Сойкина Ворона (СИ) - Чередий Галина - Страница 43

– Уверен, что пожар резко снизит стоимость недвижимости, и ваш клиент это хрена с два одобрит! – отмахнулся я, но по спине холодком продрало. А вдруг?

Насколько эта баба чокнутая? Так, реально хорош в игрушки и законные методы играть, раз открытые угрозы пошли.

Ворона

– А ты, видать, по натуре шибко борзая? – процедил сквозь зубы лейтенант, разглядывая меня, а точнее уж открыто облапывая масляным взглядом. – Неужто никто ни разу жизни не поучил, а, кукла?

Сначала около часа меня оставили мерзнуть в быстро остывающем УАЗике и только потом завели в один из мрачных кабинетов. Бравые полицейские, не торопясь и нарочито игнорируя мое присутствие, сняли верхнюю одежду, приготовили и выпили чай, переговариваясь о планах на праздничный вечер. И, наконец, лейтенант уселся на край стола, в то время как второй полицейский принялся сосредоточенно рыться в его ящиках. Ни один из полицейских не потрудился представиться по форме ни сразу, ни сейчас.

– Гражданка Воронова и никак иначе, – сухо поправила хама при погонах и не думая опустить или отвести глаза, чего он явно и добивался этой своей визуальной провокацией. – И что, позвольте узнать, подразумеваете под «жизни не поучил»?

– Мужика нормального подразумевает, который разок-другой лещей бы тебе надавал по мордахе смазливой, чтобы зыркать вот так нагло отучилась.

– Ах вот что в вашем понятии является нормальным мужиком, – без намека на усмешку ответила ему, в то время как полицейский номер два все изображал крайнюю занятость и отсутствие слуха. – А как подобные фантазии о физическом воспитании женщин сочетаются с работой по охране законности и правопорядка?

– Нормально сочетаются. Баб надо учить, чтобы место знали, особенно таких вот, что уродились посимпатичнее других и возомнили сразу о себе черти что.

О, тут у нас тип, пришедший работать в полицию ради того, чтобы компенсировать свои комплексы при помощи мизерной, но власти, похоже.

– И что же о себе, на ваш взгляд, возомнила конкретно я? – осведомилась у этого ущербного и обиженного на всех привлекательных женщин создания.

– А то! Уперлась она, ишь ты! Уважаемый человек денег дает за халупу – продавай и спасибо говори, что просто башку не пробили или в лес на ПМЖ под елку какую не вывезли.

Копошившийся мент многозначительно прочистил горло и наконец высунул нос из недр стола, достав несколько листов бумаги и авторучку.

– Надо же, я думала, что меня любезно пригласили поговорить о некоем фантастическом опусе двух граждан, утверждающих, что я на них напала и нанесла ущерб здоровью, а оказывается имеет место быть факт банального психологического давления от двух продавшихся с потрохами гражданке Бариновой лиц, облеченных властью.

– А ну рот свой закрой! – слетел со стола лейтенант и даже замахнулся, но напоровшись на мой так и не отведенный взгляд, конечность, которую я уже мысленно ему сломала, опустил. – Ты че, овца тупорылая, корчишь тут из себя смелую, а? Да я тебе сейчас влеплю хулиганку и оскорбление лиц при исполнении и суну в камеру на пятнадцать суток! Подсажу к тебе зечек каких-нибудь прожженных, чтобы устроили тебе темную, а потом ты не то, что подпишешь все, что скажут, но и разучишься навсегда зыркать так оборзевше!

– Пока тут оскорблениями и угрозами только вы балуетесь. О чем я и намерена написать заявление в прокуратуру, сразу после того, как закончу писать о попытках принуждения меня к продаже моей собственности, включающих в себя угрозы, поджоги и вторжение в жилище.

– Грамотная, да? Буквы писать в школе научили? – И еще много чему, да и Михаил Константинович нас неплохо так натаскивал во время обучения. – Ну-ну. Факт угроз еще доказать надо, а нас тут двое, а ты одна, и кому поверят? Тем более после того, как статью тебе припаяем за побои.

– А есть доказательства, что это я была? Свидетели? Нет? Я утверждаю, что дом не покидала весь день, как и вечер. Так что ваши пострадавшие с пьяных глаз друг друга отдубасили, а на меня клевещут, за что, опять же предусмотрено уголовное наказание нашим уголовным кодексом.

