Тайна Обители Спасения - Феваль Поль Анри - Страница 55

• Предыдущая
• 55/111
• Следующая

Но госпожа Самайу уже давно его не слушала. Положив руку на альбом, она сказала:

– Достаточно! Я полагаюсь на ваш вкус. Выберите картину сами.

Затем укротительница глухо добавила:

– Может быть, я ошибаюсь, но мне послышалось, что кто-то говорил о следователе Реми д'Арксе. И еще мне послышалось слово «убийство».

Гонрекен с недовольным видом закрыл альбом и ответил:

– Черт возьми! Так ведь это давняя история! Барюк и другие говорят о ней, не переставая, уже два битых часа!

Госпожа Самайу побледнела настолько, насколько позволял ей ее загар. В глазах у нее появился ужас. – Я его много раз предупреждала, – пробормотала она сквозь зубы. Она взяла стакан, но затем передумала и поставила его обратно.

Убедившись, что хозяйка балагана больше ничего не собирается говорить, Вояка-Гонрекен снова открыл свой альбом, намереваясь продолжить разбор образцов. Этот человек был не только настоящим художником, но и настоящим дельцом. Содержимое своей грязной тетради он считал наивысшим достижением живописи девятнадцатого века.

– Мамаша Лео, – начал он, посмеиваясь, – мне кажется, что следователь не был вашим близким родственником, правда?.. Так где же мы остановились? «Современный Янус»... Нет, это уже было. Вот, смотрите, замечательная приманка! Катастрофа в Анжере! Тамошний мост вздумал рухнуть как раз в тот момент, когда по нему проходило два батальона шестьдесят седьмого полка – разумеется, с оружием и с обозом. Впереди маршировал оркестр. Все по высовывались из окон. Рядом проплывает пароход, на происходящее смотрят потрясенные пассажиры...

Укротительница наградила художника таким взглядом, что тот чуть не проглотил язык.

– Об этом говорят уже битых два часа? – произнесла она. – Значит, следователь Реми д'Аркс и впрямь убит?

– Да, убит. Прошел месяц, как его похоронили.

– Кто?

– Черт возьми... Полагаю, что какая-нибудь погребальная контора.

Госпожа Самайу изменилась в лице. Казалось, сейчас она испепелит своего собеседника взглядом.

– Кто его убил, я спрашиваю? – голос ее дрожал от гнева. – Ты что, вздумал издеваться надо мной, стекольщик несчастный?

Вояка побагровел. Он, как и укротительница, был сангвиником, а люди этого темперамента быстро заражаются гневом.

– Стекольщик! – повторил Гонрекен, сжав кулаки. – Ну, женщина, знаешь ли...

Однако он не договорил. Мало того – Вояка еще и отсалютовал по-военному. Несмотря на то, что его распирало от обиды, его остановила одна простая мысль: он рискует потерять хорошую клиентку.

– Никто не обвинит меня в недостатке уважения к прекрасному полу! – воскликнул Гонрекен. – Выслушать оскорбление из уст дамы – это вовсе не то же самое, что терпеть поношение от какого-нибудь мужлана. Выйти из строя! Вы нынче не в духе, мамаша Лео... Я никогда не носил военную форму, однако я воспитанный человек. Несмотря ни на что – за ваше здоровье!

С этими словами он осушил свой стакан. Госпожа Самайу подперла голову рукой.

– Убит! – тихо произнесла она.

– Да вам-то что до этого? – Гонрекен снова обрел прежнюю невозмутимость. – Одно время я подумывал написать по этому поводу картину, но потом решил, что, пожалуй, не стоит: смерть судебного следователя не получила достаточно широкого резонанса. Хотя мне это кажется довольно странным, ибо история его гибели заслуживала большего внимания. По вечерам, попивая кофе, я читал газеты, и как-то раз мне пришло на ум, что это довольно занятное дело, потому что некоторые факты указывали на то, что здесь замешаны господа Мак Лабюсьер, Майлиан и иже с ними: короче говоря, те, которых называют Черными Мантиями. Впрочем, об этих Черных Мантиях в последнее время что-то не слыхать – видать, разбежались в разные стороны. Одним словом, мне не хватило фантазии, чтобы сделать из этой истории хорошую приманку, и я вернулся к своим делам. Заказ остается в силе, не правда ли, мамаша?

Укротительница машинально кивнула, а затем, словно размышляя вслух, спросила:

– Как узнать правду?

