Повешенный. Том II (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 10

А дальше я узнаю очень неприглядную историю про Павла Стоцкого. Познакомился в гостях с молодой девушкой, охмурил ее, соблазнил, а когда наигрался — бросил. А барышня эта, между прочим, хоть и не дворянка, но из очень приличной чиновничьей семьи. Нет, жениться на ней он никогда не обещал — это она уже сама себе намечтала, прекрасно зная, что графу мещанка не ровня. Просто блестящий красавец — офицер был так хорош собой и так обаятелен, что дурочка влюбилась в него до беспамятства. А когда поняла, что надоела Павлу, и тот начал ее откровенно избегать, не отвечая на любовные записки и письма, с горя решила наложить на себя руки.

Я только диву давался, слушая эту слезливую историю, достойную дамского романа. Девицу было жалко, но мозги-то иметь надо?

— Ты, наверное, осуждаешь мою подругу, считаешь ее легкомысленной дурочкой, да? — вздохнула Василиса, заметив скепсис в моих глазах.

— Ну, у нас среди молодежи вообще царят свободные нравы. Просто нельзя же быть такой доверчивой, чтобы не понимать, с кем ты связываешься? За красотой его погналась?

— Разве не все девушки мечтают о красивом, знатном и богатом муже?

— Богатом⁈ Да у этого Стоцкого все имущество давно заложено, перезаложено! Его младшему брату пришлось дом в столице продать, чтобы покрыть долги Павла. И разве офицеру лейб — гвардии позволили бы на ней жениться? Насколько я помню, за неподходящую невесту у них можно и из полка вылететь.

— Ну, да… — снова вздохнула Василиса — я ей тоже об этом говорила. Но разве она меня слушала? Все смеялась, что они небом предназначены друг другу. Что их неземная любовь все преграды сломает. Досмеялась…

— И чем все закончилось? Догадываюсь, что вешаться или топиться ты ее отговорила?

— Отговорила. Но рыдала она еще очень долго. Потом отца ее по службе на Урал перевели, и она с родителями уехала. В последнем письме хвалилась, что за ней какой-то местный помещик ухаживает, вроде как дело у них к свадьбе идет.

— Ну, хоть так…

Нет, Павла я ничуть не оправдывал, но и девицу эту никто насильно в койку не тащил. Как по мне, то с ее стороны все же был расчет, что Стоцкий на ней женится, если она забеременеет. Просто Павел оказался умнее, опытнее и осторожнее. Не удивлюсь, если и доказательств у девицы никаких не было — такие продуманные парни стараются не оставлять своим дамам серьезных улик.

— Василис, но ты ведь сразу знала, что я — это не он?

— Знала. Но как вижу его лицо…

А наивный Южинский еще уверял меня, что девушка на меня запала. Вот смеху-то было бы, если я к ней начал бы клинья подбивать! Василиса бы на меня точно какую-нибудь порчу наслала, у нее с этим не заржавеет.

— Ладно, считай разобрались. Надеюсь, между нами не осталось недоразумений, и больше ты меня кусать не станешь.

— А это правда, что тебя на самом деле Костей зовут?

— Правда. Но ты про это сразу забудь. Если все получится, то скоро у меня будет совсем другое имя.

— А какое?

— Откуда же я знаю? Теперь это от старшего Бекетова зависит. Какие документы привезет, так и называться стану. Все, хватит болтать! — хлопнул я ладонью по столу. Если эту «любопытную варвару» не остановить, она из меня всю мою биографию вытянет — Пошел чорбу готовить.

— А что такое чорба?

Мне осталось только закатить глаза и, прихватив нарезанные овощи, свалить побыстрее на улицу…

— … Ваша Светлость, фельдъегерь к вам из Царского Села!

— Проводи его в малую гостиную, сейчас подойду — Петр Васильевич Лопухин удивленно отложил в сторону бумаги, которые изучал, и поднялся из-за стола.

Поздний визит посыльного не был такой уж большой редкостью, но обычно приказы от императора доставляли в столицу все же в первой половине дня. Случилось что-то?

А в гостиной его ждал уже знакомый фельдъегерь, который недавно помогал ему спуститься до кареты в Александровском дворце и по секрету сообщил о побеге заключенных.

— Ты ли это, капитан Загоскин, да еще в такой поздний час⁈ — благодушно улыбнулся князь, принимая от него запечатанный конверт.

