Дурной ген - Кук Робин - Страница 45

— Про конфиденциальность я понимаю, — сказал Виджаи, — но ничего не знаю о ЗППМС как таковом. Эта какая-то аббревиатура?

— Именно так, расшифровывается как Закон о преемственности и подотчетности медицинского страхования. Сказать по правде, мне известны настоящие фамилии участников дела, но суть в том, что я не смогу их вам назвать, хотя некоторых вовлеченных в ситуацию уже нет в живых. А еще вы не сможете использовать название нашей организации, если используете наш случай для рекламы. Это понятно?

— По-моему, вполне, — подтвердил Виджай.

— Тогда позвольте изложить суть проблемы, — приступила Арья к делу. — У нас в педиатрии лежит очень больной трехлетний малыш, зачатый от донора. Мать ребенка погибла несколько дней назад. Если кратко, мы стараемся найти его отца, чтобы попросить его стать донором костного мозга. Доводилось ли «Генеалогии ДНК» помогать зачатым от доноров клиентам в поисках биологических отцов?

— Да, доводилось, — ответил Виджай, — и мы гордимся нашим послужным списком. Не знаю, сколько вам известно о поисках ДНК предков и о том, как выявляют совпадения, но именно на этой ниве наша компания преуспела. Совпадения ДНК ищут при помощи алгоритмов, и мы считаем наши разработки, возможно, лучшими из существующих. Вы знали, что алгоритмы поиска являются собственностью компаний, в том смысле, что каждая фирма пользуется своими программами?

— Нет, — призналась Арья.

— Мы не только получаем наибольшее число совпадений с набором клиента, у нас меньше всего и ложных совпадений. Может, в деле мы недавно, но убеждены, что у нас лучшее программное обеспечение. Именно поэтому мы решились бросить вызов известным компаниям и смогли найти финансирование.

— А сколько времени существует «Генеалогия ДНК»? — спросила Арья.

— В следующем месяце отмечаем первую годовщину, — ответил Виджай. — Если вас интересует инвестирование, сейчас самое время.

— Меня больше интересует решение насущной проблемы, — заявила Арья, — но есть еще один вопрос, который я хотела бы обсудить.

— Конечно, пожалуйста, — проговорил Виджай. — Похоже, ваш случай может оказаться взаимовыгодным.

Замечание собеседника прозвучало для Арьи чудесной мелодией. Она планировала внушить «Генеалогии ДНК» шкурный интерес в совершении самаритянского поступка и, похоже, добилась своего.

— Если уж совсем честно, — сообщила она, — мы обращались и в более именитые компании, но ни в одной из них я не имела удовольствия беседовать с человеком вашего статуса.

— Спасибо, вы очень добры, — сказал Виджай.

— Другая проблема, с которой я столкнулась, состоит в том, что результатов приходится ждать слишком долго. Всем компаниям требуется несколько недель лишь на анализ образцов ДНК, а у нас, если мы хотим спасти малыша, счет идет на дни.

— Я не удивлен, — заметил Виджай. — По срокам исследования наша компания тоже может дать другим несколько очков форы. Многие конкуренты отдают анализы субподрядчикам, но мы в «Генеалогии ДНК» обходимся своими силами. У нас собственная лаборатория с полным циклом, и мы арендуем высокоплотные ОНП-микропанели, которые можно обновлять, как только появляются более продвинутые микропанели или ДНК-микрочипы. Мы намерены держаться на самых передовых позициях.

— А лаборатория у вас тут, в городе? — спросила Арья, которой чем дальше, тем больше нравилось услышанное.

— Нет, не в городе, — ответил ей Виджай, — на Лонг-Айленде, примерно в часе езды.

— То есть вы получите результаты быстрее, чем те фирмы, которым требуется несколько недель?

— Безусловно, — гордо заявил Виджай. — Если амплификация ДНК[8] пойдет гладко, то в таких чрезвычайных обстоятельствах мы готовы управиться за одну ночь.

— Просто фантастика! — совершенно искренне воскликнула Арья. — Но есть еще одна сложность. Поскольку мать недавно погибла, мы, конечно, не можем взять обычный образец слюны. Подойдет ли кровь?

