Младший научный сотрудник 4 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 12

Браво, послал я ей мысленные аплодисменты, а вместо Ширвиндта ответил Миронов:

— А она дело говорит, Анатольич, раз уж у меня… у нас то есть… хорошие отношения с Галиной, грех это не использовать.

— Скоро день милиции, — напомнил я.

— Не так уж и скоро, месяц впереди, — меланхолично возразил Ширвиндт, — к тому же концерт ко дню милиции традиционно по первому каналу идет, там Пугачева сплошная с Леонтьевым, и еще немного Хазанова. А мы туда не вписываемся.

— На одном концерте свет клином не сошелся, — хладнокровно ответил я, — равно как и на первом канале — можно провести параллельные мероприятия. Представьте, что на сцене вы с Михаил-Михалычем будете сменяться Андреем, а он в свою очередь младшим Райкиным или Жванецким… и все будут вести себя предельно раскованно и шутить непосредственно со зрителями — Юрий Михалыч Чурбанов, насколько я знаю, довольно либеральных взглядов придерживается и позволит пошутить над собой.

— Жванецкий… — повторил Миронов, — это который Карцев и Ильченко? Он же у старшего Райкина в Ленинграде работает.

— Разошлись они, как в море корабли, — вздохнул я, — больше не работает. Кстати, Карцева с Ильченко тоже позвать можно. И одного популярного певца или певицу… но только одного, чтоб открывал и закрывал представление. Это ж не концерт будет. Только никаких Пугачевых с Леонтьевыми.

— И кого, например, можно позвать?

— Да господи, — пошевелил мозгами я, — кто там у нас сейчас популярен в народе? Того же Макаревича — после той статейки в Комсомольской правде песни его группы из каждого утюга раздаются.

— А что, план интересный, — наконец-то выдал резюме Миронов, — лично я бы попробовал.

— Я должен подумать, — наморщил лоб Ширвиндт, — дело новое, неизвестное, может провалиться с треском, потом сплетен не оберешься.

— Сплетен бояться, Александр Анатольевич, — смело сказал ему я, — шампанского не пить. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Потеряете вы в случае чего не так уж и много, зато при успехе у вас под ногами будет весь мир… ну Москва для начала. Отличные ставки, это если бы у букмекеров поставить на победу ЦСКА в матче с Торпедо с коэффициентом восемь к одному.

— А почему Торпедо? А почему 8:1? — одновременно задали они два разных вопроса.

— Ну Торпедо тут как символ вечного середнячка. А почему восемь к одному… примерно с такой частотой выигрывает ЦСКА у Торпедо в наших чемпионатах. Один раз в два года они проигрывают, короче говоря. Шансы, в общем, очень большие, если вы вдруг захотите поставить деньги на ЦСКА.

— И где же мы сможем поставить на него деньги, на это ЦСКА? — иронично осведомился Ширвиндт.

— Официально нигде… пока нигде — через пару лет, надеюсь, сделают такую штуку под названием «Спортпрогноз». А так-то, если приспичит, то к вашим услугам, Александр Анатольевич, целая куча подпольных букмекеров. Могу свести, если пожелаете.

— Я не болельщик, — меланхолично ответил он, — так что не надо. Но мысль интересная.

— Мы тебя поняли, Петя, — начал подводить итог нашему разговору Миронов, — предложение интересное, но требует некой… доработки что ли. Если что, мы с тобой свяжемся…

И тут я понял, что пора прощаться, но перед уходом получил практически в спину ещё одну посылку.

— Да, насчет твоей игрушки… — вспомнил Андрей.

— Какой игрушки? — заинтересовался Александр.

— Я же тебе показывал… кирпичи там надо укладывать в ряд…

— Аааа, и точно интересная штука, — подтвердил Ширвиндт.

— Так вот, нельзя ли еще с десяток таких штук достать? — продолжил Миронов, — у меня тот экземпляр, что ты презентовал, на части разрывают.

— Увы, Андрей Александрович, — ответил я, — на данном этапе никак. Через месяц-два возможно… кстати, если есть какие-то замечания и предложения по устройству, выслушаю с большим вниманием — пока в серию не пошло, туда можно вносить любые исправления.

