Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович - Страница 57
- Предыдущая
- 57/113
- Следующая
Головнин, продолжая улыбаться, перевел взгляд на гардемарина Всеволода Якушкина.
— Проводите его на бак, пусть душу отведет. Присутствующие проводили гостя насмешливым взглядом, а командир откровенно высказался.
— Сомнения меня великие берут о его присказке. Французский он не знает, а русские слова выговаривает довольно твердо, по-крестьянски, простонародно. Видимо, он не французского, а володимерского происхождения…
Следующий визит земляка на шлюп все разъяснил. В кают-компании его угостили водкой, и, как описал потом Головнин, «со слезами признался, что он не Ганц-Русс, а Иван Степанов, сын Сезиомов; отец его был винный компанейщик в Нижнем Новгороде, от которого он бежал; по словам его, ему 48 лет от роду, но на вид кажется 35 или 38. Просил он у меня ружье и пороху, но как в здешней колонии никто не смеет без позволения губернатора иметь у себя какое-нибудь оружие и ввоз оного строго запрещен, то я принужден был в просьбе его отказать.
Мы сделали ему некоторые другие подарки, в числе коих я дал ему серебряный рубль с изображением императрицы Екатерины II и календарь, написав на оном имена всех наших офицеров, и сказал ему, чтобы он их берег в знак памяти и не забывал бы, что он россиянин и подданный нашего государя. Он чрезвычайно удивлялся, что русские пришли на мыс Доброй Надежды».
Минуло более недели, шлюп готовился к походу, а Барти не давал о себе знать. Тогда Головнин сам решил поехать к нему. Не привык он откладывать в долгий ящик дела, от которых зависели судьбы людей.
— Завтра отправляюсь в Капштадт, потеребить адмирала Барти с решением, — объявил он в кают-компании, — путь неблизкий, поболее двух десятков миль, — командир остановил свой взгляд на мичмане Муре.
«Ума ему не занимать, пригож собой, обходителен».
— Со мной отправится Федор Федорович, за меня в командование вступит, как положено, лейтенант Петр Иваныч Рикорд…
Вице-адмирал Барти, как и в первый раз принял Головнина внешне приветливо, но его ответ огорчил.
— К сожалению, я еще не успел обсудить ваше дело с губернатором. Оно требует тщательного рассмотрения. Думаю, что в ближайшие дни оно решится. А вам, сэр, думаю, будет нелишне познакомиться со здешними правителями. Я доложу о вас губернатору. «Будучи в Капштадте, — отметил Головнин, — я посетил губернатора лорда Каледона, главнокомандующего войсками генерала Грея, коменданта города генерала Ведерала и фискала Ван-Риневельда. Губернатор принял меня и бывшего со мной мичмана Мура очень вежливо, разговаривал с нами более получаса и наконец сам лично пригласил нас на бал в день рождения принца Валлийского. Приемом генерала Ведерала я также очень доволен; он обошелся со мной с отменной лаской и звал к себе обедать». На следующий день в гостиницу, где остановились Головнин и Мур, приехал адъютант Барти.
— Вице-адмирал Барти, сэр, свидетельствует вам свое почтение, — поздоровался он, вручил ему письмо адмирала и откланялся.
По мере чтения лицо Головнина мрачнело. Вздохнув, он разочарованно сообщил Муру:
— Вот так-то, Федор Федорович. Вице-адмирал кивает на своего предшественника Роулея. Он, мол, уже запросил Адмиралтейство, посему ему это дело до ответа Лондона не под силу разрешить. А стало быть, нам набраться терпения следует и ожидать оказии из Англии…
Судьбы мореплавателей извечно сплелись с невзгодами и лишениями. Такова неизбежная участь людей, связавших свою участь с морем. Речь не о тех испытаниях в схватках со стихией, которые нередко оканчиваются печально.
Мореходы-первопроходцы, за редким исключением, пытливые искатели, на своем пути всегда попадают в иную, отличную от привычной, среду обитания людей. Здесь они сталкивались с нравами и обычаями, которые подчас чужды им и неприемлемы. Пришельцы далеко не всегда были желанными гостями для аборигенов…
Христофор Колумб и Фернандо Магеллан, Васко де Гама и Америго Веспуччи, Джемс Кук и Жан Лаперуз. Разные эпохи и страны. Неодинаковы характеры этих людей, но много общего в их нелегкой жизни первооткрывателей, подчас с трагическим концом. Взять хотя бы последнего из них, Лаперуза, которого не раз вспоминал в пути Головнин.
