Вековуха. Беляна из рода Рарога (СИ) - Бабинцева Елена Геннадьевна - Страница 9

Медведь медленно разжал челюсти. Желан с воплем вытащил ногу из пасти медведя. Его тут же отволокли в сторону. Маар снял короб с плеч и стал перевязывать раны, зажимая раны, останавливая кровь.

Мужики тут же вскинули топоры и вилы, и пошли вперед на косолапого с криками и угрозами. Медведь почувствовал перемену в настроении толпы, зарычал, встал на задние лапы, угрожающе заревел. Я вскочила на ноги и раскинула руки в стороны, нахмурившись.

— Отойдите! Я обещала ему, что его не тронут!

— Уйди, Белянка! Медведь совсем одичалый!

— А если дети в лесу будут?!

— Уйди, по добру по здорову!

У меня аж внутри всё задрожало! Что ж за дурни?! Права была Ясва… людям много не надо. И невежество их, как сорная трава.

— Я вам не Белянка! — выкрикнула я зло. — А ведьма! Если не хотите беду накликать да гнев богов, то уходите по домам. Сама со всем разберусь.

Мужики стушевались и стали посматривать на старейшину деревни, как бы спрашивая, что делать. Но тот лишь покачал головой, мол, пусть сама разбирается.

Мужики отошли в сторону. Медведь упал передо мной, истекая кровью, и жалобно мыча. Я быстро полезла в свою сумку вытащила травы, положила медведю прямо в пасть, достала мази, нанесла на раны в его шкуре, потом на морде. Я чувствовала, что он никому не хотел зла. Он вышел к охотникам, потому что те потревожили его берлогу. Увёл за собой погоню, потому что в лесу осталась его медведица и медвежата. Я сдерживала слёзы, шептала слова, которые должны залечить. Мои ладони стали светиться, и я чувствовала, как от них исходит лёгкое тепло. Я провела по морде медведя пальцами, и мелкие ранки стали затягиваться. И так, рана за раной, я залечивала медведя, пока в его глаза снова не вернулась жизнь. Я погладила зверя по, снова попросила прощения за людей и попросила не злиться. Медведь встал на лапы и спокойно ушёл обратно в чащу.

Снова стало тихо. В ушах шумело, а перед глазами мелькали цветные пятна. В горле была ужасная сушь, словно я не пила много дней. Передо мной возник Маар и легко поднял под руки.

— Беляна?

— Всё… хорошо. Немножко устала.

— Я подлечил твоего брата, — проговорил мужчина. — Перевязал. Но надо будет промыть раны и зашить их. Уж больно глубоки.

Я кивнула, хотя понимала, что не могу даже на ногах стоять.

Послышались возмущённые крики.

— Теперь он обратно вернётся! И всех подерёт!

— Уж лучше б сразу, топором по темечку, и делов!

— Кто её позвал?!

Любомира побледнела и закрыла лицо руками. Видимо она сказала, что меня надо звать, так ей пригрозили, чтобы ерундой не занималась. Желана унесли в избу, за ним поспешила Любомира. В этот же миг из избы выбежала моя мать, а отец пытался пробиться через бушующую толпу деревенских.

Я едва открыла рот, как получила удар прямо в переносицу камнем. В глазах помутнело. Я слышала, как закричала моя мать и ругань отца, который судя по звукам, достал обидчика кулаком. Утробное рычание Маара говорило о многом. Я сжала его руку и метнула на него взгляд. Мужчина глубоко вздохнул и сжал зубы.

— Никто меня не звал, — хрипло крикнула я. — Сама пришла. Я теперь ведьма. Нет больше Ясвы. Любо вам то, или нет, но теперь я буду за неё. Можете помощь мою принимать, а хотите не принимайте. То ваше дело.

Я отпустила руки Маара и пошла вперёд. В голове всё ещё гудело, словно улей с пчёлами взболомутили. Но сглотнув и сжав зубы, я шла вперёд. Сейчас надо Желану ногу спасти. После отдыхать буду. Но я слышала, как Маар шёл за мной. Никто не смел нас остановить. Люди расступались кто в страхе, кто от отвращения. Для них я по-прежнему была Белянкой, вековухой, которая из рода ушла.

Я дошла до избы Желана зашла внутрь. Мой брат лежал на лавке бледнее полотна. Он часто дышал и приглушённо стонал от боли. Я подошла к нему. Убрала пропитанные кровью тряпицы на ноге. Сильно же ему досталось… хорошо что кости целы остались.

Любомира подбежала ко мне, взяла за руки.