– Нет лучшей кумушки, чем Барюк, – ответил Гонрекен, наклонясь поближе к своей собеседнице. – Дворцовые ласточки иногда залетают на ярмарку, и следователь, о котором идет речь, тоже любил иной раз заглянуть туда. Да взять хоть то место, где он встретил свой смертный час... Если вы случаем имеете какое-либо отношение к этому делу, порасспросите Барюка. Это будет то же самое, что прочесть все документы в судебной канцелярии.

– Господин Барюк! – позвала Леокадия слабым голосом.

– Эй! Дикобраз! – гаркнул Вояка. – Надо уважать даму! Иди сюда!

– «Вот кинжал, что пролил кровь невинную...» – отозвался Барюк. Он уже спустился со своей стремянки и приближался к столу. В одной руке у него была кисть, в другой – чашечка для разведения красок.

Стоило ему покинуть свой наблюдательный пункт, как активность его подчиненных снизилась, словно по волшебству.

– Вот и я! – сказал Барюк. – Что вам от меня угодно? Видите ли, работа не ждет...

Но тут он прервался и проговорил: . – Мамаша Лео, у вас очень расстроенный вид!

– Расскажите мне все, что вы знаете, – по всей видимости, эти слова стоили укротительнице больших усилий. – Пожалуйста, ничего от меня не скрывайте.

Вояка-Гонрекен расставил все точки над «i», объяснив, что хозяйка желает знать все о деле Реми д'Аркса.

Барюк оглянулся. Посмотрев на неоконченную работу, он ответил:

– Это долгая история. А мы здесь не для того, чтобы развлекаться.

– Но ведь плачу я, – почти грубо возразила Леокадия.

– Вперед, шагом марш! – скомандовал Вояка.

– Черт возьми, да мне все равно! – отозвался Барюк.– Ну что ж, мне и впрямь известны кое-какие подробности. Значит, так. Вначале Реми д'Аркс был очень порядочным молодым человеком. Его даже упрекали иногда в излишней скромности и в шутку называли пансионеркой. Однако когда у тебя плохие друзья, ты быстро меняешься... Я могу сказать вам, почему не пошли дела у следствия: улики были собраны просто смешные. А вообще-то, странно, что покойный следователь, который обедал у министров и вращался в высшем свете, поддерживал отношения с мерзавцем из мерзавцев, с неким Куатье по прозвищу Лейтенант, безжалостным наемным убийцей, которого, кстати, с тех пор во Франции не видели. Еще бы: ищи ветра в поле!

Возмущенный Барюк прервал свой монолог.

– Ну, что я вам говорил? – неожиданно разозлившись, обратился он к укротительнице. – Я только-только начал, а эти бездельники уже бросили работать и собрались в кружок!

Действительно, художники, которым положено было находиться на сцене, и актеры обоих полов, которым положено было находиться в глубине зала, незаметно приблизились.

На прежнем месте оставались только несчастный лев и юный Саладен, который, устав плакать, уснул между лапами животного.

– Не обращайте на них внимания, продолжайте! – велела мадам Самайу.

– Левой, левой, шире шаг! – высказался Гонрекен.

– Есть люди, – продолжил свой рассказ Барюк, – которые уверяют, будто видят дальше собственного носа; так вот, они говорят, что Черные Мантии заседают в суде присяжных, – вопреки тому, что они – самые настоящие бандиты. Да-да, именно так. Мак Лабюсьер и Майлиан, и граф де Кастр – настоящие преступники; они из тех, кто получает ответ на вопрос: «Будет ли завтра день?» и реализует сроки. Они – винтики в прекрасно отлаженном механизме, они – исполнители. Но что о них попусту болтать? Эта братия подобна морскому змею: все о нем говорят, но никто его никогда не видел. Правда, есть у меня одна мысль, и мысль эта – о двух головах (знаете, иногда бывают такие телята). Так вот что я думаю: либо следователь Реми д'Аркс – член Черных Мантий...

– Ого! – воскликнул кто-то в глубине зала. Госпожа Самайу стукнула кулаком по столу, призывая к молчанию.

– Вот вам и «ого»! – снова заговорил Барюк. – Раз этих ребят никак не удается найти, значит, их кто-то защищает... Однако у моего теленка есть и вторая голова. Покойный, о котором шла слава как об ищейке с тонким нюхом, напал на след банды. Люди, знакомые с этим делом, говорят, что собака никогда не возвращается с охоты на такого зверя.

• Предыдущая
• 55/111
• Следующая