Экземпляр (СИ) - Купор Юлия - Страница 22

Эти змеистые мысли тянули за собой, как на буксире, необъяснимую, но очень сильную тревогу. Держись от них подальше, Костя. Держись от них от всех подальше, Костя Григорьев из 11-го «Б». Они тебя до добра не доведут. Они же все шизики, бог мой, определенно шизики. Особенно эта фарфоровая куколка, Ясмина Керн. Она такая вся правильная — ну разве может нормальный человек быть настолько правильным?

Было ощущение того, что жизнь меняется, что Роберт Векслер не просто так им заинтересовался, что Женька и в самом деле продал душу дьяволу, что бы это ни значило, потому что такими сильными заявлениями не бросаются, и что вскоре должно произойти что-то значительное и, скорее всего, плохое, но Костя не имел ни малейшего понятия о том, что бы это могло быть. И тем не менее он томился неясными предчувствиями.

Даже Диана начала замечать, что с Костей что-то не то, а ведь в прежнее время ее нельзя было уличить ни в чрезмерной внимательности, ни тем более в склонности к эмпатии. Она не задавала вопросов, вот спасибо, не нарушала Костиных личных границ, не проявляла любопытства, вот умница, но иногда она смотрела, смотрела своим фирменным взглядом, состоявшим то ли из презрения, то ли из недоумения. Смотрела, как Белогорская.

Как-то вечером Костя столкнулся в супермаркете с госпожой Балакиревой.

Попутным ветром его занесло в отдел диетических товаров, и этот отдел был ожидаемо пуст, потому что основная масса покупателей толпилась в отделе вовсе не диетических, а весьма даже калорийных продуктов, где центром мироздания был прилавок, за которым шустрые продавщицы в белых халатах нарезали гражданам ветчины и колбасы. Помимо Кости в отдел диетических товаров забрела совсем еще юная парочка — молодой человек в дутой черной курточке и девушка, чьи волосы были такого яркого и неестественного цвета, что даже Арлекино бы обзавидовался. Парень уже баюкал в руках пол-литровую бутылку пива, а девушка несла крохотную бутылочку с жидкостью, цветом похожую на ее волосы, и очевидно, что в бутылочке был какой-то слабоалкогольный коктейль. Ребята, сообразив, что покупка вафель на фруктозе никак не искупит их алкогольного греха, поспешили смыться в направлении колбасного прилавка.

Тут-то на горизонте и появилась госпожа Балакирева, сиявшая, как новогодняя елка на Красной площади, в роскошной норковой шубе до пят (интересно, и не жарко ей в мехах-то?), в лакированных сапогах, с идеально уложенной прической. В одной руке она небрежно несла корзинку с продуктами, а в другой держала, по-купечески оттопырив мизинчик, свой айфон, облаченный в такой нестерпимо блестящий чехол, что от него моментально начинали болеть глаза. Она заметила Костю, что-то буркнула в трубку, поспешила убрать телефон в сумочку — Костя со своего места слышал, как клацнула застежка, — и бодрым шагом направилась в сторону Кости, ритмично цокая каблуками. Поприветствовала его и по-тусовочному чмокнула в щеку.

— Скажи мне, ты познакомился с Векслером?

Господи, у них там какая-то своя социальная сеть, что ли? Вот откуда она так быстро обо всем узнала?

— Кажется, он добавил меня в друзья в «Фейсбуке» [1].

Елена Витальевна сделала строгие глаза.

— Костя, солнце мое. Ты по соционике типичный Есенин. Не пытайся вести себя как Наполеон. Тебе это не идет, — произнесла Балакирева, не оценив Костиного юмора.

— Да, познакомился, — решив изъясняться без метафор, сообщил Костя.

Он пытался не таращиться на мадам Балакиреву, но это у него решительно не получалось, и не мог он перестать идентифицировать ее как маму Стифлера, хотя и понимал, что за подобное схлопочет от самого Стифлера, то есть Женьки, по первое число.

— Это славно.

Костя в этот момент догадался и джентльменским жестом забрал у нее корзинку.

— Дружба с Векслером поможет тебе стать лучшей версией себя.

«О боги! — подумал Костя. — А ведь она, поди, еще и Кастанеду читает какого-нибудь!»

— А сейчас я не лучшая версия? — обратился Костя за разъяснениями.

