Снегурочка для детей министра (СИ) - Лартер Элли - Страница 24

В следующее мгновение он уже смотрит мне в глаза и говорит:

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной на свидание, Эльвира.

– Мы... мы перешли на ты?! – офигеваю я.

– Да, – Матвей Тихонович кивает и делает шаг в сторону, наконец давая мне немного личного пространства. – Теперь ты тоже можешь обращаться ко мне на ты и просто по имени, без отчества... Так что скажешь?! Ты согласна?!

Я мотаю головой, не зная, что ответить. Чувствую себя загнанной в клетку. По щекам невольно начинают течь слезы – и я бросаюсь прочь со съемочной площадки.

Сдерживаться рядом с ней совершенно не получается – и это только моя вина, разумеется. Сдавшись на волю собственных эмоций и чувств, я неожиданно для самого себя целую Эльвиру в губы – а девушка, напуганная и растерянная, тут же в слезах убегает от меня прочь. Причем непонятно, что ее пугает больше: сам поцелуй, приглашение на свидание или тот факт, что мои дети активно пытаются нас поженить...

Нужно признать: последнее контролировать очень сложно, невозможно практически. За последнюю неделю я несколько раз пытался объяснить сыну и дочери, что люди женятся, только когда хорошо знают друг друга, что нужно время, чтобы полюбить друг друга и понять: этот человек – тот самый... Бесполезно. Они видели наши совместные теплые, уютные семейные вечера, они полюбили Эльвиру и почувствовали ответную любовь – поэтому уверены, что ждать не нужно. Особенно в этом уверена Варвара: она готова хоть сейчас выбирать свадебное платье для своей любимой Снегурочки...

А что мне со всем этим делать?! С одной стороны – растерянная, напуганная девушка, в которую я влюблен. С другой стороны – мои дети, мечтающие, чтобы эта самая девушка стала моей женой и их новой мамой. Ну и с третьей стороны – Анатолий со своими проверками из органов опеки, судами, угрозами и манипуляциями через Карину...

И времени при этмо осталось совсем мало, уже февраль, еще немного – и у меня отнимут сначала Варю, а потом и Богдана...

Из собственных мыслей меня вырывает Антонина Сергеевна:

– Матвей Тихонович, все в порядке?!

– Да, конечно, – я морщусь и улыбаюсь, стараясь не показывать эмоций.

– А мне вот так не кажется, – хмыкает женщина, подозрительно складывая на груди руки. Наша соседка по поселку – не только топовый продюсер, но еще и очень чуткий, мудрый, понимающий человек. Да и плохую актерскую игру она способна распознать на раз-два. Сейчас она смотрит на меня – и под ее строгим внимательным взглядом я сразу начинаю покрываться румянцем от того, что соврал, от того, что скрыл свои истинные чувства...

Ну... а с другой стороны – что же я должен сказать ей?! Правду о том, что у меня пытаются забрать дочь?! Это совершенно невозможно. Это не касается ее – и я не имею никакого права вмешивать посторонних людей в свои семейные проблемы и политические игры. Эльвиру вот уже вмешал – и ничего хорошего из этого не получилось.

– Все сложно, – говорю я в конце концов, качая головой.

– Ваши дети хотят, чтобы Эльвира стала их новой мамой, – Антонина Сергеевна касается моей руки пальцами в знак поддержки. – Конечно, Сашу невозможно заменить, но и не нужно. Вы, Варя и Богдан можете быть счастливы с другим человеком, по-другому...

– Я знаю, – киваю согласно, раз уж она все равно знает больше, чем должна бы... – Вопрос в другом. Эльвира не хочет быть с нами. Говорит, разница в социальном положении, возрасте...

– Она будущая кинозвезда, – фыркает Антонина Сергеевна. – Так что пара из вас будет просто отличная.

– Вы так считаете?! – хмыкаю я неуверенно.

– Конечно.

– Но как объяснить это ей?!

Женщина пожимает плечами:

– Просто дайте ей немного времени.

Я киваю, а сам думаю: время. Проклятое время. Его-то у меня как раз и нет. Но делать нечего: если она пока не готова – мне и правда придется ждать. Ждать и верить, что однажды она откроет для меня свое сердце по-настоящему и перестанет бояться, что мы такие разные, что мы совсем не пара...

