Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 64

– Нет. – Дерек смутился. – Она не… То есть, я имею в виду…

Дядюшка Крис возобновил атаку на его руку, на этот раз вцепившись в рукав.

– Да что вы, дорогой мой! Словечко-другое, и все уладится! Ошибки делают все, я и сам сколько раз… Все будет в порядке, даже не сомневайтесь!.. А вот и она! Джилл, душечка, к тебе приехал старый друг!

Когда Отис поспешно удалился, Джилл осталась сидеть в глубине зала, слушая вполуха музыку и глядя на танцующие пары. Ею овладело необъяснимое умиротворение, спокойное ощущение счастья, хотя куда понятнее было бы волнение и даже тревога.

Перед объяснением с Отисом, которое должно было состояться рано или поздно, когда он застанет ее одну, сердце у Джилл сжималось от дурного предчувствия. Она терпеть не могла ранить чужие чувства и, хотя успела узнать темперамент воздыхателя и понимала, что время очень скоро залечит его рану, все же не сомневалась в болезненном характере беседы.

Так оно и вышло. Пилкингтон высказал все, что хотел, и удалился, всем своим видом требуя жалости. Однако Джилл почему-то особого сочувствия не испытала, разве что на один мимолетный миг, когда звучал ее решительный отказ, а теперь уже неприятный разговор и вовсе начал выветриваться из памяти.

Мысли о будущем, казалось бы, грозили еще большей тоской, во всяком случае, ни умиротворения, ни счастья оно вроде бы не сулило – ни близкого, ни отдаленного. Тем не менее, когда Джилл откинулась на спинку кресла, сердце ее танцевало в такт бравурной музыке нанятого миссис Пигрим оркестра, что было уж совсем удивительно.

А потом внезапно, но как-то спокойно, без потрясения, будто давно известная, открылась и причина. Уолли! Мысли о нем, само его существование на свете – вот откуда взялось это счастье. В мире превратностей и сомнений он дарил надежду, уверенность и утешение.

Чтобы обрести их, не обязательно быть с ним рядом, достаточно о нем вспомнить. Он как ясное утро, тихая музыка или освежающий морской бриз… или тот уютный свет ночника, который оставляли гореть в детской, чтобы малютка Джилл безмятежно достигла ворот страны сновидений, не пугаясь зловредных гоблинов.

А что, если бы Уолли не было?

Джилл невольно охнула и выпрямилась в кресле, по спине побежали мурашки. Так ей в детстве иногда мерещилось на грани яви и сна, будто она шагает с обрыва в пропасть, но затем оказывалось, что все в порядке. Но ведь теперь совсем другое дело: она не спит, а меж тем опасность существует! Казалось, некий внутренний голос призывал ее к осторожности.

Что, если бы Уолли не было?.. А почему он всегда должен быть? Сам он заверял с апломбом, что других девушек для него нет и быть не может. Но ведь они есть – тысячи, миллионы! Разве можно быть уверенной, что ни одной из них не хватит здравого смысла, чтобы покуситься на такое сокровище, как Уолли?

Паника нахлынула опустошительной волной. Живое воображение превратило туманную возможность в свершившийся факт, и Джилл показалось, что все потеряно. Тут же всплыли мысли о Дереке, никогда не уходившие далеко… и она вдруг осознала, что они больше не приносят боли! Думала о нем спокойно и ясно, без сердечных терзаний.

Джилл вновь откинулась на спинку театрального кресла и крепко зажмурилась, как делала всегда, очутившись перед загадкой. Что-то явно изменилось – но как, когда, почему? Ясно было одно: сейчас ей впервые дано увидеть происходящее в истинном свете.

Ей нужен Уолли. В том смысле, что без него просто нельзя жить дальше. Ничего похожего на огненную бурю чувств при первой встрече с Дереком, зато с Уолли можно вместе идти по жизни с улыбкой и строить отношения на прочном фундаменте счастья, смеха и товарищества.

Уолли никогда не переворачивал ей душу, как Дерек. Если это и есть любовь, то, значит, любви к Уолли у нее нет. Однако что-то говорило Джилл, что никакая это не любовь. Слепящий блеск, острые шипы, что угодно, но не тепло огня. Ей нужен Уолли – как чистый воздух, как солнечный свет.

Открыв глаза, она увидела дядюшку Криса, спешащего к ней по проходу между рядами. Следом шел какой-то мужчина, и, когда они подошли ближе, в сумеречном свете зала Джилл узнала Дерека.

