть тебе чужого ребёнка, авось прокатит? Собралась за тебя замуж по залёту? Давай, давай, девочка, скажи ему правду. Пришла она тут мне разборки устраивать! Ещё и…

— Да заткнись ты! — на полуслове обрывает её Захар, разворачивая к себе Светку и встряхивая. — Повтори!

— Захар, клянусь! Я беременна от тебя, — растерянно хлопает она ресницами.

— Андрей, — скривившись, поправляет он съехавший с её шеи шарфик. — Меня. Зовут. Андрей.

А потом разворачивается и уходит.

— Андрей! — бежит за ним Светка. — Андрей! Это твой ребёнок!

Спотыкается. Падает. И не просто падает, а вот теперь именно распластывается со всего маха во весь рост.

— О, господи! — срываюсь я с места, чтобы помочь ей подняться.

Но это бесполезно. Она рыдает, глядя на свои разбитые в кровь коленки, сидя на асфальте, но так отчаянно, что скорее это от горя, а не от боли.

— Лан, я же ни с кем, кроме него, — размазывает она по щекам потёкшую тушь. — Ни с кем, как прилетела со Швеции. С самого корпоратива ни с кем. Только с ним.

— Я тебе верю, верю, Свет, — с ужасом разглядываю я разорванные колготки, кровь, грязь в ссадинах на её ногах. — Но давай мы сейчас пойдём в офис. Всё это промоем, обработаем.

— Да, надо. Наверно, надо, — вдруг морщится она, хватается за живот и буквально сгибается пополам. — О, чёрт!

— О, нет! Нет, нет, нет, — оглядываюсь я в поисках помощи.

А они, оказывается, ушли недалеко. Машет руками Захар. Что-то ему доказывает и машет руками в ответ Эллочка.

— Потерпи, Светик! — глажу я её по голове. И теперь на её лице точно боль. И боль невыносимая. — Светка, потерпи! — подрываюсь я, бросив свой конверт, чтобы достать телефон. Чтобы её обнять.

Набираю скорую. Называю фамилию, возраст, адрес, сама ставлю диагноз «угроза выкидыша». И уже отключившись, ору во всё горло:

— Захар! Андрей! Захаров, твою мать!

Бесполезно. И поднять Светку сама не могу. Приходится оставить её корчиться на земле и буквально тащить за собой Захарова.

— Давай, вы потом выясните всё с Эллой, — тяну я его за рукав.

— Я думал тебе можно доверять, а ты… — отмахивается он от Маратовны, повинуясь, пятясь, но ещё не понимая куда я его веду.

— Да, к тому что твои девицы будут устраивать разборки мне, я тоже не была готова, — выкрикивает Элла.

— Да пошла ты со своим… недотрахом! — махнув на неё рукой, наконец поворачивается Захаров ко мне.

— Надо помочь ей выйти на проходную. Я уже вызвала «скорую», но я сама её не дотащу.

— Что? — непонимающе смотрит Захаров на меня, а потом наконец, замечает Светку. — О, боже!

И уже я бегу за ним, рискуя растянуться на асфальте. Но мне нельзя. Мне никак нельзя падать. Поэтому я резко меняю направление и иду открывать ему калитку, что сделана в кованых воротах.

Элла меня опережает, получает от меня благодарственный кивок, но Захар даже не смотрит на неё.

— У меня в кармане ключи от машины, — просит он, держа на руках плачущую Светку.

— Хорошо, — пиликаю я брелоком сигнализации, чтобы увидеть, где стоит его машина.

Но до неё мы дойти не успеваем. Вой сирены машины «Скорой помощи» и её мигалки останавливают нас на середине пути. И пока я роюсь в Светкиной сумке, что снимаю с её шеи, чтобы отдать фельдшеру паспорт, Захар всё никак не отпускает Светку, держа её за руку на каталке.

— Молодой человек, вы муж? — отгоняет его худенькая сутулая доктор, что всеми руководит.

— Нет, но, если вы спасёте этого ребёнка, клянусь, я на ней женюсь.

— Это уже не от нас зависит. А от того, захочет ли он сам жить.

— Малыш, держись! Пожалуйста, держись! — едва сдерживает он слёзы, когда двери машины захлопываются.

— Поехали, Захаров! — встряхивает его за плечо невесть откуда взявшийся Танков. — Давай, Андрюх, не раскисай! Поехали за ними. Я за рулём. В мою машину!

— Тём! — обнимаю я его. Или он меня порывисто обнимает.

— Ты как?

— Всё хорошо. У меня всё хорошо, — прижимаюсь я к нему со всей силы. — И я с вами!

— Да куда мы без тебя, — кладёт он руку мне на плечи, мягко направляя к машине.

Рывком открывает пассажирскую дверь.

— Слышь, герой, давай-ка на заднее сиденье, — не слушая что там верещит Захаров, выпроваживает он его с кресла назад.

Помогает мне пристегнуться, захлопывает дверь, а потом только занимает своё водительское место.

— И теперь с момента как вы все оказались в парке, — выворачивает он руль, сдавая назад, — и пожалуйста, поподробнее.

А потом, подняв с приборной панели, кладёт мне на колени забытый на асфальте конверт.

— Я понял, Андрюха, ты привёз Светку, потому что ей нужна была Лана. Её долго не было, ты пошёл искать, сказали она в парке. Там оказалась Элла. Они начали выяснять отношения, подрались, — подводит итоги мой Невозмутимый. — А почему они подрались?

— Потому что кто-то не сильно разборчив в связях, — усмехаюсь я, оборачиваясь на заднее сиденье. — Нехорошо, Андрей Батькович! Ай-яй-яй, гулять двух девочек одновременно.

— Танк, ты можешь ехать быстрее? — хмурится Захар недовольно, прижимая к груди больную и растревоженную руку.

— Не-а, — глядя на него в зеркало заднего вида, качает головой Танков. — У меня в машине всё самое ценное, чтобы я рисковал.

— Да не спал я с ней, не спал, с этой Эллой Маратовной, — брезгливо морщится Захар. — Она меня с того единственного раза почти год назад на дух не выносит. А звонил, потому что матушка у меня решила пройти какую-то бесплатную диспансеризацию, стоять в этих очередях, толкаться в поликлиниках, я и отправил её сделать всё тоже самое в «ЭлЛаб», и даже больше, если уж ей приспичило обследоваться. Этот центр у нас прямо под окнами. И матери понравилось. Она разошлась, уже и воду туда на анализ отнесла, и землю с дачи. Я ещё, дурак, сказал, что с директором лично знаком. Вот и звоню теперь лично по каждому пустяку, — усмехается он. — Но это ж матушка! Ей разве откажешь.

— Ну и как там земля с дачи? — ржёт Танков.

— Комплексная агротехническая оценка проведена, — гримасничает Захар в ответ. — Азот нитратный в пределах нормы. Соли тяжёлых металлов не обнаружены.

И мне так странно видеть его таким, как, наверно, видит его Артём: обычным парнем, любящим мать, хочешь не хочешь, а делающим то, что она просит. Нормальным мужиком, переживающим за беременную девушку. Вменяемым чуваком, наплевавшим на собственную сломанную руку, чтобы ей помочь. И просто взрослым человеком, со своими достоинствами и недостатками, а не Великим Соблазнителем, каким он рисуется перед бабами.