Леди-воровка на драконьем отборе (СИ) - Лунёва Мария - Страница 49

Люси поднялась и поправила передничек.

— Интриги, да, — кивнула она. — Они кругом, Бель. Поэтому учись разбираться в людях. Увы, но ты абсолютно слепа и в упор не видишь, кто есть кто, — её голос приобрел воспитательные нотки. Со мной так учителя в школах разговаривали. — А по поводу побега... пока и думать забудь. Последний конкурс талантов. Как хочешь, так там и появись. А как тебе исчезнуть после незаметно, придумаю. А я пока пойду, в шкафу у себя в комнате приберусь. Был у меня ремень широкий... Ух, столько лет я его не доставала, а сейчас вот вспомнила. Внук всё уговаривал переехать к нему в городской дом. Чувствую, пришло время и ремень найти, и вещи собрать, и к нему поближе подселиться. Глупый он у меня ещё, вырос-то лбина, а ума да житейского опыта, что бараний горох. А ты, душечка моя, — в меня ткнули указательным пальцем, — сиди и ищи в себе талант. И это я заберу. А то после трех бокалов все мы на подвиги горазды.

Подойдя к столу, она забрала и бутылку, и бокалы.

— Люси! — возмутилась я.

— Делом займись, виконтесса. Ещё не хватало наводить шум и скандалы в связи с твоим побегом. Красиво пришла, красиво и исчезнешь. А то я и сюда с ремешком приду. С меня станется.

Усмехнувшись, я почесала затылок. И половины из сказанного ею не поняла. Но чего уж... Видимо, старость чего-то там лучше моего понимает.

***

Оставшись в комнате одна, снова ощутила эту давящую тоску на сердце. Никогда не думала, что мне можно сделать настолько больно. Я ведь непробиваемая! Гроза самых строгих деспотичных учителей школ для юных леди.

Меня не брало ни стояние коленями на горохе, ни многочасовые переписывания учебников по культуре поведения в обществе.Ничего никогда не могло сломить... И вдруг. Один поцелуй, одно предательство — и я готова сердце вырвать из груди.

Так больно!

Пройдя по комнате, остановилась у окна и распахнула крепкую темную деревянную раму.

До моего слуха долетел легкий девичий смех. Приглушенные голоса. Из-за высоких кустов цветущей гортензии вышла счастливая парочка. Явно из молодых аристократов. Нахмурившись, вдруг поймала себя на том, что испытываю не просто злость на этих влюбленных, а зависть, граничащую с гневом.

Выдохнув, прикрыла глаза. Желание бежать сломя голову из замка только усилилось.

Мне вдруг стало страшно еще хотя бы раз увидеть графа. Услышать его низкий бархатный голос.

Сжав ладони в кулаки, снова взглянула на сад и замерла, не в силах сделать глубокий вдох.

Рауль!

Он словно из ниоткуда возник на узкой, усыпанной речной галькой тропинке и, подняв голову, смотрел прямо на меня. Высота трех этажей будто сократилась до одного шага. Мне казалось, я слышу его дыхание, вижу тот яркий огонек в его сапфировых глазах.

Граф стоял и не двигался. Его ладонь с силой сжимала рукоять трости, украшенной красным огромным рубином.

Зачем он явился сюда? Решил, что всё же сможет довести свое грязное дело до конца? Моя нижняя губа мелко задрожала, а мир стал расплываться от застилающих глаза слез.

— Предатель! — тихо прошептала и отошла от окна на шаг, заставляя себя отступить.

Всхлипнув, стерла с щеки первую скатившуюся слезу. Такое унижение плакать из-за мужчины! Сев на постель обняла подушку и прижалась к ней лицом.

Какая-то часть меня страстно желала вернуться и проверить — смотрит ли он всё ещё в мои окна. Переживает ли? А может, хочет попросить прощение?

Да тихий внутренний голос нашептывал мне, что возможно Рауль не виноват. Он настойчиво искал ему оправдания. Обелял, правда, до наивного глупо.

Но я не слушала его, четко осознавая — все происходящее на той злополучной поляне поняла правильно. А со своими глазами и ушами не поспоришь!

Лорд Хелиодоро даже не предал! Ведь он никогда не был искренен по отношению ко мне. Я вспомнила день приезда в замок. Он был в сторожке привратников, видел меня и наверняка смекнул, что я стану соперницей этой мерзкой де Морбэ. Вот и сыграл на опережение, мастерски изобразив интерес.

