Корпус Вотана (Недомаг-мажор) (СИ) - Северин Алексей - Страница 15

То, что Ярослав Вотан станет той еще занозой в седалище, Никита Смирнов понимал с самого начала, достаточно было почитать выданное досье на этого упыреныша.

Взводный сразу дал понять, что решение о зачислении Вотана во взвод уже принято, и мнение сержанта-воспитателя никого не волнует.

Вотан не был глуп (об этом говорил его школьный аттестат), но при этом совершенно не приспособлен к армейской жизни. Хуже того, он и не собирался приспосабливаться. А еще был дерзок и нагл, хотя не без труда, но старался сдерживать натуру.

Первые дни Смирнов даже подозревал в Ярославе нежить и поделился своими соображениями со взводным. Но Суровый быстро выбил (в буквальном смысле) эту дурь из него.

Чтобы новичок не позорил взвод внешним видом, пришлось приставить к нему кадета Архипова и приказать следить за состоянием формы. Поручение унизительное. Подшивать чужие воротнички и стирать чужую форму — удел изгоев кадетского мира. Но Смирнов счел, что для сына рабов с рабской планеты разницы нет, да и пожаловаться ему некому.

Едва решился один вопрос, у Вотана начались проблемы с психикой. Пришлось вызывать самого Сухомлинова по учебникам которого учились в “школе молодых командиров”. Зная историю династии, было бы странно, если Ярослав оказался бы “нормальным”. Но ведь этот мерзавец умудрился прилюдно оскорбить старшекурсника. И, как назло, этим старшекурсником оказался Бакуничев!

И теперь Смирнов оказался “витязем на распутье”. С одной стороны — его долг защищать своих подопечных. С другой — он сам, формально, подчиненный Бакуничева. И поругание традиций на лицо. Получить презрение от своих подчиненных? Или стать врагом всех кадет начиная со второго курса? А еще “звездюлей” непосредственно от взводного в обеих случаях никто не отменял.

Смирнов грустно посмотрел в зеркало и отправился проверять спящий взвод.

После завтрака Ярослав решил нагло прогулять занятия. Когда вопрос буквально идет о жизни и смерти думать о результатах взвода — наивно и смешно. Гримуар наотрез отказывался предоставлять сведения о таинственном Мордрейке. Поэтому мальчик отправился в библиотеку и затребовал все имеющиеся справочники по демонологии.

Если Антон Викторович и удивился запросу, то виду не подал и даже разыскал в своей сокровищнице искомое: Альбертус Магнус “Темные силы. демоны и их власть” и Шри Шанкарачарья “Демоны и магия. изучение и практика”. Судя по состоянию книг, их не открывали с момента выпуска из типографии.

Альберт Магнус с немецкой педантичностью разобрал виды, подвиды и классы демонов, иерархическую структуру демонических миров (коих насчитывалось 9), даже упомянул князей Ада, но, увы, места Мордрейку в его труде не нашлось.

Труд Шри Шанкарачарьи был больше посвящен практикам просветления и достижения гармонии, нежели конкретным демонам. А прочитав требования философа к добродетели, которая, по его мнению, была единственной надежной защитой от демонов, Ярослав решил, что лучше быть съеденым черным волком, чем медленно умирать от тоскливой жизни, которую предлагал йог.

Поблагодарив Морозова за помощь, Вотан отправился было в часовню смерти, но вспомнил о приглашении Серёгина. Чем старшина роты мог помочь недомагу в борьбе с могущественным демоном Ярослав и сам не понимал, но других вариантов все равно не было.

Александр Иванович по своему обыкновению не сидел без дела, он выпиливал лобзиком орнаменты, в которые хотел заключить стенды роты, чтобы “смотрелись теплее”.

Увидев кадета, который должен был находиться на занятиях, старшина нахмурился, но ничего не сказал, давая возможность объясниться.

Монолог у Ярослава получился долгим. Он рассказал все: начиная с первого сна, не упомянув о полученном в склепе гримуаре. Передал Серёгину и беседу с Сухомлиным.

Александр Иванович заварил чай, достал из шкафа корзинку с баранками и накрыл на стол.

— Сначала чаю выпьем, потом разговоры разговаривать.

После третьей (уважь старика) чашки, старшина заговорил.