– Джилл, дорогая, – улыбнулся дядюшка, – смотри, кто к тебе приехал!

Успешно сведя вместе молодых, он деликатно удалился и, как приятно отметить, был тут же захвачен в плен миссис Пигрим. Передумав отдыхать, та утащила беднягу на фокстрот, во время которого трижды наступила ему на ногу.

– А, Дерек! – весело воскликнула Джилл. Никаких чувств, кроме легкого удивления, она не ощутила. – Как ты здесь очутился?

Он присел рядом. Сердечность ее тона принесла облегчение и в то же время беспокойство. Мужчины вообще редко испытывают полное удовлетворение, и Дереку, обрадованному, что Джилл настроена доброжелательно, все же чего-то в ее поведении недоставало.

– Джилл… – хрипло выдавил он.

Такой тон представлялся ему уместнее всего. Упорядоченный разум подсказывал единственный способ урегулировать ситуацию. Нет ничего проще: сильный мужчина смирился – не слишком, конечно, в меру, – что требует сдавленного голоса и судорожно сжатых пальцев.

Такой образ действий с самого начала направлял беседу по верному курсу – точнее, мог направить, не начни Джилл первая со столь абсурдной жизнерадостностью. Что за неуместное веселье! На пароходе Дерек часто представлял себе первую встречу, но ни разу не думал, что Джилл будет так безмятежно улыбаться. Улыбка ей шла необыкновенно, однако в судьбоносный момент только раздражала.

Двойственность впечатления исчезла: облегчение сменилось замешательством. Дерек задумался в поисках причины и пришел к выводу, что Джилл слишком приветлива. Какая может быть приветливость, когда вскипают и бурлят сильные чувства!

– Как прошло плавание? – поинтересовалась Джилл. – Ты по делу приехал?

Молодой человек опешил. Все не так, совсем не так! Может быть, конечно, она хочет скрыть свои истинные чувства, но слишком уж хорошо у нее получается. Какая разница, как прошло плавание! Еще бы спросила, выиграл ли он, делая ставку на точное время прибытия. Чувствуя, будто взваливает на плечи неподъемную тяжесть, Дерек попытался перевести беседу на серьезный лад.

– Я приехал искать тебя! – проговорил он, но уже не так хрипло, а с ноткой раздражения.

– Да?

Дерек уже закипал. Он не знал в точности, какого ожидал ответа, но никак не безразлично-вежливого «Да?». Даже удивленное «Вот как?» выражало бы хоть какие-то чувства.

Повисла пауза. Джилл смотрела открыто и невозмутимо, отчего досада его только усиливалась. Нахмурься она, взгляни холодно, Дерек понял бы и даже обрадовался, к такому он давно был готов. Он еще не решил до конца, играть ли роль кающегося грешника или великодушного короля Кофетуа, но в обоих случаях ожидал от Джилл некоторого холодка, растопить который не так уж и трудно. Однако думать не думал, что его будут разглядывать как музейный экспонат, чем и занималась она сейчас, заставляя нервничать все больше.

Она даже не сознавала, что смущает его, а просто пыталась понять, что же вдруг изменилось в ее прежнем божестве. Внешность – нисколько, наоборот, Дерек стал даже красивее за время плавания, загорев на солнце под ветрами Атлантики. Тем не менее, в чем-то наверняка переменился, потому что теперь она могла смотреть на него бесстрастно и оценивать без всякого душевного трепета. Так смотрят на копию живописного шедевра: вроде бы все на месте, за исключением самого главного – волшебного очарования подлинника. Джилл вдруг припомнила эпизод гастролей в Балтиморе, когда Лоис Денхэм, гордая обладательница бриллиантовой брошки от Иззи, решила из девичьего любопытства показать свою драгоценность ювелиру, и тот разбил иллюзии ее юности, объявив, что это простая стекляшка.

Прежде чем позвонить вероломному жениху по междугородной и высказать ряд неприятных соображений, быть может, для него привычных, убитая горем Лоис пустила брошку по кругу, чтобы все девушки ее как следует рассмотрели. Имитация была совершенной, и никто в гримерке не смог отличить ее от настоящих бриллиантов. Ювелир, однако, распознал подделку своим шестым чувством менее чем за десять секунд. Джилл пришла к выводу, что только что открытая любовь к Уолли Мейсону подарила ей такую же интуицию, которая позволила увидеть Дерека таким, каков он на самом деле.