Коммунизм в отдельно взятой секции

До дому на Кутузовском мы добрались уже далеко за полночь, на последний поезд метро успели запрыгнуть. Я по ходу дела вспомнил, как в предыдущей своей реинкарнации возвращался со второй смены на кирпичном заводе. От этого заводика до ближайшего метро нас довозили на служебном автобусе, потому что рейсовые прекращали хождение в 11 вечера, а смена наша кончалась в пол-двенадцатого. Ну а дальше следовало «Ты пролетарий? Значит вперед, на станцию „Пролетарская“. Пока билет стоит 5 копеек (подняли цену очень скоро, кстати)». Мы и ныряли под землю. И что любопытно — двое нас оттуда обычно уезжало, я и Юрик, причем ехать нам в разные стороны было. И вот насколько я помню, его поезд к центру всегда приходил раньше моего от центра минут на 5–6. Хотя заходили мы туда в очень случайно выбранное время, от 23.30 и до нуля часов примерно. Вот и думай тут о случайностях и закономерностях в нашей жизни.

— Какой ты умный, — задумчиво сказала Нина, когда нас пропустили через пост охраны и мы уже поднялись на свой второй этаж, — даже страшно становится. Вот откуда ты про этот стендап знаешь?

— От верблюда, — отшутился я, — от двугорбого длинношерстного, он же Камелюс Бактрианус.

— Да иди ты, — толкнула она меня кулаком в бок, — ты наверно и не видел ни разу в жизни ни одного верблюда-то.

— Можно подумать, что ты много их встречала, — ответил я.

— А вот и не угадал, — весело отвечала оно, снимая одежду на ходу.

Под одеждой у нее было нижнее белье с кружевами, радикального белого цвета, поэтому вы наверно все понимаете, что где-то на полчаса мы выпали из окружающей действительности, а когда вернулись, я продолжил про верблюдов.

— И где же, ты, если не секрет, работала с верблюдами?

— Что работала, я не говорила, — ответила она, — а вот видела и даже каталась в детстве — у меня же бабушка живет в Саратовской области на границе с Казахстаном. Городок называется Новоузенск, если тебе это что-то говорит.

— Слышал, — отозвался я, — а гражданскую войну там кажется серьезные сражения были.

— И это тоже, — махнула рукой она, — вроде бы белые и красные его брали раз по пять каждые. А если вернуться к верблюдам, то там даже ферма есть соответствующая, и верблюжье молоко в магазине продается.

— И как оно?

— Мне не понравилось, а местные пили и хвалили, дешевле обычного раза в два. И мимо бабушкиного дома два раза в день этих верблюдов на пастбище вели, утром туда, вечером обратно. Я и запомнила.

— Богатая у тебя биография… — задумался я.

— Кстати, — ее мысль быстро скакнула в сторону, — верблюд по-английски это ведь Кэмел?

— Точно, — подтвердил я, — Кэмел.

— Сигареты такие есть, я видела в журнале, с верблюдом на этикетке.

— И сигареты есть, — согласился я, — а производит их американская контора с названием Рейнольдс Тобакко.

— Это я к тому, что тебе же выдали приглашение в закрытый магазин, я видела…

— Хорошее у тебя зрение, — похвалил ее я, наклонился к штанам и вытащил из заднего кармана синий прямоугольник, — это что ли?

— Оно самое, — она взяла пропуск в руки, разглядела с обеих сторон и добавила, — давай сходим туда завтра — воскресенье же, законный выходной день. Заодно и Кэмела прикупим.

— Ты же не куришь? — поддел ее я.

— Ну и что, — рассеянно отвечала она, — будет чем удивить знакомых.

— Уговорила, — сказал я, — завтра выдвигаемся в потребительский рай… ты хоть знаешь, где это?

— Приблизительно, — улыбнулась она, — а если что, звякнешь Галине и уточнишь.

А утром я таки провентилировал тему с охраной — можно ли отлучиться и насколько. Получил ответ, что хоть на весь день, но завтра будет решаться вопрос с перебазированием сам понимаешь кого сам понимаешь куда. Так что завтра ни-ни из квартиры… и еще одно, добавил после паузы дежурный охранник, звонили из клиники на Мичуринском — там тебя ждут-не дождутся два пациента… даже три. Так что можешь и туда заехать. Машина нужна?