Экземпляр (СИ) - Купор Юлия - Страница 21

— А ваш отец — Виктор Григорьев, правильно?

— А? Мой отец?

Что-то произошло с мирозданием. Секунду назад все было нормально, все шло к заветной цели, а тут — краш, бум, Большой взрыв наоборот, Вселенная схлопнулась, SYSTEM FAILURE, ошибка, ошибка, как теперь исправить…

— Да, ваш отец. У него же строительная компания, я ничего не путаю?

Ну надо же, как неловко получилось, батя даже тут встрял и даже тут, проклятье, оказался круче самого Кости. Другой человек мог бы только порадоваться столь удачному стечению обстоятельств, будто отец уже расчистил дорогу, по которой можно ехать в свое удовольствие, Косте же стало чертовски неприятно.

— Все верно, строительная компания «Белый альбатрос», они еще тендер выиграли на…

— Я знаю.

Костя выдохнул. Ничего не будет, отбой. А еще, видимо, от стресса или от невиданного умственного напряжения — Костя давно так интенсивно не думал — разболелась голова. Виски словно раскаленным обручем сдавило, а перед глазами замельтешили искорки, красивые такие искорки. Давление, наверное. Надо будет зайти домой и померить. А лучше, конечно, забежать к родителям на Столетова, там мама купила навороченный японский тонометр, вот только прошлый визит к родителям закончился распитием водки на кладбище, и от этого воспоминания было не по себе, а потом началась вся эта умирательно-воскресательная кутерьма с Женькой, бр-р, и совсем житья не стало.

— Я вас утомил? Засыпал вопросами, не так ли? — Векслер улыбнулся одними губами. — Что ж, достаточно вопросов для знакомства, впредь я не буду столь любопытен, хотя вы, юноша, все ж таки представляете для меня некий интерес.

— Роберт Эдмундович, — башка разошлась не на шутку, и Костя на краткий миг перестал контролировать свою речь, — что за чертовщина происходит в Воскресенске-33, а? Вы же, типа, мэр, должны быть в курсе!

— Вы сказали «чертовщина», я правильно понял? Да не мучайтесь, Костя!

Дальнейшее отложилось в Костином сознании как набор хаотичных, не связанных друг с другом событий. Векслер достал откуда-то бутылочку «Эвиана» и стакан, налил в стакан прозрачнейшей воды и протянул Косте.

— У вас в заднем кармане джинсов «ибупрофен». Да не в правом, а в левом. Запейте водой.

Костя послушно проглотил две таблетки «ибупрофена», запил их вкусной водой, вернул стакан Векслеру.

— Сейчас должно полегчать. Не смею задерживать, тем более зная, что вас ждет дома ваша прекрасная супруга!

Костя почувствовал заметное облегчение. Пусть так, о работе в следующий раз поговорим. И вот он вышел из кабинета Векслера, и зашагал по узким коридорам, и спустился по лестнице, а потом вышел, минуя турникет, загоревшийся зелеными огонечками, и оказался на крыльце…

…И тут его ждало удивление.

Он глянул на часы и остолбенел. Часы показывали шесть вечера. Именно столько было, когда он закрывал салон и возился с рольставнями. Начинались чудеса. Костя постоял на крыльце, поглядывая то на часы, то на небольшую площадь напротив мэрии. Посреди площади стоял полуразрушенный фонтан. Во времена Костиного детства из него еще била мутноватая студеная вода, которая, распадаясь на отдельные капельки, искристо сверкала на солнце. По периметру площади воткнули одинаковые деревянные скамейки с выпуклыми спинками, скамейки неудобные, но симпатичные. Интересно, а можно попросить Векслера, чтобы починили фонтан? Мэр он, в конце концов, или кто? Неужели ему самому нравится эта каменная рухлядь посреди площади?