— Беляна…! Век буду твою смелость добрым словом поминать! Спасла Желана! Не слушай, что болтают! Они-то ничего не сделали! Храбриться только и могли…!

— Воды мне чистой набери, — хрипло попросила я, — тряпок, каких не жалко принеси, шило и нитку.

Любомира закивала и убежала исполнять. Ишь, как бегает быстро… а я — то думала, она только шагом может по избе ходить.

В избу зашёл Маар и сразу подошёл ко мне.

— Родичи твои войти хотели. Я не позволил. Сказал, ты будешь ворожбу творить, и мешать не стоит.

Я только кивнула. Правильно. Сейчас не до того.

Любомира вернулась со всем, что я просила и началась долгая и кропотливая работа. Раны Желана были промыты отваром. Маар помогал протыкать шилом кожу и вдевать нитку, осторожно затягивал и завязывал узлы. Поверх швов я наложила мазь, которая будет помогать заживлять раны. Одну такую баночку вручила Любомире, чтобы смазывала раны, пока те не заживут.

Когда дело было кончено, я с трудом поднялась на ноги. И поняла, что вот-вот упаду. Маар меня подхватил.

— Всё. Хватит. Дальше они и сами справятся, — мрачно сказал мужчина. — Идём. Домой пора.

Любомира проводила нас до сеней, ещё раз поблагодарила, обещалась принести каравай да молока.

Снаружи столпились люди. Я нахмурилась. Чего опять не понравилось?

Ко мне подбежала матушка и со слезами стала обнимать и причитать. Отец стоял с другой стороны, и скромно утирал слёзы, которые набегали на глаза.

— Ох, Белянушка… — всхлипывала мама, — истомилось-то сердце по тебе…! Как ушла, и покоя не было…!

— Вон, какая стала… — проговорил батюшка, прижимая мою голову к себе. — И не признать.

Я, молча, обнимала родителей и чувствовала запахи своего дома.

Толпа зашевелилась, и к нам вышел старейшина.

— Беляна… спасибо, что Желана выручила. Твоей доброты не забудем. Проси чего надобно.

— Ничего мне не надо, — хрипло ответила я, — А будет нужно, так скажу.

Старейшина закивал и как-то стал глаза прятать.

— Ну, раз ничего не надобно, то… шла бы ты. Видишь, народ волнуется. А мне их не утихомирить.

Меня как ключевой водой окатили из ушата.

— Да в своём ли ты уме, Третьяк?! — гневно проговорил мой отец, — Белянка такую беду от вас отвадила!

— Беды избежали, на том спасибо, — снова кивнул старейшина. — А всё ж, пусть идёт. Чем быстрее, тем лучше.

Батюшка снова хотел что-то сказать, но я сжала его руку и покачала головой. Мне и самой не в радость было тут задерживаться. Повидала своих родичей, на людей поглядела…

— Беляна… — тихо проговорила матушка и погладила меня по щеке, — пусть болтают! Всё равно ты наша дочь!

— Матушка… спасибо. Но прав старейшина. Ни к чему народ волновать. Пойдём мы.

Мама только сейчас обратила внимание на Маара и как-то испуганно прижала руки к груди, но ничего говорить не стала.

Я вышла за забор и медленно пошла в сторону леса. Маар тут же догнал меня и стал идти рядом. Позади была тишина. Я чувствовала ненависть, презрение, страх, непонимание, интерес… всё это смешалось между собой и било в спину, словно подгоняло. Едва мы с Мааром вышли за тын деревни, как я позволила себе просто осесть на землю без сил.

Маар кинулся ко мне и легко взял на руки. Я слабо возмутилась.

— Ты что…? Не надо. Сама дойду.

— Только если к завтрашнему дню, — спокойно сказал Маар. — Я донесу тебя.

Я затихла в его руках, чувствуя тепло ладоней на своём теле. Стало стыдно.

— Не сильно же тебя привечали.

Я вскинула взгляд на Маара, но он смотрел вперёд на тропинку и сказал это словно самому себе.

— Главное брата спасла.

— А если бы меня там не было? Тебя бы камнями закидали?

Я пожала плечами.

— Может, и закидали бы.

Маар приглушённо зарычал. Я решила спросить сейчас о том, что приключилось с мужчиной. Да, Ясва мне кое-что рассказывала, но я уверена, что там было и ещё что-то.

— С тобой было то же самое? — тихо спросила я.

Под ногами мужчины тихо трещали тонкие веточки, шуршала прошлогодняя листва. Маар молчал. Говорить он не хотел, или не мог. Иногда воспоминания ранят больнее, чем любое оружие.