— Служба наша такая, Ваше Сиятельство! Хорошо хоть в Царское Село мне только завтра возвращаться. Утром еще бумаги велено забрать в императорской канцелярии, так что сегодня в столице заночую.

— Так ты свободен этим вечером? Давай-ка тогда ужином угощу, чтобы тебе по трактирам не мыкаться. И сам, пожалуй, за компанию с тобой чая выпью.

— Да, неудобно… — начал было Загоскин, но князь только отмахнулся от него.

Пока слуга накрывал на стол в соседней комнате, Петр Васильевич вскрыл конверт и быстро пробежал глазами послание от императора. Николай всего лишь уведомлял его, что примет личное участие в ближайшем заседании Государственного Совета. Ну, хоть обошлось без неприятных вестей.

— А что, государь наш уже поправился? — задумчиво поинтересовался князь у фельдъегеря — Слышал, он неважно себя чувствовал несколько дней.

— Божьей милостью уже здоров. Сегодня утром император лично принимал участие в разводе караулов.

— Ну, и слава Богу, а то я уж забеспокоился!

Махнув рукой, князь отпустил слугу и пригласил капитана за стол. Сам уселся напротив него и по-простому, не чинясь, разлил по рюмкам янтарный коньяк из хрустального штофа.

— Как хоть тебя величают по имени-отчеству, капитан? А то только фамилию твою и знаю.

— Осип я — смутился Загоскин — а по отчеству Иванович.

— Ну, тогда за знакомство, Осип Иванович! — поднял Лопухин рюмку. Опрокинул ее в рот, крякнул и продолжил разговор — Да, ты не смущайся тем, что я сенатор, да князь. Сам-то я из бедных дворян, простой майорский сын. Это уж при Екатерине-матушке до генеральского чина и губернаторских постов дослужился. А княжеским титулом и вовсе покойному Павлу Петровичу обязан. Глядишь, когда-нибудь и тебя император за верную службу возвысит.

— Это вряд ли — вздохнул Загоскин, приступая к трапезе — скуп наш новый император на похвалу и чины. При Александре Павловиче может, и дослужился бы до генеральского чина к старости, а теперь и мечтать о сем нечего. Дай бог, если полковником в отставку выйду. Родар у меня слабенький, ненужный…

Загоскин вздохнул, посмотрел на князя в ожидании расспросов. Но капитанов родар Лопухина совершенно не интересовал. Он думал совсем о другом.

— Да, уж… суров наш нынешний царь, даром, что молодой. Я сам в отставку просился, но он мне отказал. Служи, говорит, Петр Васильевич, пока я замену тебе не нашел. И не откажешь ведь монарху.

Лопухин удрученно покачал головой и снова наполнил рюмки.

— Давай за службу твою, что ли выпьем… Мы-то старики свое уже оттрубили, а вам молодым еще служить и служить. Виват Россия! — как говаривали в дни моей молодости.

Загоскин немного захмелел с голодухи и набросился на еду под неспешные речи славного князя, перемежающиеся воспоминаниями о старине. Вот ведь делали же тогда карьеру, и наград для служивых цари не жалели, а сейчас что? Служба собачья, а оклад невеликий. Жениться бы пора, а как при такой службе семью заводить? Ждать отставки? Но кто сказал, что тогда с деньгами лучше будет…

Осип и не заметил, как князь вовлек его в задушевную беседу. Сначала старик все-таки поинтересовался родаром, потом расспросил о службе во дворце и слухах, которые там витали, подивился новым порядкам, заведенным молодым императором. И все это так неспешно, спокойно, ненавязчиво, словно и нет между ними огромной разницы в положении. А провожая Загоскина, снова сунул несколько крупных ассигнаций ему в карман:

— Ты уж, не забывай старика, Осип Иванович! Заглядывай, если будет такая оказия. Новости из дворца доходят долго, а когда еще император в столицу вернется…

— Я так думаю, Ваше Сиятельство, что до коронации он и не появится тут вовсе. Все лето в Царском Селе с семьей проведет, а потом в Москву прямиком оттуда отправится. А уж насчет меня можете быть уверены: ежели что важное узнаю, сразу же вам сообщу…

…Лопухин проводил захмелевшего фельдъегеря взглядом и усмехнулся про себя. Хоть какие строгие порядки заводи в матушке — России, а крупная ассигнация любую строгость кроет. Никто здесь от денег не откажется — нужно только правильный подход к человеку найти и с количеством ассигнаций угадать.