Какое-то время Костя, чтобы переварить случившееся, посидел на деревянной лавочке, невидящими глазами уставившись на мохнатую зеленую елочку, которая стояла тут от сотворения мира. Потом все-таки дошел дворами, сильно сократив путь, до «Бруклина» — на подземной парковке был оставлен верный «Туарег» — и неспешно, будто продираясь через иррациональный, лишенный логики сон, поехал домой, в свою пыльную квартиру на Фестивальной. И совсем уж идиотская, на грани бреда, мысль пришла в Костину голову в три часа ночи, когда он еле слышно, чтобы не разбудить спящую Диану (о, мое полусонное, будто живущее в двух измерениях сразу и ни одному из них не принадлежащее божество!), пытаясь не шаркать тапочками, прокрался на кухню и налил из-под крана холодной слегка отдающей железом воды. Он медленно, размеренными глотками выпил эту воду, а потом так и застыл, ошеломленный, с этим дурацким стаканом в руке, а по ассоциации вспомнилось, как он пил «Эвиан» в кабинете мэра. Его новая блестящая знакомая. Фарфоровая куколка с каштановыми локонами. Ясмина. Эта безупречная, будто с обложки глянцевого журнала, девушка пахла не «Красной Москвой». Она пахла формалином.

После знакомства с Робертом Векслером навалилась обыденность, набившая оскомину обыденность. Работа в «Азии-Мобайл» давалась Косте легко, он ощущал себя восьмиклассником, которого по ошибке запихнули в старшую группу детского сада. После руководящей должности в отделе стратегического менеджмента, которая была сопряжена не только с убийственным количеством отчетов (Костя ненавидел всей душой дурацкие «экселевские» таблицы, но зато ориентировался в них, как никто другой), но и с гигантской ответственностью, в том числе и финансовой, работа в сфере обслуживания казалась ему чем-то пустяковым, он быстро выучил все модели телефонов и их технические характеристики и с какого-то момента начал в них разбираться намного лучше, чем его начальник Марк, который из-за болезненного пристрастия к алкогольным напиткам был рассеян, как тот мутный тип с улицы Бассейной.

— На следующей неделе из отпуска вернется Варенька, — пообещал Марк, счастливый обладатель звучной и редкой фамилии Рубинштейн.

Костя все время шутил, что Марку с такой фамилией прямая дорога в депутаты, на что Марк вечно отшучивался, пытаясь скрыть смущение. Что ж, Варенька так Варенька. Какая-то Варенька, очевидно сотрудница, вернется из какого-то отпуска — ну бывает, ах, очень интересно, ждем с нетерпением, ну конечно же нет, потому что мне плевать на эту Вареньку, думал Костя.

С какого-то момента Костя и Марк словно бы поменялись ролями, и Костя стал начальником Марка, а не наоборот: это Костя занимался всей документацией, это Костя вел кассовую книгу, пухлую тетрадь, куда прикреплялись все отчеты по продажам за каждый день, это Костя общался по телефону с бестелесной Ритой из Томска, это Костя открывал и закрывал магазин. Головной офис «Азии-Мобайл» находился почему-то в Томске, и каждый вечер приходилось отзваниваться о закрытии магазина, и Костя даже привык к этим обязательным мини-разговорам. А на том конце провода находилась некая Рита, и голос у нее был хриплый и чуть надтреснутый, и поначалу она казалась очень сердитой, но потом Костя нашел к ней подход, сказав однажды, что она прекрасно звучит, и Рита оттаяла. Неожиданным образом повысились продажи, и уже звонили из Томска, и выражали благодарность коллективу торговой точки.

Костя, спрятавшись за всей этой суетой, пытался забыть о тех необычных событиях, что произошли до того, как он впервые переступил порог «Азии-Мобайл»: о неожиданно воскресшем, как Джон Сноу, Женьке Балакиреве, о похорошевшей мадам Балакиревой, о странной встрече с мэром города, — и порой ему это удавалось, и он даже почти убедил себя в том, что ничего этого не было, что все это он выдумал, но потом, как только он оставался наедине с самим собой, ползучие мысли сами собой собирались в клубок, и ничего поделать с этим было нельзя.

Он даже простил Женьке свое увольнение и почти забыл о том, что именно из-за Женьки работал теперь продавцом в «Азии-Мобайл». Почти простил.

«Я не буду с ними общаться!» — внезапно подумал Костя, застыв перед ярко освещенной витриной с айфонами. Каждый вечер, за десять минут до закрытия, сотрудники «Азии-Мобайл» собирали айфоны в большую коробку и утаскивали в подсобку. Это делалось по соображениям безопасности. «Вот не буду, и все тут! Ни с Женькой, черт бы его побрал, ни с Векслером, пусть он хоть трижды мэр или там глава администрации. А то я чокнусь с ними со всеми, честное слово! И черт с ней, с работой. В «Азии-Мобайл» неплохо платят. А там, глядишь, и в Томск переведут. И все наладится. Или нет?»