Свободен - 2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 29

— Ты знал, что у него с этим проблемы, да? Не зря же тогда рухнул на пол как подкошенный, когда услышал о Светкиной беременности? — пытаю я Танкова в Приёмном отделении больницы, пока Захар выясняет куда положили Свету.

— Лан, — прижимает он меня к себе, выдыхая в макушку, — мы об этом не говорим. Не обсуждаем за ланчем закончились ли наши попытки обсеменить какую-нибудь очередную самочку положительно. И сколько миллионов жизнеспособных сперматозоидов было в последней спермограмме.

— Не остри, умник, — толкаю я его в бок. — И всё же ты об этом знаешь.

— Я знаю, потому что лет пять или семь назад Захар был женат. Но все их попытки завести детей закончились ничем. И она его бросила после кучи обследований, снова вышла замуж, и сейчас у неё двое детей.

— А ему, видимо, тогда и поставили диагноз? И он с горя подался во все тяжкие?

— С горя не с горя, женским вниманием он никогда не был обделён, и ничто ему не мешало этим пользоваться.

«И раз это знает Танк, то неудивительно, что об этом знает и Элла. Может, даже знает больше. О своём бесплодии с ней наверняка откровенничал сам Захаров», — делаю я самостоятельный вывод. Хотя на самом деле мне совершенно всё равно кто там из них с кем откровенничал.

— В общем, я всё узнал, — возвращается повеселевший и воспрявший духом Захар. — Кровотечения нет. Повышенный тонус матки сняли. Ориентировочный срок беременности восемь недель. Блин, восемь недель, — выдыхает он, схватившись за голову, — это же… два месяца.

— Поздравляю, дебил, ты скоро станешь отцом, — толкает его плечом Танков.

— Да сам ты дебил, — толкает его в ответ Захар, улыбаясь.

— Если ты сомневаешься, твой ли это ребёнок, — всё же хочу я внести ясность, но он в ответ качает головой.

— Если честно, Лан, — снова делает он глубокий вдох и медленно, сделав губы трубочкой, выдыхает. — Я Светке верю. Она хоть и наивная, но и бесхитростная, врать бы не стала, наоборот, выложила бы всё, как есть, если бы сомневалась. Мне просто стало обидно, что она мне ничего не сказала, а я узнал об этом вот так.

— И что, правда, женишься? — улыбаюсь я. — А как же я? Ты обещал, что, если у нас с Танковым ничего не сложится, женишься на мне.

— Он и правда тебе такое обещал?! — округляет глаза Артём Сильно Удивлённый.

— Девочка моя, — слегка отгородив его спиной, обнимает меня здоровой рукой Захар. — Я не отказываюсь от своих слов, никогда. Ты — просто космос. Но боюсь, с тобой в этой вселенной мне ничего не светит. Прости.

— Андрюша, у тебя не многовато здоровых рук? — звучит где-то там позади густых мускусных тестостероновых ароматов Захара предупреждающий голос Танкова.

— Вот видишь, — шепчет Мега-Мастер Пикапа и не думая ретироваться. — А убивать мне его совсем не хочется. Он мне всё же друг, — повышает он голос, говоря за спину. — Хотя, конечно, друг из него так себе. Настоящий наверняка уступил бы девушку, — подмигивает он мне и отпускает.

— А ты не погорячился с клятвами? — показываю я большим пальцем вверх, туда, где, говорят, всё слышат, ещё не веря, что такой бабник как Захар и вдруг споткнулся на нашей Светочке.

— Нет, — уверенно качает он головой. — Она беременная. От меня. И она… дралась! За меня! Никто и никогда за меня раньше не дрался, а она пришла и вот так, за волосы, — показывает он руками, а потом прижимает к себе гипс и морщится от боли. — Для меня это дорогого стоит. Чёрт!

— Отвезти тебя, может, на ренген? — хмурится Танк, а сам словно невзначай подтягивает меня поближе к себе.

— Не, не, пойду я цветы куплю и к ней в палату.

— Звони тогда, если что, — кивает ему Артём, направляя меня к выходу.

— Пойти и мне что ли за тебя подраться, — улыбаюсь я, пристёгивая ремень безопасности.

— Я же и так на тебе женился, — улыбается в ответ Мой Танк, заводя машину. — Зачем?

— Потому что гладиолус, — достаю я из конверта полученные от Эллы анализы. — Давай, Танков, объясняй, что к чему, а то, разведусь и возьму девичью фамилию.

