Идеальные - Хакетт Николь - Страница 23

Мысли Селесты вернулись к Генри. К тому, что он сказал ей за ужином. «Не отцы, а именно матери». Интересно, все было действительно так? Но еще больше Селесту озадачил вопрос: Генри специально дождался, когда они останутся одни, чтобы сказать ей это, или просто так вышло?

Холли

Тремя месяцами ранее

Даллас, штат Техас

Первое, что должна была сделать Холли, вспомнив про таблетку, – это позвонить Нику. Но она этого не сделала. Она не позвонила мужу, а лишь завернула кран и медленно положила зубную щетку на бортик раковины. Холли не позвонила Нику и когда пришла в спальню. Вместо этого она натянула черные спортивные легинсы и скрутила все еще мокрые волосы в рыхлый пучок.

Холли не позвонила Нику и из аптеки. Она вообще не вспоминала о муже. Единственным человеком, о котором думала тогда Холли, была Мэллори.

Мэллори с мужем семь месяцев не оставляли попыток зачать ребенка, пока, наконец, она не забеременела Фионой. Но только сейчас – стоя в душной, слишком ярко освещенной секции товаров для планирования семьи – Холли задумалась о том, в какую копеечку могли вылететь тесты на беременность за семь месяцев.

Она позвонила Нику только после того, как сделала тест – после того, как пописала, а затем промокнула маленькое окошко кусочком туалетной бумаги, чтобы удалить проказливую каплю мочи. Посмотрела на тест и перечитала инструкцию на упаковке, подтвердившую, что означала вторая полоска. И только тогда подумала о Нике. «Интересно, он поверит мне на слово или лучше сохранить коробочку с тестом на случай, если он захочет убедиться в результате своими глазами?» Поразмышляв над этим пару секунд, Холли решительно выбросила и коробочку, и тест в мусорное ведро.

Она не знала, как долго Ник мог задержаться в офисе. Обычно он не бывал там по выходным, а если и выезжал, то на час или на два, не больше. Выйдя из ванной, Холли проверила свой телефон. Уже на кухне она проверила его снова, потому что попросту не запомнила время, высветившееся на экране в первый раз.

Проследовав, как лунатик, из кухни в гостиную, Холли опустилась на кушетку и включила телевизор. Позднее она пыталась припомнить, что показывали по телевизору. Но не смогла даже сообразить, какой канал был включен. В памяти всплыло лишь то, что она села на кушетку, а потом получила сообщение от Ника. Как будто часы, пролетевшие между этими двумя моментами, сжались до минут, и она совершила скачок во времени.

Когда Ник уже ехал домой, Холли беспричинно переместилась из гостиной в кухню. На улице еще не стемнело, но небо было пасмурным, а их окна располагались так, что создавалось впечатление, будто уже опустились сумерки.

Холли не знала, как расценить то, что она оказалась неспособной его почувствовать. Его… Эмбрион? Зародыш? Как правильно назвать это – по-видимому, пока еще микроскопически малое, но чужеродное скопление клеток? Это было скопление не ее клеток. Так разве она должна была его почувствовать?

Тишину в доме нарушил звук ключа, поворачивавшегося в замочной скважине, разнесшийся эхом по комнатам. Холли не заметила, как встала со стула, пока не осознала, что уже стоит, а Ник не включил свет.

– Что это ты сидишь в потемках? – поинтересовался он, опустив руку с выключателя. Муж окинул Холли взглядом, и в его глазах отразилась озабоченность: – Что это ты стоишь?

Озабоченность Нику не шла. Лица некоторых людей словно созданы для того, чтобы выражать беспокойство. Но лицо ее мужа было не таким.

– Я не заметила, – ответила Холли, сама не понимая, что имела в виду – то ли темноту, то ли то, что стояла. Наверное, и то и другое.

Понаблюдав за реакцией Ника, Холли совершенно не удивилась тому, что он счел ее ответ удовлетворительным. Пожав плечами, Ник проследовал к мойке и опустил в нее свою пустую кружку-непроливайку.