– Да сколько хочешь утверждай. Побои сняты официально, граждане уверены, что ты.

– Свидетель это опровергнет. Он у меня есть. – Ага, а я у него. И мы оба совсем-совсем дом не покидали.

– Это тот хахаль твой что ли?

– Коллега с работы.

– Знаем мы таких коллег, – откровенно похабно фыркнул лейтенант. – А мы как раз ему впендюрим дачу ложных показаний и посмотрим потом как он запоет.

Господи, у меня уже такое чувство, что я очутилась в каком-то дурацком замыленном детективчике.

– Короче, ты… гражданка Воронова, желаете избавиться от всех проблем разом, отправиться домой спокойно праздновать Новый год и готовиться к переезду, пойдя навстречу предложению о продаже своей жилплощади или начнем все тут раскачивать по-серьезному?

– А есть что раскачать? Валяйте, – откинулась я на спинку стула.

Страшно ли мне, невзирая на браваду? Очень, я же обычный человек, а не какая-то железная леди, что бы кто там ни думал. А еще мне всегда и так некомфортно на людях, а на таких людях – тем более. И особенно угнетает, что они как раз и хотят способствовать тому, чтобы лишить меня моего дома, моего тихого мира и единственного укрытия от всех. И да, Сойка сказал, что все будет нормально, и я точно знаю, что он где-то там сейчас действует, работая над своим хорошо. Это же упорный, настырный и излучающий солнце Сойка. Но он там, а я здесь. Одна. И в кои-то веки я, кажется, отчаянно нуждаюсь в чужом присутствии. Вернее его присутствии, которое вовсе уже не чужое. Дела-а-а.

– Ну-ну, пеняй…те на себя, – процедил лейтенант и покинул кабинет, хлопнув дверью.

– Ваш коллега отправился за новыми указаниями от гражданки Бариновой? – с самой каплей язвительности прокомментировала я уход лейтенанта.

– Гражданка Воронова, вам, и правда, лучше бы уступить, – тихо и мягко проговорил полицейский номер два. – Вы же не можете не понимать – к каким тяжелым или даже фатальным последствиям способно привести ваше упрямство. Разве здоровье или жизнь даже того стоят, задумайтесь!

Ага, злой коп покинул здание, а псевдо-хороший коп взялся за увещевание.

– А вы пробовали задуматься – насколько аморально то, что вы сейчас делаете? Какое право у вас носить погоны и работать здесь и дальше после того, как по факту озвучили, что вам прекрасно известно об угрозе моей жизни, но вы не желаете дать этому законный ход, а по сути выступаете на стороне угрожающих?

– Ну знаете ли… Надо реально смотреть вокруг, и не моя вина, что жизнь сейчас такая, – вскинулся мужчина, но прямое столкновение взглядов не выдержал и секунду.

– Еще как ваша, как и других, вроде вашего лейтенанта и ему подобных, ради подачек готовых забыть о присяге!

– Приступим к опросу, – уткнувшись взглядом в лист бумаги, резко сменил тему он. – Итак, где вы находились и чем занимались …

Из-за двери раздались громкие голоса, и я узнала среди них нашего Андрея Федоровича Боева – одного из шефов в «Орионе». Дверь распахнулась, без стука, и первым в кабинет буквально влетел белый, как до сих пор пустой лист бумаги, лейтенант, затем внутрь шагнул еще один высокий мужчина в сером костюме с папкой в руках и взглядом пугающей цепкости. Следом вошел Боев, сверкая широченной улыбкой и кивнул мне. Где-то за их спинами тяжело топали и бряцало.

– Майор Савельев, управление собственной безопасности Министерства внутренних дел Российской федерации, – представился первый визитер и одарил своим тяжелым взглядом конкретно меня. – Прошу всех посторонних покинуть помещение дабы не мешать проведению проверки и обыску.

– Воронова, на выход! – качнул головой Боев, и я не стала мешкать.

Подхватила рюкзак Сойкина, глянула напоследок уже в два побелевших от страха лица и пошла отсюда поскорее.

Топающими и бряцающими оказались четверо спецназовцев в полном облачении с балаклавами и автоматами, такие здоровенные со всей их амуницией, что в узком коридоре пришлось мимо них чуть ли не протискиваться по стеночке.