— Конечно, — заверил Виджай. — Слюну используют исключительно потому, что клиентам так проще, хотя это создает дополнительные проблемы из-за ДНК бактерий и грибков. Приходится на первом этапе отделять их от генома человека. Кровь использовать куда удобнее, она существенно ускоряет процессы амплификации.

— Все это очень обнадеживает, — объявила Арья. — Давайте я расскажу подробнее, как обстоят дела. У нашего пациента агрессивная форма миелоидного лейкоза, который оказался резистентным ко всем новейшим способам лечения. Единственная надежда — имплантация костного мозга, и лучше всего, если донором станет отец. Ситуация кризисная, счет идет на дни, максимум есть пара недель. Как вы думаете, ваша компания сумеет помочь?

— Безусловно. Но, конечно, гарантий дать нельзя, раз уж все зависит от родственников с отцовской стороны. Нужно, чтобы хоть некоторые из них создали фамильные древа и внесли свой вклад в генофонд популяции. Но с чисто организационной точки зрения мы, конечно, готовы составить наборы для матери и ребенка, уложившись в нужное время. К тому же в вашей ситуации я могу привлечь тех сотрудников, которые занимаются программным обеспечением для внутреннего использования, да и сам тоже подключусь. Мы займемся поиском совпадений и созданием фамильного древа для больного малыша. Кстати, есть ли основания полагать, что неизвестный отец проживает в Нью-Йорке?

— Да, — подтвердила Арья, — я уверена, что так оно и есть.

— Это может упростить дело, — предположил Виджай. — Иногда трудно убедить людей поделиться своей генеалогической информацией, пока не встретишься с ними лично.

— Вы меня порадовали, — улыбнулась Арья. — Когда мы сможем начать?

— А когда вы сможете предоставить нам образцы крови? — задал встречный вопрос Виджай.

— Например, сегодня днем, — предложила Арья. — Могу подвезти их вам в офис.

— Хорошо, — ответил ее собеседник, — я весь день буду у себя. Когда приедете, спросите меня у барышни в приемной.

— Скоро буду, — пообещала Арья и отключилась. Прежде чем засунуть телефон в карман, она заметила, что пришли три эсэмэски и два голосовых сообщения от доктора Чета Макговерна. Она их все проигнорировала.

Остановка токсикологической лаборатории на шестом этаже произвела на Арью довольно сильное впечатление. Она вышла из лифта и сообразила, что оказалась тут впервые с начала мая, когда ее практика в бюро только начиналась. Хотя здание в недалеком будущем предназначалось под снос, лаборатория выглядела так, будто тут недавно прошла реновация с использованием высокотехнологичного оборудования последнего поколения. Старыми и несовременными тут выглядели только окна. Два лаборанта в спецодежде следили за по большей части автоматизированными процессами. Арья подошла к одному из них, высокой чернокожей женщине, чьи волосы полностью скрывал капюшон.

— Я доктор Николс. Мне нужны образцы крови, которые прислали вчера. Как это можно устроить?

— Вам придется поговорить с главой отдела, доктором Девризом, — сказала женщина, указывая на открытую дверь кабинета.

Арья проследовала туда. За столом, подписывая один документ за другим, сидел худой пожилой мужчина с редеющими седыми волосами. Арья повторила свою речь, но была направлена в кабинет по соседству на поиски заместителя начальника, Питера Леттермана. Там она в очередной раз попросила образцы, на этот раз — у моложавого приземистого блондина.

— Как, говорите, фамилия жертвы? — поинтересовался он с приятной улыбкой, выслушав Арью.

— Кера Якобсен, — ответила та. — Там еще был плод, без всякой фамилии, разумеется, но, возможно, под другим учетным номером. Я не знаю, как в таких случаях оформляются документы.

— Помню это дело, — сказал Питер, — с передозировкой.

— Все верно, — подтвердила Арья.

— А зачем вам образцы крови? — спросил Питер.

— Для ДНК-теста.

— Кровь уже направили в молекулярно-генетическую лабораторию на анализ ДНК, — сообщил Питер.