– Извини, что задержался так сильно, – сказал он, наполнив тару водой. – Это все новый малец в отделе информационных технологий – Гранже. Он работает без выходных. И прикинь, всему, что он знает и умеет, он научился на Ютубе! Ты только подумай – на Ютубе! Это же дикость! Уму непостижимо. – Ник повернулся к Холли. – Ну, да бог с ним. Я жажду выпить «Маргариту» в «Паз Тикерс». Мы еще застанем там «счастливый час».

Холли на мгновение вгляделась в лицо мужа: все его прямые линии сглаживала ребячливая мягкость глаз. И Холли внезапно, сама того не желая, приняла решение.

– Я беременна, – сказала она.

Ник окаменел и, похоже, лишился дара речи. А Холли осознала, что все еще стоит, и ей вдруг почему-то захотелось прикрыть свой живот.

– Что? – произнес, наконец, ее муж.

– Я беременна, – повторила Холли, хотя прекрасно понимала, что он все услышал.

– Но ты же принимаешь таблетки, – руки Ника слегка приподнялись, локти немного согнулись.

Глядя на его позу спринтера, можно было подумать, что от бегства его отделяет лишь доля секунды.

– Иногда таблетки не срабатывают…

Воцарилась долгая пауза. До этого Холли никогда не испытывала желания читать чужие мысли, обычно она все отлично читала по лицам. Но в этот момент ей захотелось (больше всего на свете!) проникнуть в мысли мужа.

А затем, в тот самый миг, когда Холли решилась что-то сказать – что именно, она еще не придумала, но хоть что-то! – лицо Ника изменилось. Холли потребовалась секунда, чтобы истолковать его новое выражение как улыбку. И еще секунда – чтобы уяснить ее значение.

Счастье! Оно казалось столь неуместным в разговоре на такую тему.

– Да это же… – Ник сделал шаг вперед.

Его голос задрожал и затих. И прежде чем Холли сообразила, что происходит, муж уже встал перед ней, его руки обвили ее тело, а в нос ударил густой знакомый коричный запах дезодоранта.

– О, господи! – пробормотал Ник с таким чувством, что мозг у Холли закипел. Высвободившись из его объятий, она отступила на шаг назад. На секунду – на одну ужасающую секунду – ей показалось, что муж плачет. Но это было лишь игрой бликов света от люстры.

– Я не желаю быть беременной, – сказала Холли; ее голос был не громче шепота.

Она понимала, как это прозвучало. Сознавала, что ее прямота граничила с жестокостью. Но она должна была сказать это Нику. Муж должен был узнать это прямо сейчас – до того, как чувство, нараставшее в груди, переполнило бы его и выплеснулось наружу.

Рука Ника все еще была на ее предплечье. Холли ощутила, как напряглись его пальцы. А затем ей осталось лишь наблюдать, как покидала лицо мужа улыбка. Сначала она исчезла из его глаз, мелкие морщинки немного разгладились. Потом опустились вниз уголки его губ. И наконец брови Ника сдвинулись к переносице, пока глаза скользили по ее лицу.

Ей надо сказать это как можно скорее, осознала Холли. Глядя на лицо Ника, она поняла: ей следовало быть с ним честной с самого начала. Но для этого ей конечно же требовалось быть честной с самой собой.

– Ты не хочешь ребенка сейчас, – сказал муж.

Его слова прозвучали не как вопрос. Скорее как отрицание того, что он не желал принимать как правду.

За пару секунд каким-то невероятным образом перед глазами Холли пронеслись два альтернативных варианта их жизни, как ленты двух кинохроник, каждая из которых начиналась с этого самого момента.

– Я вообще не хочу иметь детей.

Ее шепот стал еле слышным, Холли показалось его недостаточно, но повысить голос у нее не получалось. Несколько минут Ник не сводил с ее лица глаз. Словно искал в нем то, чего не мог найти. И Холли сознавала, что он этого не найдет.

– С каких пор? – выдавил он наконец с такой беспомощностью в голосе, какой она никогда в нем не слышала. – Я думал, ты хочешь детей.

– Я тоже так думала, – сказала Холли.

На мгновение они оба замолчали. Холли вспомнилась их последняя встреча с Мэллори. Та приехала к ней, сюда, без Фионы. И Холли заварила им обеим изысканный кофе во френч-прессе. Мэллори была так впечатлена!