— Скажу прямо, ни в каких демонов или ангелов я не верю. Не встречал. Зато людей насмотрелся разных и скажу, что существ прекраснее и страшнее на белом свете нет. Это раз. А вот с профессором согласен. Только я без всяких мудреных слов назову этого “демона” твоей совестью. Ты человек хороший, только хорошее глубоко внутри себя спрятал. А совесть не задавишь. Она как вода — лазейку найдет. Пытать не стану, но думаю, что сделал ты что-то нехорошее, что совести твоей не по нраву. Что тот волк про тебя сказал? Ленив и горделив? Что сопишь? Или не прав он? Груз какой то не по плечу… А какой груз может быть для кадета? Знания, понятное дело. Значит, что? Надо эти знания получать, да не лениться. Тогда и отстанет от тебя твой Мордрейк.

— Но он же чудовище! Локи назвал его своим внуком, то есть он сын волка Фенрира, который проглотит Солнце в конце этого цикла истории…

— Не те книжки читает, молодежь. Комиксы, мифы, прочие сказки… Читали бы Ричарда Докинза, и кошмары не снились бы! Хорошо, давай попробуем мыслить с точки зрения волшебства и прочей магии…

— Вы так говорите, дядя Саша, словно магии не существует.

— Для меня любая технология неотличима от магии. Вопрос лишь в терминах. Итак. Некое мифическое существо считает, что ты к этой самой магии неспособен?

— Наверное… Я действительно не проявляю магических способностей.

— С чего же он тогда к тебе прицепился? Неспособен и неспособен. Зато, я слышал, химик ты знатный.

— У меня есть… Вот! — Ярослав выложил на стол гримуар и заставил его принять истинный вид.

— Ух ты, какая вещь. Старинная?

— Очень. Я ее в склепе нашел.

— А ну-ка, поподробнее.

Ярослав рассказал недостающий фрагмент истории.

— Теперь все понятно. Что там в склепе написано? “Если достоин”? С одной стороны, раз ты эту книгу получил, значит, достоин. С другой стороны, внутренне ты не считаешь достойным себя, сомневаешься. Не изучаешь артефакт. Вот он и насылает на тебя всяких демонов, то есть стражей знаний. Так что совет только один: читай, осваивай, практикуй. Теория без практики мертва, а практика без теории — бессмысленна. Глядишь, и приручишь своих демонов. Только магия магией, а взвод не подводи! Ребята в нем хорошие, трудолюбивые.

— Они мне не ровня.

— Скажи, Слава, ты конфеты любишь?

— Конечно.

— А когда их ешь, задумываешься: аристократ их сделал или нет? То-то. Глупо гордиться или стыдиться деяний предков, к которым ты не причастен. Надо собственными делами доказывать, что ты достойный человек. Подумай об этом, когда разберешься со своим Мордрейком.

Поговорив с Серёгиным, Ярослав через подземный ход отправился в Часовню Смерти, где спрятался в кабинке для исповеди и открыл гримуар.

— Ладно, чудо-книга, научи меня всему, что я должен знать!

Список получился внушительным: от анатомии человека до основ квантовой физики.

— Уточняю вопрос: с чего мне начать обучение магии?

Со страницы соскользнул флакончик из темного стекла с надписью на латыни “bibere me” (выпей меня).

— Так просто?

В ответ книга выдала огромную инструкцию, начинавшуюся словами: “сядьте в удобную позу в укромном месте и выпейте содержимое”… Далее следовало подобное предупреждение о побочных эффектах, которое Ярослав как обычно проигнорировал и опустошил флакончик”.

Живот скрутило, и мальчик почувствовал специфический запах выделений, но испытать неловкость момента не успел, придавленный к полу свинцовой тяжестью. А потом пришла Боль. Не та, ноющая зубная, когда лезешь на стенку и молишься всем богам, чтобы скорее избавили от нее, не стреляющая ушная, искажающая мир вокруг. Ярослав чувствовал, что ему разом сломали все кости, а теперь живьем протаскивают через мясорубку. Каждый нерв, каждая клетка буквально выли от боли.

Вотан закричал, но не услышал собственного крика. У него не было легких, не было гортани, только чувства. Потом исчезли и они. Он стал чистым сознанием, безучастно созерцающим абсолютную Пустоту. Затем Пустота поглотила его.