Лингус (ЛП) - Запата Мариана - Страница 29

— Я испачкала шорты, — пробормотала я, и мое лицо запылало от смущения.

Клянусь, он фыркнул, но потом затих.

— Поднимись наверх, прими душ, а я найду тебе что-нибудь из одежды.

Мгновение спустя я натянула на себя шорты, а мокрые трусики спрятала в карман. Я очень медленно открыла дверь и увидела Тристана, прислонившегося к противоположной стене и закусившего губу. Я знала, что он хотел рассмеяться, и борется с этим. Его глаза были широко раскрыты, а уголки губ приподняты, но он просто смотрел на меня.

— Спасибо, Тристан.

— Бывает, не беспокойся об этом, — сказал он, но его голос сорвался на последнем слоге, и он фыркнул. — Извини!

Он ущипнул себя за переносицу, чтобы остановить смех, и поднялся по лестнице. Я была рада, что он пошел первым, потому что ни за что не позволила бы ему идти позади меня и созерцать огромное пятно на моих шортах. Хватит и того, что он держал в руках мое запасное белье; это были желтые хлопковые трусики, на которых было больше пятен, чем на простынях в номере мотеля, но я не хотела усугублять ситуацию, выставляя напоказ свои месячные.

Пробираясь через его спальню, я нашла Тристана в ванной. Несколько мгновений он возился с кранами в душе, а я в это время прижалась к стене, чтобы прикрыть свою задницу. Своими зелеными глазами он посмотрел на меня через всю ванную, но выглядел слишком удивленным.

— Ты собираешься раздеваться или как?

— Что, прости? — я выдавила что-то похожее на истерический смешок. Он только что…?

— Прими душ. Уверен, у тебя… все липкое там, внизу, — попытался сказать Тристан с серьезным лицом, но уголки его губ немного приподнялись.

— Я разденусь, когда ты выйдешь из ванной, — думаю, мой голос был выше обычного, я буквально чувствовала это. Он серьезно говорил мне раздеться перед ним? Ни за что!

Тристан оставил дверь кабинки открытой и скрестил руки на груди.

— Кэт, у тебя нет ничего такого, чего я бы не видел уже миллион раз.

Его слова ранили меня. Боже мой. Они словно ножом резали, но это ведь правда, даже если я еще не видела доказательств. Я знала, что он говорит чистую правду. Застыв, я пыталась понять, что он мне сказал. Кто, черт возьми, с такой легкостью попытается увидеть другого человека голым? Я не могла не смотреть на него. Стояла и пялилась на мышцы, выделяющиеся на его предплечьях, на острую линию подбородка с темной щетиной. Его слова заставили меня, как лунатика, кивнуть.

К черту это.

Зои, Никки и Джош видели меня голой. И не сказала бы, что мне нечем гордиться.

Не отводя глаз от горла Тристана, я стянула футболку, под которой был простой бежевый лифчик. Я отрастила не настолько большие яйца, чтобы посмотреть ему в глаза, пока делала это. По большей части, я даже не понимала, что делаю, пока не подошла к кабинке, рядом с которой он стоял, а затем потянулась за спину и расстегнула застежку лифчика. Странно, что я краснела из-за самых глупых вещей, но казалось, что моему телу пофиг на это, потому что на нем не было ни единого намека на покраснение. Я стояла лицом к душевой кабине, а он прислонился к стене, но на этот раз я посмотрела на него через плечо.

— Меня ты раньше не видел, Магеллан, — спокойно сказала я, медленно стягивая одну бретельку через плечо и руку, а в это время бежевая ткань собиралась на моей груди.

Он ничего не сказал, но я заметила, как его глаза бегали с моего лица на горло, а затем на грудь. Туда-сюда, туда-сюда, пока я стягивала вторую лямку через руку, а затем бросила лифчик на пол. Мое сердце так быстро колотилось, что казалось, оно вот-вот вырвется из грудной клетки, чтобы отомстить. Я ничего не смыслила в том, как быть сексуальной, но почувствовала прилив сил после речи Зои в кафе. Я ценила себя, и ничто не могло изменить этого. Зои бы обделалась, увидев, какая я сейчас смелая, но, в конце концов, не думаю, что она бы удивилась. У меня есть яйца, просто я не очень часто ими пользуюсь.