Какой-то пожилой дядька в облезлой кожанке, из тех, что до смертного одра хвастаются своими любовными подвигами, застыл в метре от Балакиревой и начал бесцеремонно пялиться на нее, пока не поймал гневный Костин взгляд, после которого стушевался и начал лихорадочно изучать стеллаж с низкокалорийным зефиром, точно найдя в этом зефире смысл своего бренного существования.

— Ты проходишь свой путь трансформаций, — обтекаемо ответила Елена Витальевна. — И на данный момент ты находишься в начале этого пути. Тебе требуется гигантская работа над собой, но, я уверена, ты ее проделаешь. Уделяй время саморазвитию, Костя.

Костя проводил Балакиреву до ее машины — она водила новенький «Ниссан-Кашкай», блестевший глянцевыми дельфиньими боками, — и сел в свою машину, не переставая думать о том, какая же каша в голове у Елены Витальевны, какая-то, прости господи, выжимка из всех мотивационных курсов и курсов по эзотерике, что в любом случае не делает госпожу Балакиреву менее симпатичной. И вот он уже повернул ключ зажигания, мотор ожил, завибрировал, и тут мигнул оповещением телефон, лежавший на торпеде. Костя не хотел ничего читать — ну их, эти оповещения, мало ли что там. Скорее всего, открытка в «Ватсапе» от мамы, она с возрастом стала сентиментальной и начала поздравлять со всеми мыслимыми и немыслимыми праздниками, но обычно она отправляла эти открытки утром, а не под вечер; а может, это банк написал — ну, предлагает взять кредит или оформить ипотеку. Костя хотел приехать домой, выпить чаю и уже дома, в спокойной обстановке, посмотреть все, что там пришло. Однако же любопытство взяло верх над здравым смыслом, и Костя все-таки взял телефон. Странно. Сообщение было от Елены Витальевны, с которой они только что расстались:

Костя, а теперь по-серьезному. Надеюсь, ты понимаешь, что не обо всем можно поговорить в супермаркете. Много лишних ушей — это во-первых, а во-вторых, я еще недостаточно хорошо тебя знаю, и твоя реакция может быть непредсказуемой.

Костя несколько раз перечитал абзац. И когда только Балакирева научилась так связно формулировать свои мысли? Даже сам Костя, будучи руководителем отдела и зная нормы деловой переписки, иногда допускал ошибки в письмах, ставил, где не нужно, скобочки, а периодически забывал добавить «С уважением, Константин Викторович», за что его ругал Фатьянов.

…может быть непредсказуемой.

Я знаю, что у тебя имеется великое множество вопросов. На некоторые вопросы сложно найти ответ. Скажем так, все ниточки в этом городе ведут к Роберту Эдмундовичу.

Костя выключил зажигание. Тьфу, руки трясутся, надо успокоиться, прежде чем ехать.

Думаю, ты и сам догадываешься.

Как я уже говорила, наш крохотный забытый богом Воскресенск-33 — это ошибка мироздания. В этом городе не действуют привычные всем законы бытия. А наш мэр

На этом сообщение оборвалось. Костя, захваченный врасплох неожиданным когнитивным искажением, из-за которого ему показалось, будто он не в салоне автомобиля, а в безобразной железной коробке, стремительно тонущей в холодных темных водах, растерянно огляделся — да нет же, он в автомобиле, вот и «елочка» (почему-то вспомнилось из школьной программы «о танненбаум, о танненбаум») мотается на зеркале заднего вида, а за окном улица, и никто не тонет.

И в этот не самый приятный момент пришло новое оповещение. Видимо, Елена Витальевна собралась с духом, покурила, держа тонкую сигарету в длинных пальцах с роскошным маникюром, пальцах, унизанных перстнями, как и у Векс… ох, черт…

Костя, ты же умница, ты же должен понимать, что такое Роберт Эдмундович. Его облик, его странный стиль, Костя, это не антураж.

И да, спешу предупредить. Это важно.

Роберт Эдмундович — не фея, которая исполняет желание. Дружба с темными силами может дать тебе немало преимуществ, но не стоит воспринимать эту дружбу как стол заказов. Векслер, который и в самом деле проникся тобой, и не только из-за Жени, должен понимать, что он тебе на самом деле интересен. Иначе ваше общение ни к чему не приведет.