Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/113
• Следующая

— Быть может, — задумавшись ответил Головнин, — у британцев-то такой чин за деньгу покупают или через протекцию. У нас, слава Богу, государь жалует, была бы охота да прилежная служба отечеству…

Лето 1799 года для адъютанта Макарова выдалось беспокойным. Еще весной из Петербурга поступило распоряжение отправить отряд кораблей в Средиземное море. После ноябрьских штормов отряд Карцова только-только привел себя в порядок. На «Изяславе» не успели заменить сломанную стеньгу и реи, часть судов стояла в доках, ремонтировали подводную часть. Англичане не всегда шли навстречу, самим не хватало добротного леса. Головнин половину времени тратил на разъезды по поручению Макарова в разные ведомства Адмиралтейства.

Едва успели проводить корабли Карцова, навалились новые заботы. В Лондоне задумали высадить десант в Голландию, изгнать оттуда французов. Россия обязалась помочь и флотом, и войсками. В Ревеле готовилась эскадра контр-адмирала Павла Чичагова к перевозке двух дивизий.

Пять лет как заняли французы Голландию, изгнали принца Оранского, образовали Батавскую республику. Голландцы охотно приняли новые порядки, а у Англии появилась головная боль. Под боком стояла наготове голландская эскадра. В любое время она могла выйти в море, содействуя французам в высадке десанта на Британские острова. Англичане торопились поскорее начать наступление.

В эти дни в Лондоне у всех на устах звучало имя Суворова. В театрах читали в его честь стихи, газеты писали восторженные отзывы о победах русского полководца в Италии, помещали дружеские шаржи. Вошли в моду суворовские пироги, суворовская прическа. В эти дни великий полководец получил восторженное письмо от Нельсона: «Меня осыпают наградами, но сегодня удостоился я высочайшей награды; мне сказали, что я похож на вас».

В середине августа наступили решающие дни перед высадкой десанта на голландский берег.

Для успеха десанта вначале, как обычно, потребовалось уничтожить неприятельскую эскадру. Вместе с англичанами в бой пошли и русские моряки. Поначалу случилась заминка. Опять не повезло шведскому пленнику, на этот раз 64-пушечному линкору «Ретвизан». Как все это происходило, красочно описал Василий Головнин: «В августе 1799 года английский флот, вспомоществуемый союзной ему нашей эскадрой, высадил войска на голландские берега, между местечками Кин-доуном и Кампер-доуном, и овладел укреплениями мыса Гелдера. На рейде перед сим мысом находилась тогда голландская эскадра, состоявшая из восьми линейных кораблей, трех фрегатов и одного шлюпа. Чтоб взять эту эскадру, надлежало атаковать ее морской силой. Исполнение сего предприятия было возложено на вице-адмирала Митчеля, которому для того поручено было в начальство восемь английских линейных кораблей; главнокомандующий всего ополчения адмирал Дункан предписал командующему союзной эскадрой вице-адмиралу Макарову назначить из оной два корабля для содействия англичанам. Вице-адмирал избрал корабли „Ретвизан“ и „Мстислав“, под начальством капитана Грейга и Моллера, которые тотчас вступили под команду вицеадмирала Митчеля.

19 августа был день, назначенный вице-адмиралом Митчелем для нападения на неприятеля, и союзная эскадра в 5 часов утра, при попутном ветре и течении, пошла так называемым большим проходом к острову Тексель. Но как в этом проходе голландцами сняты были все баканы и направление течения между мелями англичанам неизвестно, то путь сей подвергал эскадру большой опасности. Передовым кораблем в боевой линии был «Глатон», который при одном изгибе прохода коснулся мели, но, по малому своему углублению, прочертил только по ней килем и избежал опасности, а корабль «Ретвизан», второй по линии, шедший непосредственно за «Глатоном», будучи грузнее его, стал плотно на мель; прочие же корабли, увидев опасность, легко могли уже миновать ее, вышедши на настоящий фарватер, кроме корабля «Америка» и фрегата «Латон», которые поблизости «Ретвизана» также стали на мель.

В следующую ночь ветер усилился, и «Ретвизан» находился на краю гибели».