Я ухмыльнулась молчаливому Тристану, и спустила шорты по ногам, мысленно благодаря Святого Духа за то, что решила вчера побриться. Я надеялась, что у меня отсутствует большое красное пятно на заднице. Словно статуя, Тристан неподвижно стоял. Не думаю, что он даже дышал, но я вошла в душ и закрыла за собой дверь. По тому ракурсу, под которым стояла рядом с ним, я знала, что он мог разглядеть меня только сбоку, а теперь он видел мою задницу, спину и ноги. Я отбросила все мысли. За пару минут я намылила нижнюю часть тела куском мыла, который лежал в душе и пах чистотой, а затем смыла пену.

Когда я открыла створку душевой, то поняла, что Тристан вышел из ванной, но на вешалке висело полотенце, а трусики и шорты, которые я оставила на полу, исчезли. Чистые трусики лежали на раковине вместе с прокладкой и парой стареньких боксеров. Быстро одевшись в боксеры, прикрывающие мои колени, я спустилась вниз и обнаружила, что Тристан сидит на диване, положив ноги на кофейный столик и сложив руки за головой.

Он лениво улыбнулся и оглядел меня. Мне стало не по себе. Я не ждала, что он что-то сделает, увидев меня голой, но, судя по выражению его лица, ничего бы не произошло.

— Лучше? — спросил он, когда я подошла и села на другой конец дивана.

— Намного, — ответила я как можно более равнодушно. Не хотела, чтобы это выглядело так, будто я чувствую себя иначе после небольшого испытания в душе, но было трудно сохранить беспристрастное лицо.

— Я закинул твою одежду в стирку, — сказал он, беря пульт, чтобы включить телевизор.

— Спасибо за все.

Он улыбнулся мне, а затем указал за спину в сторону кухни.

— У меня есть газировка, сок и печенье.

— Ладно… — я замолчала, удивляясь его предложению.

— Мне обычно дают это, когда я сдаю кровь, — фыркнул он. — Не хочу, чтобы ты грохнулась в обморок от потери крови.

— Тристан?

— Да?

— Заткнись.

Медленно я осознавала три вещи: во-первых, я не чувствую свою руку, во-вторых, мне необычайно жарко и в-третьих, я находилась в чужой постели.

Я постепенно приходила в себя после сна, но мой мозг уже начал работать, пытаясь вспомнить детали, которые привели к трем вышеперечисленным пунктам. Каждую ночь я спала в одной и той же позе; я относилась к тому типу людей, которые крепко спят и почти не двигаются во сне. А прямо сейчас мое тело было расположено в несвойственной ему позе. Кроме того, меня окружал незнакомый запах. Последнее, что помнила: я лежала на диване Тристана, подобрав под себя ноги, смотрела фильм и смеялась до упаду. Тристан знал кино наизусть, что только добавило веселья.

Но начиная примерно с середины я ничего не могла вспомнить.

— Ты выбирала предыдущий фильм, так что теперь мы будем смотреть то, что я хочу, — воскликнул он, вставая с дивана и направляясь к полкам с DVD.

Я громко застонала.

— Ты собираешься выбрать что-то ужасное, да?

Тристан притворно вздохнул.

— Ты больше никогда не произнесешь эти слова в моем доме, — прошипел он. — У меня отличный вкус.

Так продолжалось весь вечер и ночь: я смотрела забавное кино с зеленоглазым ослом, который повторял за главными героями все любимые строчки.

Я почувствовала во рту густую и неприятную слюну, а на зубах — тонкий слой налета из-за того, что не почистила их накануне вечером, и это было чертовски отвратительно. Моргая, мне пришлось сощуриться от яркого света, просачивающегося в комнату, но я увидела перед собой лишь белое нечто. Оно приближалось, а затем с выдохом отступало. Я смутно осознала, что что-то тяжелое и теплое удерживает мое бедро и спину. Что, черт возьми, происходит? Я слегка приподняла голову, но столкнулась с чем-то очень твердым. А потом увидела полоску кожи. Мое лицо практически уткнулось в грудь Тристана, и я предположила, что твердая штука над моей головой была его подбородком.

Я не могла повернуть голову, чтобы увидеть, что меня удерживало, но это, скорее всего, его рука. А вот моя правая рука застряла у него под ребрами, и я совсем ее не чувствовала. В довершение ко всему, мои ноги оказались между чем-то костлявым и волосатым. Может, это его ноги? Мы были прижаты друг к другу; моя грудь напротив его живота, и все из-за его преимущества в росте. Но было так приятно. Прошел почти год с тех пор, как я в последний раз спала с кем-то, кроме Зои, и я поняла, как сильно наслаждалась этим и скучала по тому, кого можно потискать.