Медовый месяц - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 12
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая
— Напугана до полусмерти — это еще мягко сказано, Хани. Она не могла даже усидеть перед камерой. Не каждый создан для карьеры на телевидении.
— Она бы все смогла сделать, — упрямо возразила Хани. — Люди могут все, если настроятся как следует.
— Тебе уже давно приходится пробиваться в жизни, размахивая кулаками, да?
— Я делаю то, что приходится.
— Ты говоришь так, словно нет никого, кто бы о тебе позаботился.
— А я сама о себе забочусь. И о семье тоже. Я собираюсь найти нам где-нибудь дом. Место, где мы все сможем быть вместе. И мы не станем рассчитывать на чью-то благотворительность!
— Это хорошо. Никому не нравится жить на милостыню.
Они замолчали. Хани заметила, как иногда двигаются виднеющиеся в полумраке силуэты. Было что-то неприятное в том, как эти люди наблюдают за ней, не произнося ни слова, — просто сидят, словно стая хищников.
— Ты когда-нибудь плачешь, Хани?
— Я? Нет, черт возьми!
— А почему?
— Да что толку плакать?
— Могу поспорить, что ты плакала, когда была маленькой.
— Только сразу после того, как умерла мама. А с тех пор, как только становится туго, я иду кататься на «Черный гром». Думаю, это самое лучшее, что можно получить от американских горок.
— Я не совсем понимаю.
Хани не собиралась рассказывать ему, что чувствует себя на горках ближе к Богу, и просто сказала:
— Горки дают надежду. Они позволяют прорваться через самые страшные испытания в жизни. Мне кажется, они могут помочь пережить даже смерть близких.
Хани отвлек какой-то шум. Она увидела, как за камерами Эрик Диллон хлопнул ладонью по металлической двери и вышел из студии.
Собеседник Хани устроился на стуле поудобнее.
— Хани, я хочу попросить, чтобы ты кое-что сделала для меня. Не думаю, что это будет слишком сложно. По-моему, присутствующие здесь люди многим тебе обязаны. Ты проделала такой большой путь, и самое меньшее, что они могут сделать, это устроить тебя с сестрой на несколько дней в отличном отеле. У вас будет много еды, за вами там присмотрят, а они за все это заплатят.
Хани недоверчиво посмотрела на своего спасителя:
— Да эти люди относятся ко мне не лучше, чем к мухам на тухлом мясе! С чего это они вдруг заплатят за хороший отель для нас с Шанталь?
— Потому что я велю им так сделать.
Уверенность, с которой он это сказал, вызвала у Хани одновременно и зависть, и восхищение Ей захотелось стать такой же всемогущей и чтобы люди точно выполняли то, что она прикажет Хани подумала о сделанном ей предложении и не смогла найти в нем никакого подвоха. Кроме того, вряд ли она сможет вести грузовик обратно в Южную Каролину, если не поест хорошенько и не выспится. Не говоря уже о том, что деньги у них почти кончились.
— Хорошо, я останусь. Но только до тех пор, пока не решу, что готова отправиться в обратный путь. — Мужчина кивнул, и все сразу же вскочили со своих мест. Присутствовавшие шепотом посовещались в углу студии, после чего вперед вышла измученного вида ассистентка, сопровождавшая Шанталь на пробы. Назвавшись Марией, она сказала Хани, что поможет им с Шанталь устроиться в отеле. Мария назвала ей имена и некоторых других находившихся в студии. Женщина с суровым лицом отвечала за распределение ролей и была боссом Марии. Седовласого джентльмена в костюме с галстуком звали Россом Бэчерди — он был одним из продюсеров.
Мария повела ее к дверям студии. В последний момент Хани обернулась и обратилась к своему спасителю:
— Не думайте, что я такая темная. Я вас сразу узнала, как только увидела. Я точно знаю, кто вы такой.
Дэш Куган кивнул.
— А я уже догадался.
Как только дверь за Хани и Марией закрылась, Росс Бэчерди захлопнул свою папку и вскочил со стула:
— Нам нужно поговорить, Дэш. Зайдем ко мне в кабинет!