– Папочка, ты сделал ей предложение?! – спрашивает Варя, когда я забираю их с братом в гримерной комнате, чтобы отвезти домой.

– Нет, милая, – отвечаю как можно спокойнее, хотя на самом деле меня переполняет раздражение.

– Почему?! – она смотрит на меня обиженно.

– Потому что, Варя, нельзя делать предложение девушке, если вы даже не встречались.

– Так встречайтесь! – требует дочь, а Богдан ее перебивает:

– Папа, поехали домой.

– Да, поехали, – я киваю, благодарный сыну за то, что хотя бы он не давит меня с той детской непосредственностью, на которую способна Варя. – Наша машина уже ждет нас. Попрощайтесь с дядей Егором и тетей Тоней и идем, а по дороге непременно заскочим за мороженым, идет?!

– Да, да! – радостно верещит дочка, и я с облегчением выдыхаю, понимая, что хотя бы на ближайший вечер разговор про Эльвиру перебит другими мыслями и впечатлениями.

А через два дня – снова без приглашения или хотя бы элементарного предупреждения, – к нам снова заявляются из службы опеки, только в этот раз Валентина Петровна не одна – ее сопровождают сотрудники полиции.

– В чем дело?! – возмущаюсь я, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться в предчувствии беды.

– Матвей Тихонович Опалов?! – спрашивают у меня без каких-либо приветственных слов.

– Да, это я, а что происходит, кто вы?!

Полицейские наконец представляются, а потом передают слово Валентине Петровне, которая сегодня выглядит еще более мерзко, чем в прошлый раз: ее лицо так и сияет, так и лоснится от ощущения своей праведности и, видимо, от дорогих брендовых кремов, которые она купила себе благодаря финансовому покровительству Анатолия.

– Матвей Тихонович, мы пришли проверить, исправили ли вы нарушения, выявленные в ходе предыдущей проверки, – говорит она.

– Ясно, а полиция зачем?! – не понимаю я.

– Видите ли, Матвей Тихонович, – Валентина Петровна важно откашливается и продолжает: – Мы не уверены, что вы добросовестно отнеслись к нашим замечаниям, и если это действительно так – мы просто сразу заберем Варвару, чтобы ей не приходилось более жить в ужасающих условиях вдали от любящей матери.

– Вы ведь сейчас шутите?! – спрашиваю я ошалело, инстинктивно останавливаясь в гостиной и не пуская Валентину Петровну и ее провожатых дальше в дом... Они что, всерьез хотят забрать у меня Варвару прямо здесь и сейчас, без суда и следствия, просто потому, что так хочет один больной ублюдок с непомерными амбициями?! Этим людям... нет, не так: этим не-людям деньги что, настолько свет застили, что они готовы творить подобную дичь при свете дня, в доме добропорядочного гражданина и уважаемого чиновника, лишая его опеки над собственной маленькой дочерью?! Нет, это невозможно! Это бред какой-то! Это мне снится... просто снится...

– Какие уж тут шутки, Матвей Тихонович, – говорит между тем невозмутимым голосом Валентина Петровна и важно прокашливается. – Все исключительно по закону. Наша обязанность – убедиться, что ваши дети растут в благополучной обстановке – как материально, так и психологически.

– Но мы исправили все замечания, – говорю я мрачно.

– Отлично! – сразу наигранно оживляется женщина. – Значит, никаких проблем не возникнет, – она достает смартфон и смотрит на меня выжидающе: – Ну что же, приступим. Думаю, можно начать с ветеринарных паспортов.

– Окей, – я киваю, приглашая ее внутрь, и мы с ней проходим весь дом, убеждаясь, что все замечания исправлены. Я показываю, рассказываю и объясняю все строго по пунктам, чтобы ничего не упустить, в слепой надежде, что она не найдет, к чему придраться, и просто уйдет из моего дома...

Няня Маша занимается теперь только детьми, не отвлекаясь ни на что другое. Кормит, играет, водит на площадку и на кружки, укладывает спать.