Головнин довольно подробно нарисовал картину бедствия, и не без основания. «Я тогда находился флаг-офицером при вице-адмирале Макарове, следовательно, имел случай знать состояние каждого корабля, бывшего во вспомогательной эскадре, а будучи употребляем к переводам и в сношениях главнокомандующего с английскими адмиралами, я знал также хорошо и их мнение о каждом из наших кораблей и капитанов. И я к тому могу утвердительно присовокупить, что корабль „Ретвизан“ обязан своим спасением присутствию духа и искусству своего начальника, твердости и непоколебимому усердию офицеров, расторопности нижних чинов и вообще редкому порядку и дисциплине, существовавших на сем корабле во всю кампанию. При сем случае особенно содействовали капитану Грейгу и отличились: капитан-лейтенант Быченский, первый лейтенант Миницкий и лейтенант Хвостов».

Среди десятков офицеров Головнин похвалил самоотверженного Николая Хвостова. От его лихости на Курилах предстоит еще испить чашу страданий и невзгод мореходу Василию Головнину…

А «Ретвизан» все-таки сумел кое-как, с большим трудом «сползти» со злосчастной мели и принять участие в сражении.

Первый бросок десанта оказался успешным. На берег англичан высаживали под огнем неприятеля десятки шлюпок с русских кораблей. Довольно быстро десант овладел береговыми батареями, укреплениями, и открылся путь для кораблей эскадры. В глубине Тексельской бухты изготовились отразить нападение голландцы. Но на этот раз обошлось без кровопролития. Восемь линкоров и три фрегата сдались на милость англичанам. «Ибо, — пояснил Головнин, — начальник голландской эскадры контр-адмирал Стори принужден был отдать ее англичанам, не сделав ни одного выстрела, потому что кроме него самого и офицеров все служители целой эскадры признали единодушно прежнее правительство и не хотели сражаться против союзников принца Оранского».

В этот день адмирал Дункан затребовал к себе Головнина. Вернувшись через час, флаг-офицер доложил вице-адмиралу Макарову:

— Адмирал Дункан, ваше превосходительство, распорядился отрядить под командой вице-адмирала Тета корабли для крейсирования у берегов, для прикрытия войск. Сам Дункан отправляется в порт и просит следовать с ним ваше превосходительство на «Елизавете».

Макаров слушая Головнина, усмехался про себя: «Тыто мне скругляешь аглицкую словесность, а Дункан-то тебе рубил не стесняясь…»

Выслушав Головнина, адмирал приказал:

— Бери шлюпку, сходи к Тету, Передай — к нему отряжаются «Всеволод», «Северный Орел», — Головнин еле успевал записывать, — «Болеслав», «Европа», «Счастливый»… Передашь Тету и мигом обратно. Дункан не любит канителиться.

Спустя два дня английский и русский флагманы присутствовали при взятии в плен и отправляли под конвоем в Англию двенадцать голландских линкоров и фрегатов…

Пехоте на материке пришлось несладко. Расчет на поддержку голландцев не оправдался. Население и армия Голландии приняли сторону французов. Правда, через неделю подоспели 17 тысяч русских солдат, армию союзников возглавил сын короля, герцог Йоркский. Но это не помогло. Подтвердилось мнение Суворова о слабости англичан на суше.

Русскими же командовал бесталанный гатчинский генерал-майор Герман, а британцы недобросовестно снабжали русских собратьев провизией, зачастую солдаты шли в атаку голодными. В трех кровопролитных сражениях союзные войска потерпели поражение. Многие попали в плен, в их числе и генерал Герман. К тому же прошел слух, что голландцы вот-вот откроют шлюзы и плотины и затопят войска пришельцев, находящиеся в низине. Герцог заключил перемирие с французами и начал отводить войска. Англичане, видимо, и не подумывали наголову громить своего соперника, основной цели кампании они достигли: пленили неприятельский флот и обезопасили свое побережье на какое-то время.

На юге в те же дни войска Суворова вышли к предместьям Генуи. До Ниццы и Франции было рукой подать. Но это не входило в планы австрийского императора. Он отозвал свои войска, а Суворову предписал срочно идти через Альпы в Швейцарию. В Петербурге поняли наконец, что разрыва с австрийцами не миновать.

• Предыдущая
• 31/113
• Следующая