Молчание Сабрины 2 (СИ) - Торин Владимир - Страница 45

– Но ведь Брекенбок сам все придумал, – возразил Проныра. – Я был тогда под кухонным навесом и своими ушами все слышал. Мадам Шмыга увидела в своем шаре, как мы ставим эту пьесу, и Брекенбок решил воплотить предсказание в жизнь.

Гуффин молчал, слушая бывшего адвоката, и так выразительно на него глядел, что тот и сам все понял: мнимое предсказание было спланировано.

– Кажется, Брекенбок единственный, кто верит в дар мадам Шмыги, – сказал Манера Улыбаться.

– Я тоже верю, – вставил Заплата, но его слова проигнорировали.

– Допустим, – упрямо сказал Проныра. – Но зачем вам эта пьеса? В чем ваша выгода?

– О, моя выгода… Кто я, по-твоему, Проныра? Я – шут. Я должен блистать. Я хочу оваций. Я их заслуживаю. Брекенбок всегда загребал себе всю славу, и мне надоело быть на побегушках, надоело получать плетью и слушать пренебрежение и критику своей игры. Он постоянно отбрасывал на меня свою треклятую тень. Но теперь у него нет тени. С того момента, как я попал в этот балаган, я знал, что однажды он станет моим. Брекенбок плохо им руководил. Брекенбок бездарность. Это будет событие! «Балаганчик Манеры Улыбаться» покажет свой первый спектакль! И, помяните мое слово, это будет громкая премьера! Лучшая пьеса, поставленная в Габене за многие годы! Зрители умрут от восторга!

Проныра, сам опытный лжец, понял, что Гуффин лжет. Дело было не только в отсутствии признания Манеры Улыбаться или в его желании встать во главе балагана. Он уже раскрыл было рот, чтобы вслух усомниться в словах шута, но тот резко вскинул руку.

– Хватит! – оборвал любые вопросы Гуффин. – Если вы хотите получить то, что я вам обещал (личный фургончик и должность в конторе), вы всё безукоризненно исполните. Если ослушаетесь меня… – Его тон стал угрожающим. – Я вам не Брекенбок с его напускной картонной злобой, я вас плеткой бить не стану. Поверьте, если вы испортите мою пьесу, вы будете мечтать о том, чтобы с вами случилось то, что случилось со старой труппой.

– Но как мы справимся без остальных? Их роли очень важны. Нас ведь осталось… – Проныра быстро пересчитал в уме, – всего пятеро. Это с учетом мадам Шмыги, на которую лично я не стал бы полагаться, и…

– О, не переживай об этом, Проныра, все идет, как задумано, а пока нужно сделать последние приготовления. Этот гардероб… – он ткнул пальцем в шкаф, который стоял с левого края сцены, – его нужно передвинуть.

Не прибавив ни слова, Гуффин запрыгнул на сцену и жестом велел Проныре с Заплатой исполнять приказ. Те, морщась от досады, все сделали, и вскоре шкаф уже стоял на два фута левее от своего прежнего местоположения. По мнению прихвостней, разницы не было никакой, но спорить и испытывать терпение нового хозяина балагана они не решились.

– А что делать с вывеской? – спросил Проныра. – Нам ведь теперь нужна другая?

Гуффин задрал голову и, уставившись на вывеску, пожевал губами.

– Конечно, мы ее сменим. Это уродство отправится в печь мадам Бджи, а его место займет новая прекрасная вывеска, на которой будет изображен мой зонтик. Но это потом… – Он опустил взгляд. – Пока что у меня для вас есть еще одно поручение. Нужно повесить задники. Отправляйтесь на поиски веревок.

– Но где мы их найдем?

– Меня это не волнует. Где-то да отыщите. Должны же в Фли где-то плохо лежать веревки. Вперед!

Проныра с Заплатой понуро спустились со сцены и побрели к выходу из переулка.

– И пошевеливайтесь! – крикнул им вслед Гуффин. – Через час задники уже должны висеть!

Дождавшись, когда прихвостни скроются из виду, Манера Улыбаться бросил взгляд на зашторенное окошко дамского фургончика, хмыкнул и, спрыгнув со сцены, бросился к своему дому на колесах…

…Туман полз по тупику Гро, как кот, который затеял недоброе. Он забивался в щели, пролезал под фургонами, клубился под навесами и мутным белесым пологом укрывал крыши домов на колесах, а еще он лип к стеклу.

