Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 7

— Ты прав, Илья, — кивнул я, и он расправил плечи. — Сегодня треня в семь. Я пораньше приду. У меня первый спокойный день!

— Вот твой автобус, — сказал Илья, кивая вперед. — Давай, до вечера! Удачи!

Поездка заняла полчаса, еще пятнадцать минут — на маршбросок до рынка

Еще минут десять я стоял в очереди в магазине, купил палку колбасы, плавленные сырки, два батона, шесть бутылок лимонада, потом — пятнадцать жвачек «Лав из». Отошел к плите, где кормил детей в прошлый раз, осмотрелся, не обнаружил беспризорников и принялся четвертовать сырки, а после — нарезать колбасу и батон.

А вон и они: Светка с Ваньком, Бузя и еще два парнишки лет десяти-двенадцати. Все тощие, замызганные, какие-то перекошенные. Два незнакомых мальчишки передавали друг другу окурок. За ними плелась невысокая плотная девочка с пшеничными волосами по плечи и вздернутым конопатым носом.

— Привет, братва! — помахал я им и сделал приглашающий жест. Всего я успел соорудить десять бутеров.

Дети напали на еду, пустили по руками бутылку лимонада. Новенькие не представились, поглощали еду с остервенением, роняя изо рта целые куски.

Расправившись с угощением, дети жадно уставились на меня, но я не стал их закармливать, выдал по жвачке, подождал, пока они нарадуются, разжуют ее, натешутся, надувая пузыри, и спросил:

— Что известно про маньяка?

— Говорят, это старый дед! — пропищала Светка.

— Фигня! — не согласилась с ней конопатая. — Это такой жирный мужик!

— Это сын с отцом, — просипел Бузя. — Заманивают людей и едят! В еду яд им подсыпают…

— Если яд подсыпать, то есть потом нельзя! — авторитетно заявила конопатая, ругнувшись, почесала затылок; видимо, у нее были вши.

— Он девушек ворует, — напомнил я. — А где другие ваши?

— Тут наша поляна, — выпятил грудь Бузя. — Мы чужих гоняем.

— Мы, — скривилась конопатая и выдала мне страшную тайну: — нас Шак крышует. А ему много лет. Пятнадцать точно!

Я протянул девочке еще жвачку.

— Я на вас рассчитывал, но это самое дельное, что прозвучало. Поэтому держи.

Она показала Бузе язык и сунула жвачку в карман.

— Дальше кормежка только за полезную информацию. И правдивую.

— Да никто ничего не знает, — развела руками девочка. — Пугают только.

Пришлось давать ей третью жвачку и сто рублей.

— Назначаю тебя сегодня главным лазутчиком. Как тебя зовут?

— Роза!

— Итак, — продолжил я, — лазутчик — должность преходящая, кто лучше всех себя проявит, тот ее займет в следующий раз. Ну и кто поможет найти пропавшую девочку, тому — и должность, и тысяча рублей.

Я достал из рюкзака листовки, раздал детям, сомневаясь в гениальности своей задумки подключить бродяжек.

— Ее зовут Алиса, — сказал я. — Пропала она три дня назад.

— Красивая, — мечтательно протянула Роза, — потому ее маньяк и утащил. Я — страшная, зато маньяк меня не тронет.

Эх, детская непосредственность! Взрослый десять раз подумал бы прежде, чем такое ляпнуть.

У Розы уже сформировалась грудь, но тело, слишком длинное для таких коротких ножек, оставалось детским: ни талии, ни округлости ягодиц. Женщин такого типажа один приятель-сибиряк называл низкожопками.

— Итак, ваша задача, — напомнил я, — узнать все, расспросить всех, кого можно. Кстати, вы же не единственная группа э-э-э… вольных детей? Есть же и другие, кто живет на улице. Где их найти?

Видно было, что беспризорники не хотят делиться контактами конкурентов. Пришлось их стимулировать:

— Тот, кто меня к ним проведет, получит еды с запасом.

— Я и проведу, — вызвалась Роза. — К девкам, которые, ну… Работают. И там же Плешь заведует. Это возле городского пляжа, они прямо там и спят.

— Идем, — сказал я.

Но прежде, чем уйти, оставил детям две бутылки лимонада и еще нарезал бутербродов.

— Спасибо за информацию. И еще. Если кто-то будет вас обижать, говорите мне. Я попытаюсь помочь, сделаю все, что в моих силах.

