Свободен - 2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 4

Наша с ней основная задача — незастуканными быть на месте.

Явки, пароли, чужие дачи и дома надо быть в десять…

— Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино-о-о, — пританцовываю я на кровати, пока он там нервно курит и качает головой.

Да, щекочу ему нервишки. Знаю, как ему это не нравится. Но мне тоже кое-что сегодня не понравилось.

Он тушит окурок ровно под финальные аккорды. Нервно. Жёстко. Сурово.

— Танков, — усмехаюсь я, разглядывая его играющие желваки. — После встречи с твоей Эллочкой у меня тоже было такое чувство, что моя жизнь рушится. Что я хочу уволится. Хочу, чтобы ты тоже немедленно ушёл с этой компании. Но ничего, я же справилась.

Его рука с окурком замирает в пепельнице. И он сам весь словно застывает, и только спустя пару секунд напряжённого молчания медленно поворачивается.

— Что она тебе сказала?

— Подозреваю правду, — невинно пожимаю я плечами.

— Она обещала… — он словно ощупывает комнату в поисках того, что бы схватить.

— Что? — останавливает его мой вопрос уже с пепельницей в руках. — Что она не будет ко мне лезть? Или разговаривать? Или попадаться на глаза? Поставь хрусталь на место, Артём. А то заставлю убирать.

— Уберу! — швыряет он пепельницу в стену, и та разлетается на осколки. — Она обещала, что не выйдет за рамки служебных отношений.

Выдохнув, сгибается пополам. Стоит так несколько секунд. А потом, преодолев расстояние в несколько шагов, что нас разделяет, растягивается поперёк кровати и утыкается лицом в мои колени.

— Прости меня. Я должен был оградить тебя от этого.

— Ты не сможешь оградить меня от всего, Тём, — ерошу его мягкие волосы.

— Она не должна была появиться в нашем офисе. В нашей жизни, — поднимает он голову.

— Должна, — всматриваюсь в его несчастное лицо. — И мы оба это знали. Она уже часть твоей жизни. Приличная часть, Тём. Только теперь она не прошлое, а настоящее. Наше настоящее. Скажи мне только: что, где и когда ты сделал не так?

— Я вернулся, — садится он рядом, глубоко вздохнув. — В прошлом апреле. Когда умер её отец.

«Без условий. Без обещаний. Без обязательств. Это и отношениями нельзя было назвать, — всплывают у меня в памяти его слова, едва я просыпаюсь. Ещё не открыв глаза, вспоминаю его севший голос. — Ей было очень плохо после смерти отца. А я просто был рядом. Как компресс. Как грелка. Как лекарство. Но нельзя было этого делать. Нельзя».

«Уходя — уходи», — согласилась я и… его не разлюбила.

Мы проговорили всю ночь. Почти до утра. Вместе убирали осколки. Часа в два пошли доедать свою тошнотворную капусту. И я, конечно, рассказала всё, что знала о Бережном. Плохого, хорошего, странного. Разного. Всё, кроме одного. Про то, что он меня ударил. Не смогла. Побоялась, что моему Ранимому будет слишком больно это слышать, а потом мой Мститель найдёт Гену и пришибёт.

А Артём рассказал мне про свои отношения с девочкой, девочкой и женщиной, на которой он так и не женился.

Долгие, сложные отношения. От детской неприязни до влюблённости. От робкого поцелуя до первого секса, когда он студентом приехал на каникулы. Отношения урывками, или, скорее, рывками вперёд. Отношения, в которых они вязли без шанса вырваться. Которые назвали «любовью». И привыкли так считать.

Да, утром я первым делом вспомнила его слова и… всё равно не разлюбила.

— В следующую субботу ты проснёшься уже моей женой, — прижимает он меня к себе. Крепко-крепко. Щекочет, вдыхая мой запах.

— Разве это что-то изменит? — трусь я о его неандертальскую щёку.

— Вот ты мне и скажешь, — улыбается он. — Изменит это что-нибудь или нет.

Я вывихнула за день мозг, но так и не придумала где, когда сказать ему о том, что я беременна. Да так, чтобы это было не хуже, чем его первый поцелуй на Стеклянном мосту, или его признание в любви посреди океана. Но именно в этот момент вдруг и понимаю: когда, где и как. В следующую субботу, на этом самом месте, в его руках, когда проснусь его женой.

