Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 69

– Ступай. – Хельга кивнула на дверь. – За моей лошадью. Кожух надень. И платок.

Творена, пробравшись по стене, вышла наружу. Хельга последовала за ней и прислушалась, но крика не услышала. Видно, угроза насчет щенков заставила Творену держать себя в руках.

Хотя как Хельга ее-то превратила бы – третьей шкуры у нее нет!

Вспомнилось: «Позови меня… и я охотно для тебя ее сниму»… Хельга сновала по избе, спешно собирая свои пожитки, которые сама только что разложила, с чувством, будто под ногами тонкий лед. Что если Несветова челядь не поверит – потребует увидеть хозяина… Но Несвет никому не успел рассказать, что девушка должна остаться здесь надолго. Об условиях уговора знали только те, кто был в избе. А прочие могут думать… да что угодно пусть думают, не их дело!

Если что, Ульв Белый поможет ей выпутаться. Но Хельга считала делом чести справиться самой. Пусть он и старше ее на две тысячи лет, она тоже не беспомощный младенец!

С коробом в руках она вышла на крыльцо. Большую часть вещей Хельги – нарядные платья и прочее, – увезла Эльвёр под видом собственных, в коробе у Хельги была всякая мелочь вроде сменной сорочки. Белый пес вышел вслед за ней; молодой, Пушок, вскочил навстречу Хельге и стал прыгать от радости. Два пса сошлись и стали друг друга обнюхивать. Только бы не подрались…

Вот показалась Творена, ведущая оседланную лошадь.

– Привяжи псов, – велела ей Хельга, боясь, что молодой увяжется за ней.

Кое-кто из Несветовых челядинов, занимаясь во дворе разными делами, смотрел, как Хельга разговаривает с Твореной. Косились с удивлением на двух незнакомых псов.

Когда оба были привязаны к крыльцу, Хельга положила руки им на головы, наклонилась и зашептала:

Разогнувшись, она взглянула на Творену.

– Никому ничего не говори об этих псах. Скажи, что это наши и мы оставили их вам на сохранение. Спросят, где хозяин – скажи, занемог немного, оттого и не выходит. Но если люди узнают, что они с сыном и есть эти псы – обвинят тебя. Так и будет, поверь мне. Когда с мужем какая беда случается, всегда сразу на жену думают, особенно если она из чужих краев. Поняла?

Наверное, Творена лишь приблизительно уловила смысл ее ломаной славянской речи, но послушно кивала. Хельге было довольно и того, что та не кричит.

С крыльца она взобралась в седло, помахала рукой Творене. Развернула лошадь и вскоре скрылась за воротами. Вслед ей полетел тоскливый вой молодого пса…

Хедина она увидела издалека – он стоял посреди замерзшей Ольховки и смотрел на юг. Саней и прочих путников видно не было – они укрылись за поворотом реки, а Хедин ждал на том месте, откуда мог хорошо видеть дорогу от озера Видимирь. Узнав сестру, пошел ей навстречу. Она остановила лошадь, но с седла сходить не стала, и Хедин взялся за ее колено.

– Хельга! Что все это значило? Как ты выбралась?

– Не волнуйся! – Хельга наклонилась к нему. – Моя честь осталась при мне. Еще три дня Несвет не сможет ничем нам помешать, а потом не сумеет вспомнить, что случилось.

– А что случилось, ёлс твою овду!

– Если я скажу, что превратила их обоих в белых псов, ты мне поверишь?

– В бе…

– Не заметил у Несветовой избы белого пса, когда уезжал?

– Да, он все к тебе ластился. Откуда ты его взяла?

– Это был Видимир.

– Что? – Хедин смотрел ей в глаза с недоумением: не то она сошла с ума, не то морочит его.

– Это был Видимир. Помнишь белую шкуру? Он ее надел. То есть я на него надела. Матушка научила меня кое-чему, когда я уезжала из дома.

Снефрид научила ее только одному – как позвать на помощь их родичей-альвов. Но этого объяснения Хедину оказалось достаточно: все дети Снефрид знали о ее тайных умениях, и Хедина не удивило, что частью их она поделилась с дочерью.

– Вот оно что…

Взгляд Хедина изменился: в нем проявились недоумение и уважение. Он понял, что не так уж хорошо знает младшую сестру, как думал раньше.

– Сделавшись псом, он все равно не смог бы согласиться на свадьбу. Нечего было и ждать. А теперь едем скорее. Растягивать день я не умею!

