Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 23

– Ну, душенька, – снисходительно проронил дядя Крис, будто дарил игрушку, сделанную собственными руками, – вот тебе и Нью-Йорк!

Они стояли у борта, опершись на поручни, и Джилл затаила дыхание, ощущая впервые с тех пор, как случилась катастрофа, некоторый душевный подъем. Разве можно смотреть на огромные здания, окружающие нью-йоркскую гавань, без радостного предвкушения? Эту картину Джилл помнила с детства, но лишь смутно, и теперь величественное зрелище гигантского города будто стерло из памяти все случившееся. Чувство, что жизнь начинается заново, окрепло и стало ярче.

Старый опытный путешественник, дядя Крис потрясения не испытывал. Он безмятежно курил, рассуждая на приземленные темы вроде грейпфрутов и гречишных оладий. Сегодня он впервые затронул практическую сторону своих планов на будущее, о которых в плавании рассуждал много, но лишь в общих чертах. Когда же земля обетованная возникла совсем близко – рукой подать – и вокруг трансокеанского лайнера, точно мопсы вокруг хозяйки, засуетились буксиры, он наконец снизошел до подробностей:

– Сниму себе где-нибудь комнату и начну осматриваться. Интересно, на месте ли еще старый «Холланд Хаус»? Поговаривали вроде бы, что уже снесли. Роскошное местечко, я там ел стейки в… не помню в каком году. Должно быть, все-таки снесли. Ничего, найду еще куда пойти. Напишу тебе и сообщу адрес, как только он у меня появится.

Джилл оторвала взгляд от панорамы города.

– Напишешь? – переспросила она с удивлением.

– Как, разве я не сказал? – воскликнул дядя Крис бодро, но отводя глаза. Он уже давно прикидывал, как преподнести столь обескураживающую новость. – Я договорился, что ты пока что погостишь в Брукпорте – это на Лонг-Айленде, в той стороне – у твоего дяди Элмера. Небось уже и забыла другого дядю? – быстро продолжал он, не давая ей ответить. – Он брат твоего отца, имел свое дельце, но несколько лет назад ушел на покой и теперь копается в земле – растит кукурузу и… короче, кукурузу… и прочее. Чудный малый, тебе понравится! Мы не знакомы, но все от него в восторге, – добавил дядя Крис, хотя в жизни ни от кого не слышал про Элмера Маринера. – Когда мы решили перебраться сюда, я первым делом дал ему телеграмму, и он ответил, что с радостью тебя приютит. Будешь там как сыр в масле кататься!

Джилл слушала в смятении. Ее манил Нью-Йорк и ничуть не привлекал Брукпорт. Она опустила взгляд на буксиры, пыхтевшие между льдин, похожих на кокосовые конфеты, памятные с детства.

– Я хочу остаться с тобой! – запротестовала она.

– Никак нельзя, душенька. Пока что не получится, я буду занят, очень занят! Пока не встану на ноги, а это займет не одну неделю, ты будешь меня связывать. Как там говорится… Быстро путешествует тот, кто путешествует один. Я должен быть готов сорваться с места и взяться за дело в любую минуту… Но не забывай, родная моя, – он ласково похлопал ее по плечу, – работать я буду для тебя! Я дурно обошелся с тобой, но твердо намерен загладить вину. Что заработаю – твое, никогда об этом не забуду! – Он глянул снисходительно, словно финансовый туз, отписавший парочку миллионов на благотворительность. – Все достанется тебе, Джилл!

Говорил он с таким видом, будто оказывал неоценимую услугу, и Джилл уже чувствовала себя обязанной. Дядя Крис отлично умел выжать благодарность за призрачные золотые горы обещаний и так же легко тратил деньги, которые надеялся получить на будущей неделе, как брал взаймы пять фунтов, чтобы продержаться до субботы.

– Чем же ты хочешь заняться? – полюбопытствовала Джилл. До сих пор ее представления о дядиных планах сводились к туманной идее подбирать с нью-йоркских тротуаров долларовые банкноты.

Дядя Крис задумчиво потеребил щеточку усов. Ну как тут с ходу ответишь? Он верил в свою счастливую звезду. Что-то да подвернется! В былые дни всегда подворачивалось, а стремительная поступь прогресса, ясное дело, возможности умножила. Безусловно, среди этих высоких зданий ждет богиня удачи с руками, полными даров, но что это за дары, пока сказать трудно.

– Я буду… как бы это выразиться?..

– Осматриваться? – подсказала Джилл.