Два десятилетия назад отправился в дальний путь Лаперуз, уже увидели свет его записки, а сама судьба мореплавателя и его спутников до сих пор покрыта завесой неизвестности…
Вот и «Диана» оказалась плененной. Но не по оплошности или вине командира. Шлюп стал невольным заложником разыгравшейся далеко от Доброй Надежды схватки европейских властителей.
Попав, казалось бы, в безвыходную ситуацию, Головнин пока еще надеялся на благополучный исход. Получив последний ответ Барти, он понял его однозначно: «Итак, мы должны были дожидаться решения из Англии. Другого делать нам ничего не оставалось, как только опять вооружиться терпением».
Одно утешало капитана «Дианы». «Хотя я и находился на мысе Доброй Надежды 13 месяцев сряду и во все это время со стороны здешнего правительства мог иметь позволение пользоваться совершенною свободою ездить по колонии, куда и когда мне было угодно».
Правда, желания совпадали с возможностями не всегда по весьма банальной причине — «недостаток в деньгах, нужных для путешествия».
Головнин уже не первый месяц пытливым взором русского мореплавателя оценивает благодатную природу края, всматривается в жизнь и быт его обитателей, о которых немало читал раньше. «Кроме нашей братьи мореходцев, писавших о сей славной колонии, многие знаменитые мужи, известные в свете своими дарованиями и ученостью, нарочно посещали оную и издали в свет описания своих путешествий».
Как моряка, капитана «Дианы» прежде всего интересуют условия плавания, водная акватория и побережье. Глубины и опасности, грунт и течения, ветры сезонные и случайные, заливы, бухты и рейды. Приметные знаки, ориентиры на берегу, мысы, горы, ущелья.
Не упускает он и важную составляющую успеха каждого морехода — заботу о пропитании. Чем можно запастись на берегу из пищи, исходя из своего опыта, не забывает посоветовать «об обманах, коим неопытные путешественники могут быть подвергнуты здешними торговцами и о средствах, какими они сами могут получить все для них нужное за сходные цены…»
Не только нужды мореплавания заботят русского моряка.
Отправляясь в плавание, Головнин не раз вспоминал давний наказ молодым офицерам адмирала Мордвинова.
— Замечать и узнавать состояние земледелия, мануфактур, торговли, дабы употребить ваши сведения на пользу отечеству.
Еще на острове Святой Екатерины присматривается он к «выгодам и, невыгодам» торговли, сравнивает цены в Санта-Крус и Рио-Жанейро, узнает, какие деньги в ходу: «португальские серебряные и медные, испанские пиастры, также и английские шиллинги не безызвестны…»
У Доброй Надежды торговые люди оказались намного проворнее, чем в Бразилии. «Не успеет приходящее на рейд судно положить якорь, как весь город узнает, какое это судно, откуда и куда идет. Лишь только в первый раз съезжает начальник судна на берег, агент тотчас узнает о том через нарочно поставленных караульных и встречает его у самой пристани, приглашает в свой дом, где вы находите все готовое к вашим услугам; впрочем, никогда не упустит случая искусно дать вам заметить, сколь счастливым он себя почитает через ваше посещение. Он обещает вам доставить за самые сходные цены нужных вам потребностей, но всегда такие обещания и уверения бывают на словах. Но это еще не все: чтобы убедить вас более в своей честности, он подошлет к вам человек двух или трех из его приятелей, которые очень искусно умеют роль свою играть. Они заведут с вами разговор, как с недавно прибывшим иностранцем, о европейских новостях, войне, о политике и т. п. Между прочими разговорами спросят: кому вы здесь знакомы и какие купеческие конторы дела ваши исправляют. Если скажете, что никого не знаете, то они тотчас вас предостерегут, с большим доброжелательством посоветуют быть осторожным, чтобы не обманули вас, и скажут, что здешние купцы почти все обманщики, кроме такого-то, а именно покажут вам точно первого и главного плута».
- Предыдущая
- 57/113
- Следующая
