Идеальные - Хакетт Николь - Страница 26

Огги фыркнула, Луи покосился на жену озадаченно. Селеста редко шутила, по крайней мере, целенаправленно.

Трель свистка огласила утро, становившееся под лучами солнца все теплее. Все родители вокруг них подались вперед и в едином порыве выдохнули.

Предсказание Огги оказалось верным. Дети, похоже, делились на две категории. Одни сидели на траве и ковырялись в носу, а другие с упоением катали яркий желтый мяч. Эта игра лишь отдаленно походила на те футбольные матчи, которые Селеста смотрела по телевизору – только наличием двух ворот и общей установки направлять мяч к ним.

– Интересно, почему команду так назвали – «Бобрами»? – спросила Селеста, сдвинув солнцезащитные очки с макушки на лицо.

Огги прихлопнула муху, заинтересованно кружившую вокруг ее содовой.

– Наверное, потому что пятилетним девочкам нравятся эти пушистые лесные существа, – опустив банку наземь, она захлопала в ладоши: – Есть! Мяч в воротах! – воскликнула она и тотчас снова сфокусировалась на Селесте. – У них было голосование на первой тренировке. Вариантов было два: «Бобры» или «Терминаторы». Девочки победили, потому что их было больше. Не думаю, что мальчишки считают бобров достаточно грозными.

Селеста хихикнула.

– А почему ваша команда зовется «Фиолетовыми людоедами»? – поинтересовалась, в свою очередь, Огги. – В этом названии заложен какой-то глубокий смысл?

Селеста снова хихикнула и начала отвечать, но замолкла на середине фразы. Похоже, ее подсознание отреагировало на звук раньше, чем его уловил мозг.

– Это что… – повернулась к полю Огги.

Селеста тоже перевела на него внимание. Дети на поле перестали бегать, желтый мяч лежал между ними, как солнце очень маленькой вселенной.

У Селесты не было причин подумать на Беллу. Но даже раньше, чем она встала, даже до того, как тренерши принялись кричать, подзывая родителей Беллы и Дэклана, Селеста все поняла.

Первым она нашла глазами Дэклана. Он, без всякого сомнения, был сыном Огги – с длинным носом, припорошенным веснушками, и широким ртом, сейчас вывернутым в стоне. А потом Селеста увидела дочь. Белла стояла на расстоянии вытянутой руки от мальчика, сцепив перед собой руки в единый кулак. Она вроде бы смотрела в сторону Дэклана, но взгляд у нее был отсутствующий.

– Что случилось? – спросил Луи, потирая тыльной стороной руки лоб.

Селеста и Огги остановились рядом с ним, заключив двух детей в полукруг из взрослых.

– Белла? – неуверенно пробормотала Селеста. Дочь перевела на нее взгляд, в глазах девочки промелькнуло смущение. – Что происходит? – Селеста переключила внимание на двух тренерш: судя по их виду, обе испытывали неловкость.

– Ну… – заговорила тренер Беллы, но ее тут же прервали.

– Эта девчонка меня укусила.

Все взрослые, разом повернувшись, уставились на подстрекательский палец Дэклана, указывавший на Беллу. Белла оглянулась, на лице ее отобразился легкий интерес, как будто ей тоже стало любопытно, что же случилось.

Несколько секунд все молчали. Селеста перевела глаза с дочери на руку Дэклана, которую мальчик держал прямо перед собой. Вглядевшись, она заметила сердитое красное пятно, расцветшее на его веснушчатой коже – формой и размером примерно с маленькую челюсть.

Вскинув глаза, Селеста поискала ими Огги. Взгляды женщин встретились. Огги не произнесла ни слова, но, не отводя глаз от Селесты, подошла к сыну. И этим сказала достаточно.

– Это правда, Белла? – Повернулась к дочери Селеста. – Ты его укусила?

Белла ответила ей безучастным взглядом, оставшись безмолвной. А Дэклан продолжил кричать, хотя теперь – после того, как он сказал свое слово – его вопли зазвучали менее страдальчески.

– Белла, – надавила Селеста. – Ты его укусила?

Выражение ее лица не поколебалось. Оно демонстрировало полное отсутствие мыслей. И сама девочка выглядела так, словно ее тело сохраняло вертикальное положение, но внутри было абсолютно пустым. Селеста с трудом подавила желание схватить дочь за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Белла. – Голос Луи был тихим, но внушительным.

