Кэннон (ЛП) - Пейдж Сабрина - Страница 20

— Чего я не хочу, сладкие щёчки?

— Ты знаешь, — отвечает она.

— Объясни мне это по буквам, — говорю я, прислоняясь к стене, мои руки над её головой, намеренно не прикасаясь к ней, потому что если дотронусь до неё рукой, всё будет кончено. Я буду принадлежать ей. Поэтому я упираюсь руками в стену, не двигаясь, и просто смотрю на неё. Я вдыхаю её запах и стою там, парализованный. — Потому что я думаю, что ты была единственной, кто сказал «нет». Но если ты думаешь…

— Это не так, — говорит она. Её рот открывается и закрывается, как будто она хочет сказать что-то ещё, но не говорит. Она глубоко вдыхает, и я смотрю на верхушки её грудей под рубашкой, и мне хочется зарыться лицом в эти сиськи. Затем она прочищает горло. — Я не знаю, — на этот раз более твёрдо.

— Хорошо, — говорю я. — Тогда мы договорились. Никто из нас ничего не хочет.

— Мы договорились.

— Хорошо, — говорю я. — Потому что пришло время ужина с семьёй, и никто из нас не захочет ничего неподобающего на семейном ужине.

— Отстой.

Глава 13

Хендрикс

Пять лет и пять месяцев назад

— Но это несправедливо, — Эдди роняет вилку, и она со звоном падает на её тарелку. — Ты сказал, что если я закончу тур в этом году, то смогу провести выпускной год в обычной средней школе, с обычными детьми.

Я нарезаю стейк и смотрю в свою тарелку, не зная, то ли мне промолчать, то ли Эддисон разозлится на меня за то, что я защищаю её. Или стоит ли мне просто пойти накуриться с друзьями. Последний вариант звучит чертовски лучше, чем моя текущая ситуация.

— Ты не можешь быть такой наивной, Эддисон, — говорит её мать, глядя на неё с презрением. Мать Эдди — Венди, навсегда известная мне как Злая Стерва, вообще не удосуживается взглянуть на меня. Очевидно, это ниже её достоинства. У меня в голове не укладывается, как такая чёртова белая шваль может считать кого-то ниже себя, но ей каким-то образом удаётся регулярно выражать своё презрение практически ко всем. Некоторые люди, по крайней мере, притворяются терпимыми и добрыми, и только позже ты узнаешь, что они придурки. Но не злая Стерва. Она была ужасна с самого начала, так что я думаю, это правильно, что она оказалась с моим отцом. — Мне трудно поверить, что ты настолько глупа.

— Да, наверное, было наивно думать, что я могу быть счастлива, — говорит Эдди.

— Эддисон, — перебивает полковник. Я думаю, самое время. Мой отец, мягко говоря, не самый лучший родитель, но, по крайней мере, у него бывают моменты, когда он не ведёт себя как придурок. — Одна вещь, которую ты усвоишь в жизни — личное счастье переоценивают.

— И это всё? — спрашиваю я, не утруждая себя подавлением своего горького смеха. — Счастье переоценивают? Это твой лучший совет? Ради бога, она просится в государственную школу, а не говорит о том, чтобы сбежать и жить в коммуне. На самом деле это не так уж и важно.

— Держись подальше от этого, Хендрикс, — предупреждает полковник.

— Или что? — спрашиваю я. — Ты снова отправишь меня в военное училище? Был там, сделал это, сэр. Срочная новость — военная академия не хочет, чтобы я возвращался. Так что тебе чертовски не повезло. Ты застрял здесь со мной.

— И очевидно, что ты ничему не научился из этого опыта, — говорит он пристально глядя на меня. — Как бы сильно я ни предпочитал армию, по крайней мере, морская пехота привьёт тебе некоторую дисциплину.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на Эдди.

«Пожалуйста, не дай ей понять, что он только что сказал», — молюсь я про себя. Я ей не говорил. Я всё время собираюсь сказать ей, но потом не делаю этого. Никогда не кажется, что сейчас подходящее время сообщать кому-то такие новости. Она возненавидит меня.

«Или, может быть, ей будет насрать», — думаю я. Потому что ей всё равно, и всё это у меня в голове. Это мой настоящий страх.

Эдди медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня:

— Морские пехотинцы, — произносит она ровным голосом. — О чём он говорит?