— Ну пойдем уже, да? — Роза потянула меня за руку, и мы двинулись по набережной мимо полуголых людей, предающихся пляжному отдыху.

Было воскресенье, и отдых местных мало отличался от того, что был в привычном времени. Цветные подстилки со снедью: вареными яйцами, пирожками и колбасой, детвора, лезущая на голову родителям, орущие магнитофоны и братва в кепках, на корточках. Только количество братанов больше, из магнитофона вместо абхазского гнусавого рэпа — Киркоров, Любе или Аллегрова.

И вереницей, переступая через тела, идут горластые продавцы пирожков, пива, кукурузы.

Не хватало запаха крема для загара.

У людей праздник — выходной. А вон, сразу видно, — приезжий: надел ласты и маску в середине пляжа и переступает через загорающих.

Те самые малолетние проститутки обнаружились на валунах в стороне от городского пляжа. Три девчонки лет от тринадцати до пятнадцати, в купальниках, с бутылкой пива на троих. Пышногрудая толстушка-скороспелка, длинная костистая брюнетка и бледная блондинистая девочка чуть помладше со взглядом вареной рыбины. Вроде обычные подростки, но от них буквально разило неблагополучием, и невозможно было понять почему. То ли из-за взглядов, цепких и настороженных, то ли в движениях было что-то не волчье даже — шакалье. Когда был мелким, я всегда обходил таких стороной. Да и сейчас спиной к ним поворачиваться не стал бы.

— Приве-ет! — прокричала Роза и надула пузырь из жвачки.

Девки уставились на меня, пошустрили взглядами по карманам, мысленно вывернули рюкзак, наверное, перевернули меня и потрясли, как Буратино.

— Эт че за фраерок? — пробасила самая крупная, грудастая и кучерявая, как баран.

— Дело есть, — сказал я.

Кудрявая отвернулась.

— Я с тобой не пойду. Я ваще на отдыхе. — Она пихнула девочку-рыбу так, что она упала за камень. — Вон она пусть идет. Девственники как раз по ней. Га-га-га!

Рыба так и не встала. Похоже, она там за камнем начала блевать — бурная у нее выдалась ночь.

— Я не трахаться, — сказал я. — У меня подруга пропала, я ее ищу, и мне нужна информация про маньяка, который якобы орудует в городе.

Девки переглянулись, из-за камня высунулась зеленая Рыба. Я вытащил фото, передал Розе, она — остальным.

— Видели ее?

— Ваще нет, — потрясла кудрями грудастая. — Это у Плеши надо спросить. Он у нас по новеньким.

— Это типа сутенер? — спросил я. — Листовку оставьте себе. За достоверную информацию о девочке плачу… пятьсот рублей.

Я занизил цену, предчувствуя, что начнется торг.

— Да я жопу не подниму за такие деньги. Тыща! — колыхнула грудями кучерявая.

— Ладно, тысяча так тысяча, — согласился я. — А что вообще слышно про маньяка? — Я достал бутылку лимонада, легко отщелкнул крышку ручкой ножа и протянул грудастой.

Репутация с ней сразу выросла до интереса. Костистая сообразила, что за информацию можно получить какой-нибудь бонус, и заговорила:

— Все треплются про него, ага. Но Плешь говорит, чтобы мы не боялись — он прикроет. И из наших никто не пропал.

— А не из ваших? — навострил уши я.

— Да была тут дура одна. Старая уже…

— Сама ты старая! — рыкнула на нее Грудастая и легонько ткнула локтем в «солнышко» — видимо, пропавшая была с ней одного возраста. — Короче, эта была сама по себе. И вот, добегалась.

— А может, и не маньяк то. Мало ли всяких, — сказала Длинная. — Может, просто ходить перестала. Мы ее били-били, чтоб по нашим местам не стояла.

— Так а лично вы что слышали про маньяка? — Я достал еще лимонад — длинная возбудилась и затараторила:

— Ворует. Убивает. Закапывает где-то. Ворует молодых и красивых. Раз в неделю где-то. Одну, говорят, нашли. Мертвую…

— Повешенную, говорят, — встряла Длинная. — Плешь говорит, что защитит, но мы, — она воровато огляделась, — не особо верим. Как от маньяка защитить? Он его знает, что ли? Уже ментам сдал бы.

— Ментам? — вскинул брови я и сразу ответил на свой вопрос: — Ага, значит, Плешь отстегивает им, а они вас крышуют.