И, похоже, он вывел Беллу из оцепенения. Ее глаза замерцали, как будто кто-то защелкал старым фонариком. Девочка медленно и осторожно, но осмысленно кивнула.

– Он меня намочил, – сказала она сдержанным сухим тоном. Просто констатировала факт.

Селеста перевела взгляд с дочери на бутылку с водой, которую раньше не замечала. Перевернутая бутылка валялась у ног Деклана – печальная предвестница беды, под стать мертвой птице на тротуаре. Селеста легко вообразила, что произошло – струя воды, выпущенная Дэкланом в воздух бесцельно, безо всякого злого умысла, и зубы Беллы, впивающиеся в гладкую веснушчатую плоть.

После этого никто из них не нашелся, что сказать. Луи скороговоркой извинился перед тренерами и Огги, а та молча склонилась над Дэкланом, развернув свой корпус от Селесты так, словно хотела защитить сына от чего-то непристойного. Белле было предписано покинуть поле, чтобы «остыть», как сказала одна из тренерш. Услышав вынесенный вердикт, девочка кивнула с неестественной зажатостью – как робот, запрограммированный копировать человеческие жесты.

Игра возобновилась, а трое Ридов, уйдя с поля по боковой линии, вернулись в зону болельщиков-родителей. В висках у матери стучало, сердце колотилось. Селеста чувствовала себя так, словно это она укусила ребенка. Хуже того – она чувствовала, что действительно может кого-нибудь укусить. И от этого ей было не по себе. Селеста вспомнила, как тем же утром ей захотелось ударить Луи. И задалась неудобным вопросом: неужели в ней всегда таилась эта склонность к жестокости и насилию?

Луи сложил и убрал их зонтик в чехол. Селеста расстегнула молнии на пластиковых мешках для их походных раскладных стульев. Все это время Белла стояла рядом с родителями в безмятежном молчании. Селеста старалась не смотреть на стул Огги, возле которого та оставила свою содовую в помятом подстаканнике.

– Мама, – проговорила вдруг Белла по собственному почину. Вокруг никто, похоже, не замечал или не проявлял интереса к драме Ридов; а может, люди просто делали вид, что им неинтересно. – Мама, мы будем есть мороженое с фруктами?

Селеста убрала первый стул в мешок и повесила его на плечо.

– Нет, Беллз. Сегодня без мороженого.

– Ты же обещала, – произнесла Белла медленно, терпеливо, как иногда взрослые разговаривают с детьми. – Ты сказала, что после игры мы полакомимся мороженым.

– Я помню, Беллз, но ты укусила мальчика. – Селеста ощутила тяжесть во всем теле. Даже волосы, казалось, оттягивали ее скальп.

– Он меня намочил, – замотала головой девочка. – Я из-за этого его укусила.

– Неважно из-за чего, Беллз. Людей кусать нельзя.

– Он меня намочил, – уже настойчивее повторила дочь.

– Я знаю, и это было неправильно. Но ты не должна кусать людей, даже если они тебе досадили.

– Мама-а. – Голос Беллы перетек в завывание, и Селеста испугалась, что близка к окончательной потере того терпения и выдержки, что у нее еще оставались.

– Мы поговорим об этом дома, хорошо?

Селеста протянула руку ко второму стулу. Сложить его оказалось намного труднее из-за мешка с первым стулом, свисавшего с ее плеча.

– Ма-ма-а-а, – простонала Белла.

И Селесте показалось, будто она услышала звук крошечных пластмассовых зажимов, втоптанных в траву за ее спиной. Этот звук вызвал у Селесты желание тоже топнуть ногой. Но вместо этого она поспешила сложить стул, резко сдавив его ножки. И попыталась поднять мешок, но тот зацепился за что-то тяжелое позади. Бросив взгляд через плечо, Селеста увидела, что Белла схватилась за него и повисла, как трепыхающаяся рыбешка на леске.

– Белла, – предостерегла дочь Селеста.

– МАМА! – взвизгнула девочка таким высоким тоном, что и так уже пульсировавшие виски Селесты пронзила боль.

Она скорее осознала, чем увидела, что Луи вскинул глаза от зонтика как раз в тот момент, когда Белла налегла всем телом на мешок и, перенеся вес назад, дернула его на себя. Селеста почувствовала, что и мешок, и стул начали выскальзывать из ее рук. И, не успев осознать, что она делает, рванула их к себе.