Неженка - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 54
- Предыдущая
- 54/122
- Следующая
— Оставьте меня в покое! — выкрикнула она в грудь Далли.
Никто и подумать не мог, что этот возглас обращен к Скиту.
Далли не шелохнулся. Он бросил на Скита ледяной взгляд поверх головы Франчески:
— Не лезь не в свое дело!
Холли Грейс сделала шаг вперед.
— Пойдем, дорогой, — сказала она спокойно. — Мне еще столько всего надо тебе рассказать. — Холли Грейс начала поглаживать руку Далли в той непринужденной манере женщины-собственницы, которая знает, что имеет право дотрагиваться до мужчины всегда, когда захочет. — Я видела тебя по телевизору в турнире Кайзера. Твои длинные железные клэбы выглядели иногда довольно неплохо. Если ты когда-нибудь научишься делать легкий удар паттером, сможешь стать вполне сносным игроком в гольф.
Понемногу хватка, с которой Далли держал Франческу, стала ослабевать, и Скит решил, что он может осторожно попытаться отвести девушку в сторону. Но как только Скит дотронулся до нее, Франческа впилась зубами в грудь Далли, Основательно прокусив его грудную мышцу.
Вопль Далли был достаточно продолжительным для того, чтобы Скит успел слегка оттащить девушку в сторону.
— Бешеная сука! — заорал Далли, готовясь обрушить на Франческу нешуточный удар. Холли Грейс вскочила между ними, чтобы послужить в качестве защитной преграды, поскольку сама мысль, что Далли выкинут из турнира, была для нее невыносима. Он остановился, положил руку ей на плечо и потер грудь своим узловатым кулаком. На его виске пульсировала жилка. — Убери ее подальше от моих глаз! Я серьезно, Скит! Купи ей билет на самолет и сделай так, чтобы я ее больше никогда не видел!
До того как Скит оттащил ее прочь, до Франчески донеслось эхо слов Далли, которые звучали теперь гораздо мягче, гораздо нежнее.
— Прости меня, — сказал он.
Прости… Это слово отдалось у нее в голове горьким рефреном. Всего два коротких слова извинений за разрушение того, что оставалось в ее жизни! А потом она услышала остальные слова, произнесенные Далли:
— Прости меня, Холли Грейс.
Франческа позволила Скиту усадить ее на переднее сиденье его «форда» и замерла словно в оцепенении, когда машина выехала на шоссе.
Они провели несколько минут в молчании, когда Скит наконец произнес:
— Послушай, Френси, я собираюсь заехать на заправочную станцию и позвонить оттуда одной из моих подруг, которая работает секретаршей в совете округа, может быть, она согласится чтобы ты у нее переночевала. Она действительно настоящая леди. Завтра я заеду за тобой и твоими вещами и отвезу тебя в аэропорт в Сан-Антонио. И глазом не успеешь моргнуть, как опять очутишься в Лондоне.
Франческа не ответила, и Скит посмотрел на нее с тревогой. Первый раз с момента их встречи ему стало ее жаль. Она была милая малышка, когда молчала, а сейчас, как ему показалось, ей действительно было очень плохо.
— Слушай, Френси, у тебя не было никаких причин переживать так в связи с Холли Грейс. Далли и Холли Грейс — столь же обычные вещи в жизни, как пиво и футбол. Но они уже давно перестали совать свои носы друг к другу в спальни, и, если бы ты своим поведением не довела Далли до белого каления, он держал бы тебя при себе и дальше.
Франческа вздрогнула. Далли держал бы ее при себе — словно она была одной из его дворняжек! Она с трудом сдержала слезы стыда и раздражения, когда подумала, в какое унизительное положение себя поставила.
Скит нажал на педаль акселератора посильнее, и через несколько минут они подъехали к заправочной станции.
— Посиди здесь, я скоро вернусь.
Франческа дождалась, пока Скит вошел в здание, вылезла из машины и бросилась бежать. Она бежала по шоссе, уворачиваясь от света фар встречных машин, отчаянно устремляясь в темноту ночи, словно так можно было убежать от самой себя. Приступ боли в боку вынудил ее замедлить бег, но не остановиться.