Сжав в ладонях подушку, с силой откинула её к стене.Я места себе не находила, сгорая в муках непонимания, ревности и боли. Во мне медленно отгорала любовь...

Ложь...

Какая же низкая ложь!!!

Нет, это удушающее, сводящее с ума чувство не становилось слабее, как бы я себя в этом не уверяла.

Оно разгоралось, выжигая дотла мою душу. Лишая воли и вгрызаясь острыми когтями в сердце.

Как пережить этот последний конкурс и не сойти с ума?

Как остаться в холодных каменных стенах ещё хотя бы на одну ночь?

Так хотелось оказаться сейчас в своей комнате в родном доме. Выскочить навстречу отцу, вернувшемуся с очередных переговоров между конфликтующими группировками контрабандистов, обнять его крепко и рассказать о том, как жестоко меня обидели. Заплакать, зная, что он утешит и найдет нужные слова, выслушает и никогда не отмахнется.

А потом закажет самые мои любимые булочки в лучшей кондитерской столице. А когда я перестану плакать и утирать слезы, отец организует светский вечер с музыкой и танцами. Все будут веселиться и отсыпать мне комплименты. Даже лорд Волк явится и принесет самые вкусные конфеты.А когда все разойдутся, папа позовет меня в кабинет и расставит шахматные фигуры на доске... Вручит мне черную королеву и не станет поддаваться. Возможно, я проиграю, а может, и нет. Но, как бы там ни было, на душе станет спокойнее и светлее.

И постепенно боль уйдет, притупится и будет легче.

Я улыбнулась через силу. Кажется, невольно нашла тот свой талант, который можно продемонстрировать при дворе. Конечно, ещё остается вариант станцевать портовый танец. И я бы на него решилась, если бы не одно но... С недавних пор у меня проклюнулась совесть, а ещё я отчего-то стала задумываться над чувствами других. И... подставить Мирабель подобным образом просто не имела никакого морального права.

Это Анабель Лакруа может гордо выпятить грудь, обтянуть подолом платья зад и навести шорох в штанах у титулованных лордов. А вот Мирабель всё же благовоспитанная виконтесса. И подставлять её, а тем более лить грязь на её имя, не стану. Потому что я выше всего этого.

Выше!

Тихий смешок сорвался с моих губ. Дается мне, я вдруг повзрослела. Вот так внезапно и болезненно.

И бежать не стану, подставляя всех — начиная с Люси и заканчивая сестрой. Надеюсь, у Дункана хватит здравого смысла не называть моё имя победительницей.

Представляю, как возликует герцогиня. Мерзкая гадюка.Поднявшись, прошлась по комнате и незаметно для себя снова оказалась у окна. Оно манило меня.

Но Рауля внизу уже не было.

Ушел...

— Ну и катись, — выдохнула обиженно. — Катись к своей де Морбэ! Грей постель жене брата. Большего ты и недостоин.

И вроде зла, а в душе просто дыра.

«Всё к лучшему» — в который раз попыталась успокоить себя.

Нет будущего у дознавателя и воровки. Мой путь проложен отцом. И замуж я выйду за видного контрабандиста или за владельца торговой лавки. Нет мне ходу в высшее общество. И неважно, кем является моя мать, главное кто я сама.

А я Черная королева воров столицы.

***

Поздний вечер. Казалось бы, моё любимое время суток, можно расслабиться, заняться интересными делами или просто полежать с желтой газетенкой в руках, купленной у мальчишек на улице.

Но не сейчас и не здесь.

Как же мне опостылела эта комната и этот замок. Отбор, являющийся дешевым фарсом. Глупое выражение лиц этих гусынь — кандидаток на роль жен принца. Кажется, теперь я поняла, почему не смогла даже запомнить их имена. Или не пожелала это сделать. А всё просто — они лишь декорация. Ну кто запоминает, какого цвета была кора на бутафорском дереве в том или ином спектакле? Все увлечены актерами и их игрой — действиями и диалогами, бурей эмоций, царившей на сцене.

Наверное, я тоже по замыслу папаши де Морбэ и королевы должна была стать одним из пеньков в их постановке, но не вышло. Подмена случилась, и публика узрела явление еще одного персонажа. Только, к сожалению, роль у меня драматическая — остаться с разбитым сердцем и наблюдать за счастьем других.