Ванька 11 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 14

Я ущипнул себя за бедро. Чувствительность — как обычно, а встать не получалось.

Если честно, я был напуган.

Посидел, подышал глубоко. Тут ноги мои как кипятком обдало.

Больно! Больно! Больно!

Я даже заорал.

Секунда, и боль в ногах прекратилась. Словно её и не было.

В этот же момент Сормах глаза открыл, как-то мутновато на меня посмотрел.

— Николай! Ты как⁈

Сказал и голос свой не узнал. Как-то по-другому он звучал.

— Хренастенько… Мутит что-то…

У Сормаха голос тоже изменился.

Может, не голос, а слух мой?

— Слышишь?

Николай поднял вверх указательный палец.

— Что?

— Часы.

— Не слышу.

— Я — тоже… Нинель, что случилось?

Нашел, кого спрашивать. Не больше его я сам знаю.

— Пошли. — Сормах поднялся на ноги.

— Куда?

У меня тоже встать получилось.

— Что там посмотрим. — Николай Гурьянович указал на дверь.

— Пошли.

Дверь не сразу и открылась. За ней на полу лежали без сознания два охранника коменданта и её распахнуть мешали.

— Дышат, пульс есть.

Я убрал руку с шеи одного из лежавших. Перед этим проверил состояние его товарища.

— Нинель, что это всё?

Опять три рубля за рыбу! Сколько можно меня спрашивать!

Буквально на пустом месте я вышел из себя, сильно разозлился на Сормаха. Ну, спросил он ещё раз, делов-то…

— Не знаю, Николай.

Еле сдержался я, чуть грубо ему не ответил.

Глава 23 Опять и опять

Шаг.

Второй.

Моя правая нога на почти секунду зависла над паркетом. Потом на него и опустилась.

За спиной тикало.

Что? Всё?

Часы в кабинете Сормаха ожили.

— Погоди. — я тронул за рукав военного коменданта Парижа.

Тот не по-детски притормаживал. Это я в отношении его реакции на происходящее. Как будто его пыльным мешком по головушке приголубили. Или — кирпич на неё свалился.

— А? Что?

— Погоди, говорю.

У самого меня мозги тоже как будто заржавели. Соображали, но как после эфирного наркоза. Тупил я. Не знаю, как всё это правильно описать.

Словно разобрали содержимое моей головы на кусочки, встряхнули их в сложенных вместе ладонях, подкинули эти частички в воздух, а потом поймали в сито и обратно сложили. Что-то на месте оказалось, а что и как попало.

Мысли мои сейчас, то нормально плыли, то спотыкались на ровном месте. Не дай Бог никому такого.

Сормах рукой о стену оперся. Замер и как бы к себе прислушался. Наверное, у него в голове то же, что и у меня творилось.

— Постой тут, сейчас вернусь.

Я осторожно, как будто боясь что-то расплескать, обернулся к двери кабинета. Опять подкатила тошнота, но быстро прошла.

Я вошел в кабинет. Маятники на часах качались.

Интересно, на сколько они останавливались?

Извлеченные из кармана мои часы показывали две минуты второго, часы же в кабинете — ровно час. Ну, почти. Совсем немного минутная стрелка с циферки двенадцать на стоящих на полу и висящих на стенах часах сдвинулась. Что, всё это меньше двух минут длилось? Мне же показалось гораздо дольше.

Я вернулся к Сормаху. Тот как стоял, так на том же месте и остался.

Охранники на полу уже не лежали, а сидели. Руками на паркет опирались.

— Пошли, посмотрим, что там. — я махнул рукой в противоположную от кабинета сторону.

— Пошли.

Голос Сормаха уже прозвучал как обычно.

Коридор был пуст. Правильно, некому ночью по нему туда-сюда ходить.

Мы спустились на первый этаж, а затем и вышли из дворца. У входа в него стоял опираясь на винтовку красноармеец. Увидев нас, он попытался принять более подобающее для часового положение.

— Всё нормально, — остановил его попытку Сормах. — Присядь, отдохни. Голова, наверное, кружится?

— Есть немного… — ответил часовой. Вид у него был испуганный и виноватый. Вот де, стоял на посту и свалился…

— Всё нормально, — повторил комендант. — Со всеми так.