Дэш похлопал себя по карманам и достал нераспечатанную пачку мятных леденцов «Лайфсэйверс». Выходя из студии вслед за Россом через боковую дверь, он снял с пачки красную ленточку и кружок серебряной фольги. Они пересекли стоянку автомобилей и вошли в низкое оштукатуренное здание, некотором находились производственные помещения и монтажные. Стены располагавшегося в конце коридора захламленного офиса Росса Бэчерди украшали взятые в рамки цитаты и фотографии с автографами актеров, с которыми он работал в течение своей двадцатилетней карьеры телевизионного продюсера. На письменном столе красовалось почти полное ведерко со льдом.
— По-моему, тебя понесло неизвестно куда, Дэш.
Дэш сунул в рот леденец.
— Мне кажется, что раз весь сериал вот-вот полетит в помойку, то не стоит переживать по мелочам.
— С чего ты взял, что сериал полетит в помойку?
— Я не считаю себя гигантом мысли, Росс, но читать умею, и тот предварительный сценарий, который ты так расхваливал, — самая жалкая кучка конского дерьма из всего, что мне приходилось когда-либо видеть. Взаимоотношения моего героя с Элеонор — откровенная глупость. Да и вообще, как могло случиться, что они поженились? И это не единственная загвоздка. Мокрая туалетная бумага выглядит куда интереснее, чем его дочь Селеста. Меня поражает, что люди, называющие себя писателями, могут выдавать подобную чушь!
— Мы же работаем с черновым вариантом, — попытался защищаться Росс. — Поначалу всегда много шероховатостей. Новый вариант будет куда лучше.
Уверения Росса прозвучали неубедительно даже для него самого. Он подошел к маленькому бару и достал бутылку виски «Канадиен клаб». Росс не был большим любителем спиртного, особенно в такую раннюю пору, но проблемы этого чертова сериала взвинтили его нервы до предела. Он плеснул себе немного виски и только после этого, вспомнив, кто с ним в комнате, торопливо отодвинул стакан.
— О Боже! Прости меня, Дэш! Я не подумал.
Дэш несколько секунд рассматривал бутылку с виски, затем положил пачку «Лайфсейверс» в карман рубашки.
— Можешь спокойно пить в моем присутствии. Я уже почти шесть лет не пью и не выхвачу стакан у тебя из рук.
Росс сделал глоток, но ему все еще было не по себе. Прежнее пристрастие Дэша Кугана к бутылке было не менее известно, чем три его женитьбы и более поздние осложнения с налоговым управлением.
В офис заглянул один из техников:
— Что мне делать с этой видеокассетой? Там, где мистер Куган с малышкой.
Дэш был ближе к двери и протянул руку за кассетой:
— Можешь отдать ее мне.
Когда техник исчез, Дэш посмотрел на кассету.
— Вот где находится твой роман, — спокойно произнес он. — Именно здесь. Ее и моя история.
— О чем ты говоришь! Это будет сериал совсем другого рода, если мы примем твою малышку.
— Я в этом не сомневаюсь! Может, тогда это уже не будет таким дерьмом, как сейчас. — Дэш бросил кассету на стол Росса. — Эта девчушка — как раз то, что мы искали, чего нам недоставало с самого начала. Она станет мотором, который раскрутит наше шоу!
— Да послушай, Селесте ведь восемнадцать, и она должна быть хороша собой! Не важно, что твоя кроха сказала о своем возрасте, выглядит-то она не старше двенадцати, и красавицей ее ну никак не назовешь.
— Может, она и не красавица, но в характере ей не откажешь.
— Но ведь ее роман с героем Эрика Диллона — одна из центральных сюжетных линий. А эта девчонка явно не тянет на женщину для Диллона!
При упоминании имени молодого актера рот Кугана брезгливо скривился. Он не делал секрета из своей неприязни к Диллону, и Росс тут же пожалел, что завел этот разговор.
— А вот и второй момент, в котором мы расходимся, — сказал Дэш. — Вместо того чтобы подобрать кого-нибудь ненадежнее, ты отыскал на свою голову смазливого мальчишку с талантом закатывать скандалы и создавать трудности.
Впервые после того как они вошли в кабинет, Росс почувствовал твердую почву под ногами.
— Тот, кого ты назвал смазливым мальчишкой, — лучший из молодых актеров, появившихся в этом городе за многие годы. У «Судьбы» был самый низкий рейтинг среди мыльных опер студии, пока в ней не стал участвовать Диллон, а с ним она за шесть месяцев перешла на первое место!
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая