Императорская охота (СИ) - "Каин" - Страница 6

— Вот как, — удивилась она и подошла к бухгалтеру, чтобы участливо спросить, — как вы? Все хорошо?

— Я справляюсь, — словно юная гимназистка пролепетала та.

Очевидно, что женщина не привыкла к подобному вниманию и забота княгини выбила ее из колеи.

— Теперь мы можем видеться чаще, — довольно продолжила Чехова. — Фома будет приезжать на уроки, а вы сможете составлять мне компанию за чаем. Будем перемывать косточки аристократам. Я расскажу вам пару забавных историй о нашем Павле.

— Уроки? — уточнил я.

— Я смогла договориться, чтобы твоего помощника учил мой персонал. Таким образом, никто не испортит настроение нашему дорогому Питерскому. Занятия мы распределим, как нам всем будет удобно.

— А экзамены?

Софья Яковлевна вздохнула:

— Их как раз придется сдавать. Ректор школы любезно согласился принять их у себя. После курса домашнего обучения. Нам, конечно, это не особенно нужно. Но для профсоюза важно прохождение всех предметов, необходимых для дворянского слуги. И получение аттестата.

— Спасибо, — пробасил Фома.

— Ступайте, — предложила Софья Яковлевна. — Прогуляйтесь по семейному кладбищу. Призраков вы там не найдете. Но, надеюсь, оцените статуи, которые там расположены. А если желаете, то можете посетить сад. Устройте себе отдых, Любовь Федоровна.

— Ваши призраки не станут возражать? — осторожно осведомилась Виноградова.

— Они уже поняли, что вы моя дорогая гостья. И никто не станет вас беспокоить, если вы не пожелаете общаться. А если захотите…

— Я бы с удовольствием осталась в компании нашего Фомушки. Мне непривычны подобные прогулки и тем более общение с другими… неживыми.

Наконец, Софья Яковлевна заметила, что Питерский смотрит на бухгалтера и улыбается ее словам.

— Ты видишь призраков? — спросила она в лоб.

— Да, вашест… ваше высокородие, — ответил парень и покраснел. — После того как поправился, вижу и слышу.

— Только Любовь Федоровну? — уточнила Чехова.

— И других, — подтвердил Фома.

Виноградова, сама не понимая, что делает, встала между некроманткой и помощником. Княгиня поняла, что выглядит слишком строгой, и благостно улыбнулась.

— Мое любопытство непраздное. Ведь не каждый шаман-перевертыш способен видеть духов.

— Ты знала? — уточнил я без особого удивления.

— Конечно, — легко кивнула женщина. — Именно потому я и не хочу, чтобы Фома учился очно. Не стоит трепать нервы его внутреннему зверю. Думаю, что ему гораздо приятнее будет обучаться без толпы и официоза.

— Официоза мне точно не надобно, — торопливо проговорил парень, очевидно, не поняв значение этого слова.

Княгиня не стала его смущать еще больше и указала направление, куда стоит направиться гостям.

— Вход на кухню там. Скажите, что я велела выдать вам корзинку с провиантом, — пояснила она и добавила, заметив встревоженный взгляд Виноградовой, — там есть духи, но никто не позволит себе проявить неучтивость.

— Спасибо, — с облегчением сказали оба мои спутника и направились в нужную сторону.

— Впервые вижу, чтобы призрак привязался к живому, — задумчиво произнесла бабушка, глядя вслед гостям. — Это удивительно.

— Он побывал в межмирье, — пояснил я. — Быть может, это стало причиной.

— Того, что он видит духов, — продолжила за меня бабушка. — Меня это не особенно поразило.

— И почему ты не сказала мне о том, что Фома не человек?

Бабушка обернулась и удивленно посмотрела на меня:

— Зачем? Тебя это не беспокоило. И ты узнал тогда, когда нужно. Я не стану лезть в твою жизнь и пытаться ее контролировать.

— Даже так, — усмехнулся я.

— Ты теперь взрослый, Павел. Живешь отдельно. Купил себе дом, строишь карьеру, не пытаясь пользоваться связями, которые я могла бы тебе предоставить.

— Все так, — подтвердил я, входя в холл.

Мы прошли через большую комнату и направились в гостиную. Здесь было непривычно пусто. Ни одного призрака в доме я не заметил.

— Я всех отослала, чтобы нам не мешали, — пояснила княгиня и на ее лицо набежала тень. — Нам предстоит сложный разговор.

— Сложнее чем то, что мой помощник — перевертыш? — с опаской уточнил я.

— Он не просто перевертыш. Но пожалуй и сам этого не понимает.

— И кто же?

— Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, мой дорогой, — бабушка подняла руку, призывая меня не спрашивать больше. — И пока тебе не грозит опасность, то твои отношения с домашними — не мое дело.

— Иногда ты бываешь ужасно…

— Спасибо, дорогой, — перебила меня женщина и обворожительно улыбнулась. — Ты всегда поднимаешь мне настроение. Но я не стану решать твои дела, которые ты должен разгрести сам.

— А не ты ли говорила о семейной поддержке? — уточнил я, скрывая ухмылку.

— Дела фамилии — это другое. И с этого дня, Павел Филиппович, тебе придется принять правила игры, которые я тебе разъясню.

Мне не понравилось, как это прозвучало. И особенно меня смутило то, какой мрачной стала княгиня. Она не любила драматизировать, а значит, все было серьезно.

В гостиной был накрыт столик. Закуски и чай означали, что разговор будет сложным. В ином случае, Софья Яковлевна предложила бы что-то более существенное. Ей всегда нравилось меня закармливать.

Мы заняли кресла напротив друг друга. Бабушка сама взяла заварник и наполнила чашки горячим напитком.

— Почему ты отослала всех слуг? — начал я разговор. — Даже своих призрачных? Они ведь никому не смогут рассказать, о чем мы тут беседуем.

Женщина скривилась и протянула мне чашку:

— Все дело в обещании. Ты ведь знаешь, что такое нерушимая клятва?

— Знаю, — нахмурился я и не стал брать чашку, решив повременить с этим.

— Когда аристократ дает подобное обещание относительно какого-то секрета, то он не может открыть его никому, — продолжила бабушка.

— Никому, — повторил я.

— Для обычного смертного это означает, что говорить секрет нельзя при живых. А для нас с тобой условия немного… — она замялась, словно подбирая нужное слово. — Другие. Ведь наше окружение намного более обширное, по сравнению с остальными людьми.

— Понятно. И я сейчас должен дать такую же клятву? — предположил я.

— Ты правильно понял, мой мальчик, — подтвердила Чехова.

Она редко называла меня так. Точно помню, что впервые бабушка обратилась ко мне подобным образом, когда я поделился с ней секретом о том, что слышу голос мертвой матери. В тот день Софья обняла меня и раскачивалась вместе со мной, словно успокаивая нас обоих. Она просила прощения, что не оградила меня от этой боли. Затем она решительно взяла меня за руку и увела из дома отца, не встретив сопротивления от опешивших слуг.

Она назвала меня также, когда я вошел в силу и научился не просто говорить с мертвыми, а повелевать призраками. Хотя я не считал себя мальчиком в свои пятнадцать.

— Все настолько серьезно? — глухо спросил я.

— Ты получил приглашение на императорскую охоту. А значит, пришло время становиться взрослым, Павел Филиппович, — произнесла Чехова. — Пришло время стать одним из избранных.

Она сняла с шеи медальон и задумчиво повертела его в руках, словно рассматривая перед тем, как раскрыть. Я знал, что внутри она хранит крохотный почерневший снимок, на котором уже ничего нельзя было разобрать. Я никогда не спрашивал, кто на нем изображен, полагая, что на снимке мог быть мой дед.

— Нас много, Павел, — начала она наконец. — Тех, кто был приглашен на Императорскую охоту. Об этом не принято говорить всуе. Не положено трепаться. И даже пьяный старик или выжившая из ума старуха никогда не ляпнут о том, о чем они поклялись молчать. Им не позволит это сделать особый ритуал.

— Клятва на крови?

— О нет, дорогой, — усмехнулась женщина, и тени на лице сделали ее почти незнакомой. — Ты поклянешься собственной душой. Поклянешься, что никогда не расскажешь о том, что будет происходить на Императорской охоте. Для всех посторонних — это просто отдых на природе, где мужчины и женщины сопровождают нашего императора на охоте на кабана.