«Если, конечно, дотерплю. Или не придумаю что-нибудь лучше», — разворачиваюсь я, чтобы на него посмотреть. На моё Несовершенное Совершенство.

И как так выходит, что чем больше я нахожу в нём неидеального, тем люблю только сильней?

— Как там кстати, Валька? — собираю я Биг Боссу с собой на обед контейнеры с отварными куриными грудками и приготовленными на пару овощами (всё, как сказал), пока он дочитывает газету. В своём макбуке, конечно, не бумажную, но свежие газеты с утра — это тоже ритуал. — Я не в том плане, что мне не нравится, что ты теперь и в выходные работаешь. И не рассмотреть ли тебе возможность уйти работать к нему. А просто про Вальку, — добавляю я, пока он задумавшись пытается из новостей экономики вернуться ко мне.

— И всё же я отвечу на все три твоих вопроса, — помогает он мне поставить контейнеры в пакет. — Выходные — это временно, пока идёт реорганизация. Очень много сейчас работы.

— Надеюсь, — соглашаюсь я, когда моя рука получает поцелуй и ложится на его небритую щёку.

— Лан, я не могу сейчас уйти, — поднимает он на меня понимающий взгляд.

— Я и не прошу, Тём.

— Послушай. Во-первых, я единственный человек, что знает «от и до» работу и «Эллис-Групп», и «ЭйБиФарма». Во-вторых, это хороший доход. Мы многое сможем себе позволить, если я останусь. Например, дом. Мы же говорили с тобой про детей и дом?

— Да, да, да и мы работаем над этим, — улыбаюсь я. И про себя добавляю, что у нас неплохо получается.

— Вот, видишь, — улыбается он в ответ. — А в-третьих, у Вальки увы, всё не так радужно пока, несмотря на китайцев. Он мне не откажет, конечно, но ему своим куском хлеба делиться придётся. А так и его юридическая компания при работе, они будут делами холдинга заниматься. И столярная фабрика пашет. И я не буду без нужды дружбой злоупотреблять, — встаёт он. — Или мне подумать над этим?

— Нет, — уверенно качаю я головой. — Они на свадьбе-то с Ленкой будут?

— Не знаю с Ленкой или нет, — садится он в прихожей на пуфик, чтобы завязать шнурки. — Но Валька точно будет.

— Не знала, что у него ещё и юридическая фирма есть, — вручаю пакет, когда он встаёт.

— Чего только у него нет, — приподнимает он моё лицо за подбородок. И… о, этот его фирменный «маленький поцелуй»! Одними губами, нежно-нежно. И я ещё мычу восторженно, закрыв глаза, но он уже отстранился. — А скажи-ка мне, а где наши месячные?

«Упс!» — замираю я, и приоткрываю только один глаз.

— На этой неделе должны быть или на следующей? Что-то я сбился со счёту.

«Так это… на прошлой, вообще-то должны были быть», — сглатываю я. И уже набираю воздуха в грудь чтобы признаться, когда у него в кармане требовательно оживает телефон.

— На следующей? — показывает он жестом, отвечая на звонок.

— Угу, — неопределённо киваю я.

— Люблю тебя. Не скучай, — произносит он одними губами, выходя. И уже с лестничной клетки звучит его сердитый голос, кого-то отчитывая в трубку, а я, с облегчением выдохнув, закрываю дверь.

Чуть не попалась! Дотянуть бы хоть до свадьбы с этим контролёром. А то придётся признаваться без всяких сюрпризов. Но сначала к гинекологу запишусь. А то тесты тестами, а вдруг ложная тревога.

Не отходя от телефона, записываюсь.

И вообще столько дел успеваю за этот день переделать.

Врубив музыку в наушниках, стираю, глажу, мою, убираюсь.

И выхожу из дома только ближе к вечеру. Потому что всё же придумала квест «как сообщить будущему отцу о беременности», но для этого нужно сходить до магазина с детской одеждой. А заодно прогуляться, поговорить с Леркой, да на обратном пути в ближайшем магазинчике купить на ужин кефир да пополнить запасы по мелочам.

— Лан, я же в роддом ложусь с понедельника, — вздыхает в трубку моя глубоко беременная подруга. — Прости что меня не будет на свадьбе.