Несколько часов Франческа бродила по пустынным улицам Вайнетта. Когда она проходила мимо закрытых магазинов и замерших на ночь домов, у нее возникло чувство, что последняя частичка ее прежнего "я" как будто умерла в ней — самая драгоценная частичка, вечный огонь и источник ее оптимизма. Как бы плохо ни шли ее дела после смерти Клоуи, у нее всегда оставалась уверенность, что все трудности — временные. Сейчас Франческа наконец поняла, что все это не так.
Подошва босоножки скользнула по грязной оранжевой мякоти брошенного на тротуар тыквенного фонаря, и Франческа упала, больно ударившись бедром об асфальт. Она лежала так какое-то время, с неловко подвернутой ногой, с липкой оранжевой грязью вперемешку с засохшей кровью на исцарапанных руках. Она не принадлежала к тем женщинам, которых бросают мужчины: она была из тех, которые сами их бросают. Новые слезы поползли по щекам. Чем она заслужила все это? Неужели она была настолько ужасна? Неужели она принесла людям столько страданий, что все это ниспослано ей в наказание? Где-то вдалеке раздался лай собаки, а на верхнем этаже одного из домов загорелось окно в ванной.
Не в силах решить, что делать дальше, Франческа лежала в грязи и тыквенной мякоти и плакала. Все ее мечты, все ее планы, все… рухнуло. Далли не любил ее. Он не собирался на ней жениться. Им не суждено жить вместе счастливо до гробовой доски.
Франческа не помнила, как решила подняться и снова идти, но через некоторое время она осознала, что опять бредет по какой-то новой улице. Затем в темноте она споткнулась о бордюрный камень и, подняв глаза, увидела, что стоит перед домом Далли.
Холли Грейс, сидевшая за рулем «Ривьеры», свернула на подъездную дорогу и выключила зажигание. Было почти три часа утра. Далли, склонив голову, сидел на сиденье для пассажира, и, хотя глаза его были закрыты, Холли Грейс знала, что он не спит. Она вышла из машины и обошла ее, направляясь к дверце для пассажира. Опасаясь, что Далли может выпасть на землю, Холли Грейс начала медленно открывать дверцу, подпирая ее бедром. Далли не шелохнулся.
— Выбирайся, малыш, — сказала она, наклонившись и подергав его за руку. — Давай попробуем отвести тебя в дом.
Далли пробормотал в ответ что-то нечленораздельное и опустил одну ногу на землю.
— Ну вот, отлично, — ободрила его Холли Грейс. — Теперь выбирайся сам.
Далли встал и приобнял ее за плечи таким привычным в прежние времена движением. Какая-то часть Холли Грейс желала, чтобы он рухнул на землю и лежал там сложившись, словно старый аккордеон, но другая ее часть не позволила бы ему пропасть ни за что на свете, потому что Далли Бодин был человеком, которого она любила почти больше всех на свете. «Почти» — потому что человеком, которого она любила больше всех, была она сама. Этому научил ее Далли еще много лет назад.
Далли преподал ей много отличных уроков, которые сам так никогда и не смог усвоить.
Далли неожиданно отстранился от нее и начал обходить дом, направляясь к входной двери. Его походка была не совсем уверенной, но, учитывая количество выпитого, держался он молодцом. Холли Грейс некоторое время смотрела ему в спину. Прошло шесть лет, но Далли все еще не позволял Денни уйти из его жизни.
Холли Грейс успела обойти фасад дома вовремя — Далли уже начал взбираться на последнюю ступеньку крыльца веранды.
— Теперь можешь проваливать ко всем чертям, — произнес он спокойно.
— Я остаюсь, Далли. — Холли Грейс поднялась по ступенькам на веранду, затем сняла шляпу и бросила ее на вешалку.
— Уходи. Встретимся завтра, когда я приду в норму.
Слова он выговаривал отчетливее обычного — явный признак того, что он пьян. Холли Грейс села невдалеке и стала всматриваться в темноту, решаясь втянуть его в разговор.
— Знаешь, о чем я сегодня думала? — спросила она. — Я думала о том, как ты обычно ходил, усадив Денни себе на плечи, а тот орал, вцепившись тебе в волосы. А поскольку из пеленки беспрестанно капало, то на твоей тенниске сзади всегда оставалось мокрое пятно. Мне казалось это забавным: мой красавчик муж ходит в описанной ребенком тенниске. — Далли не отвечал. Холли Грейс немного помолчала и предприняла новую попытку:
- Предыдущая
- 54/122
- Следующая