У окна стояли две женщины. Хотя правильнее будет сказать: там стояли женщина и кукла, похожая на женщину. Наблюдая за переулком в узкую щелочку между шторками, они выискивали угрозу в этом тумане, даже не догадываясь, что сам этот туман – угроза. Кто знает, что в нем может скрываться: откормленные габенские блохи, или что похуже?

Но что-то туман все же принес. Вернее, кого-то.

– Кто это такой? – шепотом спросила мадам Шмыга.

Из мглы появился Гуффин. Шут поднялся на сцену, а следом за ним, тяжело переваливаясь из стороны в сторону, по ступенькам взобрался незнакомый джентльмен в дорогом пальто с меховой оторочкой и в высоком цилиндре.

– Кто-то из подельников Гуффина? – предположила Сабрина.

Манера Улыбаться подвел своего спутника к одному из стоявших на сцене шкафов и открыл дверцу. Он ткнул пальцем в глубины гардероба, что-то сказал незнакомому джентльмену, и тот, к недоумению куклы и гадалки, вошел в шкаф, после чего Гуффин закрыл дверцу.

– Это очень странно…

Мадам Шмыга не договорила. В небе над переулком раздался рокот пропеллеров. Гуффин быстро сошел со сцены и задрал голову.

Сабрина чуть шире раздвинула шторки и даже открыла рот от неожиданности. Над тупиком Гро висела, выдыхая клубы дыма из труб, уже знакомая ей ржавая махина.

«Это же «Старуха», дирижабль Своры! Что он тут делает?!»

Несмотря на ожидания куклы, дирижабль и не подумал приземляться – да ему здесь и негде было провернуть подобное. Вместо этого, люк в днище открылся и…

Это было действительно удивительное зрелище. Всего за мгновение над тупиком Гро в воздухе повисло не меньше двух дюжин песочных воздушных шаров, к каждому из которых крепилась коробка в коричневой оберточной бумаге. Шарики медленно опускались в переулок, как странный шариковый дождь. Одна за другой посылки приземлялись, но с каждой секундой их становилось все больше. Над головой у куклы и женщины вдруг раздался негромкий стук: кажется, одна из коробок опустилась на крышу дамского фургончика.

«Очередные посылки, – с тревогой подумала Сабрина. – Что же в них?»

Со «Старухи» прозвучал гудок, и дирижабль, поднявшись выше в небо, покинул тупик Гро. Вскоре затих и рокот винтов – больше ничто не говорило о том, что дирижабль здесь был.

– Что будем делать? – испуганно спросила мадам Шмыга, когда он улетел. – Мы думали, что Манера Улыбаться проспит еще пару часов. Теперь нам отсюда незамеченными не выбраться.

– Нет. Мы выберемся именно сейчас, пока он занимается своими посылками…

Шут, и правда, был сейчас так занят, что пленницы в дамском фургоне его, казалось, совершенно не заботили. Огромными прыжками, как болотный кузнечик в Слякоти, он носился по всему переулку, отвязывая от шариков все прибывшие с неба коробки и стаскивая их на сцену.

– Я знаю, что нам нужно делать, – сказала Сабрина. – Мы должны узнать, что у него в коробках.

– Но как мы это сделаем?

– Он думает, мы связаны. А нам всего-то и нужно достать коробку, которая упала на крышу фургончика. И это предстоит сделать вам.

– Мне? – гадалка потрясенно глянула на куклу. – Но почему мне?

– Потому что я выберусь наружу и прокрадусь в фургон самого Гуффина.

Мадам Шмыга даже прикрыла рот ладонями от нахлынувшего на нее ужаса.

– Я должна узнать, что он там делает, – пояснила Сабрина и мысленно добавила: «И забрать мой Механизм. Лучшей возможности стащить его уже не представится». – Я надеюсь разыскать там ответ, как помешать ему. Может, я найду что-то, что подскажет, где он держит вашу сестру. Вы ведь хотите ее спасти?

– Да! Очень хочу, но… но если он нас поймает?

– Не поймает…

– Откуда ты знаешь?

– Нам надо быть осторожнее. И вести себя тихо-тихо. Вам нужно подняться наверх. Тот люк открывается? – Сабрина указала на квадратную дверку в крыше фургончика рядом с дымоходом. Увидев утвердительный кивок гадалки, кукла продолжила: – Залезьте наверх и стащите коробку. И ждите меня. Я вернусь, как все разведаю. И мы придумаем план.

– План?