— О, твой сводный брат вступает в морскую пехоту, — отвечает мать Эдди, отмахиваясь от меня взмахом руки. — Я думала, ты уже знаешь. И в любом случае, я подумала, что у тебя может быть ещё один приступ из-за государственной школы. Вот почему я нашла для тебя индивидуальный вариант. Это не репетитор, пока ты не расстроилась. Это действительно частный вариант для детей, ведущих такой же образ жизни, как у нас.

Я слышу мать Эдди, но её слова не доходят до моего сознания. У меня кружится голова, и я просто смотрю на Эдди, которая медленно качает головой, глядя на меня.

— Эдди, — начинаю я, когда она встаёт и бросает салфетку на свой едва тронутый стейк. — Я хотел сказать…

— Пошёл ты, Хендрикс, — говорит она ровным и спокойным голосом, но я вижу, что её глаза наполняются слезами. — Пошли вы все к чёрту.

— Эддисон Стоун, — произносит её мать. — Это неуместно и…

— Отпусти её, — говорит полковник, кладя руку на плечо жены. — Подростки и их эмоции.

— Она не эмоциональна, — шиплю я. — Вы оба просто придурки.

— Хендрикс Коул, — рявкает мой отец. Но его голос становится мягче, потому что я уже ухожу, иду за Эдди через столовую и коридор. Я ищу её в спальне, а затем в музыкальной комнате, хотя знаю, что её там не будет. Я нахожу её снаружи, она идёт через двор, повернувшись ко мне спиной.

— Эдди, — кричу я. Она набирает скорость, когда я окликаю её.

— Оставь меня в покое, Хендрикс.

Я топаю по траве, всё больше раздражаясь на своего отца за то, что он сбросил эту маленькую сенсацию о моём вступлении в морскую пехоту. Я также злюсь на себя за то, что не сказал ей раньше. Я должен был просто собраться с духом и сказать ей.

— Эдди, да ладно, — кричу я. — Остановись и дай мне догнать тебя.

— Я не шучу, Хендрикс, — но она останавливается, потому что находится на краю участка, а дальше деревьев идти некуда, разве что вниз по оврагу.

— Эдди.

— Просто уходи, — она стоит спиной ко мне, скрестив руки на груди, и я, чёрт возьми, не могу просто развернуться и уйти.

Я подхожу к ней сзади, беру за запястье, хотя она пытается отмахнуться от меня, и разворачиваю её лицом к себе. Она смотрит вниз, на землю рядом с нами, на что угодно, только не на меня.

— Я собирался сказать тебе, Эдди, — говорю я. — Я просто… Чёрт, я не знал, как.

— Почему? — спрашивает она срывающимся голосом.

— Я… просто… не смог подобрать нужных слов, ясно? — говорю я. — Я продолжал искать подходящее время, но оно никогда не было подходящим.

— Семейный ужин был чертовски прекрасным времяпрепровождением, — произносит она. — Услышать это от твоего отца было просто потрясающе.

— Тебя не было, Эдди, — говорю я. — Ты была в туре и…

— Ты ненавидишь военных, — молвит она, качая головой. Она смотрит на меня с такой грустью и разочарованием, что боль внизу моего живота грозит прогрызть в нём зияющую дыру шириной в милю. — Почему?

Я всё ещё крепко сжимаю её запястье, и мне хочется схватить её за другую руку. Я не могу прикоснуться к ней, не желая её.

— Я не могу…

— Потому что ты ненавидишь меня ещё больше, — говорит она, стиснув зубы. Она смотрит на меня снизу-вверх, её глаза сверкают. — Так вот в чём дело, не так ли? Ты злишься на меня с тех пор, как мы отправились в путешествие, и ты ненавидишь меня по какой-то причине, но мне не говоришь, и ты собираешься вступить в морскую пехоту, и ты не можешь уйти. Ты просто не можешь. И ты, чёрт возьми, не можешь ум…

Я знаю, что она собирается сказать. Она собирается сказать «умереть». И я не позволю ей это произнести. Я прижимаюсь губами к её губам, целуя изо всех сил. Мне всего семнадцать, через несколько месяцев исполнится восемнадцать, так что у меня не должно быть потрясающих моментов. Может, я и молод, но я достаточно знаю о жизни, чтобы понять, когда какой-то момент отличается от всего остального, что когда-либо случалось раньше или, вероятно, когда-нибудь произойдёт в будущем.