— Тихо-то как, — констатировал я.

— Да, — согласился Сормах.

Мы немного постояли у входа в Люксембургский дворец и вернулись обратно в кабинет военного коменданта Парижа. Только хотели сесть за стол, как зазвонил телефон.

— Слушаю.

Сормах внимательно слушал ему позвонившего, кивал головой, как будто тот мог это видеть.

— Понял. Полеты прекратить. — хозяин кабинета положил трубку.

— Самолет упал. Ночью в Москву срочный груз надо было отправить. Начал только высоту набирать и свалился, — познакомил меня Сормах с содержанием телефонного разговора. — Я пока другие полеты запретил.

Ну, это я и сам слышал.

Конечно, самолеты у нас и раньше падали, но сейчас это просто совпало или произошло от того же, что все маятники часов остановило? Правильно Сормах сделал, что полеты остановил.

— Нинель, — начал Николай Гурьянович, но не успел договорить, побледнел и начал с ног валиться.

Сейчас он и я на ногах стояли, а не на креслах у стола сидели.

Может мне это только показалось, но голова моя лёгкой-лёгкой стала, чуть ли не в воздушный шарик превратилась, вот-вот от шеи оторвётся и под потолок улетит, а ноги враз потяжелели, распирало их ещё как будто.

Уже падая я всё же успел понять, что опять тихо вокруг.

Снова? Сно…

В себя я пришел лёжа на полу. Голова раскалывалась, в глазах мушки мелькали.

Прислушался — часы тикали.

Только попробовал встать на четвереньки, как опять всё повторилось. Мир вокруг меня завертелся-закружился, пол навстречу прыгнул…

Сколько раз так было? Три? Четыре? Точно я не знаю.

Я лежал на спине, чувствовал себя отвратительно. Ночь уже давным-давно прошла. Может и не одна. Почему я так подумал? Есть мне очень уж хотелось.

— Николай… — попробовал я позвать Сормаха.

Ответа мне не было.

— Николай… — повторил я попытку.

Опять впустую.

Часы тикали. Раньше я на это даже внимания не обращал, а тут сразу же отметил.

Голову повернуть, посмотреть, рядом ли Сормах, сил у меня не было.

— Коля! — уже громче позвал я хозяина кабинета.

В ответ — тишина, ни слова, ни стона.

Совсем мне всё это не нравилось.

Я собрался с силами и всё же попытался повернуть голову. Хватит один потолок рассматривать. Хотя, надо сказать, тут он очень красивый.

Глава 24 Что пришло мне в больную голову

Сормах лежал на полу и не шевелился.

Жив? Не жив?

Что гадать, вставать и смотреть надо…

Вернее, не смотреть, повернув голову, я его видел. Что у него с дыханием, бьется ли сердце?

Я сел на полу.

Уффф… По лбу и щекам тёк пот, как будто я телегу с кирпичом один разгрузил.

Посидел, отдышался, а потом и встал. На спинку кресла опёрся. Перебирая по нему руками сделал два шажка. Следующим моим помощником стал стол. С опорой на него добрался до Сормаха.

Теперь мне предстояло обратное — на пол опуститься. Это оказалось не менее трудно.

Так… Я перевернул Николая на спину.

Тяжел комендант… Отъелся на казенных харчах…

Сонная артерия пульсировала. Слабенько-слабенько, но билась в Сормахе жизнь. Дышал он, но опять же — поверхностно, не глубоко.

Я принялся расстёгивать мундир. Сейчас я на Николае в нужных местах своих золотых зверьков разложу, пусть они моему другу и помогают. То, что я тут сейчас не колодой на полу лежу, это им спасибо. Сколько раз уже они меня выручали.

Вроде, что сложного, наследство бьярмов из кармашков на поясе достать и на теле человека разложить, а провозился я долго. Руки у меня тряслись, всё с первого раза правильно сделать не получалось.

Разместил фигурки, теперь — ждать надо.

На пол лечь? Нет, посижу, а то — опять садиться придётся…

Я сидел и тиканье часов слушал. Как самую лучшую музыку. Тикают часики, маятники их туда-сюда качаются — всё в мире нормально, как надо работают законы природы.