Доехать до следующего погоста они не успели, но удачно устроились ночевать в мерянский бол. Трех девушек разместили на нижнем помосте в кудо – доме для готовки пищи, женских работ и домашних жертвоприношений. Укладываясь спать, Хельга тайком пожалела, что теплой белой шкуры с ней больше нет… Вспомнила обещание Ульва Белого… Но нет, не стоит отвлекать от дел помощника самого Одина только потому, что ей хочется его раздеть…

Укрываясь кожухом, Хельга повернулась… и вдруг ощутила, как что-то треснуло у нее на груди. Приподнялась, ощупала ожерелье… и один из «ведьминых камней» остался у нее в пальцах.

Черный камень, тот, что походил на волчий зуб, разломился на две части. Хельгу пробило холодом, веселье на душе растаяло.

В тот вечер, когда Эскиль пытался увезти ее, а Ульв Белый ему помешал, у нее сломался песчано-желтый «ведьмин камень». А теперь – черный. Что это значит – на бегство от Несвета она потратила всю заложенную в нем удачу?

Не подавая вида, Хельга снова легла, сжимая обломки в кулаке, и натянула кожух до лица. Это – знак. Призывая на помощь слуг Всеотца, она привлекает к себе его внимание. Не зря эти камешки зовутся «глаз Одина». Всеотец дает понять: я тебя вижу.

И чем ей придется платить за его помощь?

Первые дни дома прошли как во сне. По пути к Силверволлу Хельга думала, что по приезде будет испытывать только радость, но на деле эта радость мешалась с недоумением. Счастье, что все их близкие живы и здоровы – и даже увеличились в числе. У дяди Виги и тети Назики родился еще один ребенок, и у сестры Виглинд тоже, а Виги-младший, брат между Хедином и Хельгой, минувшим летом женился на девушке-мерянке – похитил ее с игрищ праздника Сюрэм, как у мерян принято. Теперь оба брата смеялись, гордясь друг перед другом своим успехом: у Виги к началу сева ожидался первенец, зато Хедин раздобыл в жены не кого-нибудь, а внучку Олава конунга.

Просыпаясь по утрам в родном доме, Хельга в первые мгновения не понимала, где находится: ей казалось, она спит в девичьей госпожи Сванхейд и видит Силверволл во сне. Лишь постепенно при виде привычных людей и вещей она утверждалась в понимании, что на самом деле снова дома, вставала и бросалась обнимать всех, кто уже не спал. Отец, мать, старшая служанка Кеганай, ее дочь Айгалча, брат Виги и его жена Суланай. Суланай и Эльвёр, оказавшиеся в равном положении хозяйских невесток, смотрели друг на друг как на диво: они пока не знали ни одного общего языка, да и вид их, наряд и украшения, не имели между собой ничего общего. Чтобы они могли поговорить, Хельге приходилось переводить с русского на мерянский и обратно. Но Снефрид сказала: ничего страшного, когда-то они с первой женой Вигнира, Иликой, начинали точно так же.

Решили, что пока Хедин с Эльвёр будут жить в большом отцовском доме, в пристройке, поставленной старым Дагом к женитьбе Виги-старшего двадцать семь лет назад; но тот уже давно, после второй женитьбы, со всем своим выводком перебрался на отдельный двор. В доме готовились к свадьбе, ждали только вестей от Эйрика. В тот же день, как Хедин с сестрой и невестой прибыл в Силверволл, его отец, едва выспросив, что за события на юге и западе способствовали их возвращению, послал спешного гонца на озеро Неро. Если бы Эйрик пожелал, Хедину пришлось бы поехать к нему, но, зная своего зятя, Арнор не сомневался, что тот приедет сам, со всей семьей, кроме двух старших сыновей, ушедших с зимним обозом в Булгар.

С Эйриком должен был приехать и еще кое-кто, и мысль о скорой встрече волновала Хельгу. Родичи рассказали, что за эти два года с молодым Логи-Хаконом ничего особенного не случилось: он жив, здоров – «и не женился», сказал ей дядя Виги, подмигивая. Хельга только засмеялась: как будто Логи мог жениться на какой-то из девушек на озере Неро, русинке или даже мерянке, без ведома госпожи Сванхейд! Хотя влюбиться, конечно, мог. Ему двадцатый год, самое время. Но отчего-то жило в ее душе убеждение: если кто-то может быть верен слову и привязанности, то это Логи. Пока не положен конец его надеждам жениться на Хельге, на других он не взглянет.