— И что там? — так и не сходит с его лица улыбка, пока я разворачиваю листок. — Всё хорошо?

— Всё просто замечательно, Тём. Хочешь сказать, что мы с Росом не родные?

— А там разве написано Ростислав?

— Нет, здесь написано, Артём Сергеевич.

— Тогда что же тебя смущает? — начинает он меня откровенно подбешивать своими ужимками и вопросами.

— То, что ты за рулём. Потому что желание стукнуть тебя сейчас чем-нибудь тяжёлым просто невыносимое.

— Я понял, понял, — ржёт он. — Промолчу тогда о бурлящих гормонах и твоей беременности.

— Будь добр, а то меня не остановит даже то, что мы едем со скоростью восемьдесят километров час, — наклоняюсь я, чтобы посмотреть на спидометр.

— Лан, даже если бы я принёс ей два твоих анализа, вышло бы, что ты сама себе не родная, а анализ на наше родство отрицательный.

— Но почему?!

— Потому что это правда. Мы и близко не родственники. И Элла это знает. И грех на душу не возьмёт.

— Но значит она знает и то, что ты подсунул ей липовые образцы?

— Скорее всего догадывается, что я мог это сделать. Но не захочет это выяснять.

— Почему?

— Потому что сомневаюсь, что новый анализ делали. Особенно в той компании, из которой этот конверт, — показывает он на лежащие у меня на коленях бумаги. — У них уже есть наш тест. И распечатывать его можно бесконечное количество раз. Сделан он был давно, ещё в январе. И заказывала его не Элла. И теперь она знает кто именно его заказал. И знает, что я тоже это знаю.

— И кто же это?! — теряю я последнее терпение.

— Тот, кому всё это надо. Тот, о ком мы даже не думали. Тот, кого никогда не брали в расчёт. И кому глубоко плевать на тебя, да и на меня тоже, потому что всё это затевалось не для того, чтобы нас разлучить. Это личное. Это ненависть. Это месть, если хочешь.

— Значит, дворник? — усмехаюсь я. — Мне всегда казалось, что он как-то подозрительно косится на наше офисное здание.

— Нет, я ей такую красивую пафосную речь заготовил. А она, — сокрушённо качает он головой.

— Я догадываюсь, чем она закончится, твоя красивая речь. Тем, что ты всё равно мне не скажешь, пока не будешь уверен. А ты не уверен, иначе сказал бы прямо: дворник!

— Дворник! — передразнивает он. — Нет, всё же определённо эти гормоны делают тебя злее.

— Злее? Это ты меня ещё по утрам давно не видел, — хмыкаю я. — Сбегаешь ни свет ни заря. И не догадываешься, что у жены токсикоз.

— Бедненькая моя, так что же ты ничего не сказала? — протягивает он руку, чтобы участливо пожать мою. — Я бы уже давно купил тебе какое-нибудь супер-пупер лекарство.

— Вижу, ничего-то ты не знаешь, Артём Сергеевич, о токсикозах, — гордо задираю я нос и передразниваю его в ответ: — Купил! Лекарство! Не придумали ещё таких лекарств. И ты мне зубы не заговаривай. Так и кто у нас дворник?

— Я пока не уверен, — улыбается он. — И надо бы сначала поговорить с твоим Бережным. Надеюсь, он всё расставит на свои места.

— Как я тебя за это ненавижу! — всё же бью я его по ноге. И он картинно морщится. — За скрытность. За загадки. За излишнюю самостоятельность.

— Мы договаривались, что я смогу говорить тебе не всё.

— Вот только поэтому ты ещё без гипса. А телефон Бережного я тебе лично давала. И думала, ты давно уже к нему съездил.

— Вот видишь, как плохо жить порознь. Мы ничего друг о друге не знаем. Надо срочно это исправлять. А то «Съездил!», — снова передразнивает он меня. — Не сильно много чести? Но кое-что я действительно сделал. Приостановил слияние компаний. И твой Бережной уже сам позвонил и договорился о встрече.

Да, для человека, который полгода ходил вокруг меня кругами и ни намёком не выдал свои чувства — это нормально: такая выдержка и умение ждать. Ну, а мне, видимо, придётся смириться и довериться, ведь я сама выбрала его в мужья.

— А твоя Эллочка на этой встрече будет? — не могу я не ответить на это его «твой Бережной».