– Вот-вот! – благодарно подхватил дядя Крис. – Осматриваться! Должно быть, ты заметила, как я из кожи вон лез, чтобы понравиться попутчикам? У меня была цель! Знакомства в плавании часто оборачиваются полезными связями на берегу. В молодости я никогда не пренебрегал шансами, предоставленными океанским плаванием. Одному предложишь книгу, другому подашь плед, поддакнешь лишний раз занудливому болтуну в курительной – вроде бы мелочи, а результат может оказаться потрясающим! На борту лайнера попадаются весьма влиятельные особы. Иногда по виду и не скажешь, но вон тот носатый тип в очках, с которым я только что болтал, один из первых богачей в Милуоки!

– Что толку от богатых друзей в Милуоки, когда сам в Нью-Йорке?

– Вот именно, в самую точку! Как раз это я и имел в виду. Возможно, придется срочно уехать, а значит, я должен жить один. Должен быть в постоянной готовности! Мне самому очень горько разлучаться, но, сама понимаешь, сейчас ты будешь только обузой. Само собой, потом… когда я более-менее улажу свои дела…

– Да я не спорю, но… Боже мой, как же мне будет тоскливо в этом Брукпорте!

– Ну что за глупости! Прелестное местечко, говорю же.

– Ты там бывал?

– Нет еще… но кто же не слыхал о Брукпорте! Здоровый, бодрящий климат… По одному названию ясно – морской курорт и все такое. Тебя ждут блаженные дни!

– Какими же долгими они покажутся!

– Да ну, брось! Нельзя видеть одну только черную сторону.

– А есть ли другая? – рассмеялась Джилл. – Хитришь, плутишка! Сам же отлично знаешь, на что меня обрек. Думаю, зимой Брукпорт – точь-в-точь наш Саутенд-он-Си. Ладно, как-нибудь выдержу… только поскорее зарабатывай состояние, потому что я хочу в Нью-Йорк!

– Душенька моя! – торжественно произнес дядя Крис. – Будь спокойна: если в этом городе найдется хоть один доллар, который плохо лежит, я его прикарманю, а если не найдется, сам в два счета уложу как надо! Ты знала меня лишь в годы моего упадка, ленивым и бесполезным завсегдатаем клубов, но поверь: под этой вялой личиной кроется деловая хватка, дарованная лишь немногим…

– Ладно, в поэзии можешь упражняться и без меня, – перебила Джилл, – а мне пора спуститься в каюту и собрать наши вещи.

Представление Джилл о зимнем Брукпорте как копии английского прибрежного городка в мертвый сезон оправдалось не вполне, но и земного рая в описании дяди Криса там не нашлось. В иное время года летние курорты на южном берегу Лонг-Айленда не лишены привлекательности, однако в январе мало кто избрал бы их для отдыха.

Первым знакомством с Брукпортом стала продуваемая всеми ветрами станция железной дороги вдали от людского жилья на диковатой плоской равнине, вызвавшей в памяти пейзажи графства Суррей. На досках, уложенных вплотную к рельсам, примостился сарайчик – вот и вся станция.

Когда поезд с лязгом остановился, из сарайчика вышел, шаркая ногами, рослый мужчина в потертом пальто. Маленькие глазки на чисто выбритом дряблом лице неуверенно оглядели Джилл. Он чем-то напомнил ей отца – так сходны с оригиналом грубые карикатуры на политиков.

– Если вы дядя Элмер, то я Джилл, – представилась она.

Дядя протянул в приветствии длинную руку, но не улыбнулся, холодный и суровый, как восточный ветер, продувавший станцию.

– Рад снова тебя видеть, – уныло произнес он. Выходит, встреча не первая? Дядя тут же подсказал: – В прошлый раз ты была еще малышкой в коротком платьице. Все носилась и вопила как резаная. – Он окинул взглядом платформу. – В жизни не встречал такого шумного ребенка!

– Теперь я тихая, – успокоила Джилл. Ее необузданность в детские годы явно тревожила родственника. Оказалось, однако, что беспокоится он больше о другом.

– Если желаешь ехать, – буркнул Элмер Маринер, – надо позвонить в Дарэм-хаус, чтобы выслали такси… – Он погрузился в мрачные размышления. Джилл молчала, не решаясь вторгаться в тайные печали, одолевавшие его. – Они тут сущие грабители! – продолжал он. – Целый доллар, а тут езды от силы мили полторы… Ты любишь ходить пешком?