Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р. - Страница 40

Мы не друзья и не любовники. Я должна помнить об этом.

Он снова садится за свой стол и смотрит на меня, словно ожидая, что я скажу еще что-нибудь, а я не знаю, что сказать. Ни одна мысль, пришедшая мне в голову, не кажется правильной и не кажется, что она что-то сделает, кроме как усугубит ситуацию.

Поэтому я просто поворачиваюсь и ухожу.

***

— Зачем Лоренцо Кампано пришел к тебе?

Шипящий, любопытный вопрос Рашель — последнее, что я хотела бы услышать, придя в студию час спустя. Я выдохнула, глядя на свои пуанты, на толстые и неуклюжие пальцы с лентами, и напомнила себе, что знала о предстоящем вопросе. Не могло быть и речи о том, чтобы она не спросила. После того как он стоял в дверях и смотрел на меня, у половины труппы наверняка возникли вопросы.

Ни для кого не секрет, что балерины часто спят с богатыми мужчинами, чтобы оплачивать их жизнь, пока они посвящают себя танцам. Нравится это Лоренцо или нет, осознает он это или нет, но, появившись здесь, он нечаянно предъявил на меня права. Все будут думать, что теперь у меня с ним именно такие отношения. С легким чувством вины я понимаю, что мне это не противно. Если бы он пришел на одно из гала-представлений, мало кто из других девушек стал бы приставать к нему, думая, что он уже занят.

Одна мысль о том, что он может быть с кем-то еще, заставляет меня чувствовать себя больной от ревности. Это идиотское чувство, даже если он не с одной из других балерин, у него кто-то есть. У такого мужчины постель долго не пустует.

Хотя…

Есть в нем что-то, что заставляет меня задуматься. Его жесткий самоконтроль, то, как он прикасался ко мне в те несколько раз, как будто боится, что зайдет слишком далеко, если отпустит на мгновение. Иногда он говорит со мной об этих моментах так скованно, как будто заставляет себя говорить об этом в максимально доступной форме.

Это заставляет меня задуматься, не является ли он тем самым лотарио, которым, как я слышала, является его брат. Если его постель на самом деле пуста чаще, чем нет.

Если часть его самоконтроля включает в себя отказ себе в слишком больших удовольствиях.

— Мила. — Рашель смотрит на меня, опираясь одной ногой на перекладину, и выражение ее лица — смесь разочарования и жадного любопытства. — Что происходит?

Глядя на нее, я понимаю, что не могу ответить на этот вопрос так, чтобы не намекнуть на то, что мы с Лоренцо вместе. Ему это не понравится, если он узнает об этом, возможно, он даже разозлится на меня, но ничего другого я придумать не могу. Я точно не могу сказать ей, что продаю наркотики для него. В мире нет другого оправдания, которое могло бы объяснить, почему мы с одним из братьев Кампано имеем какое-то отношение друг к другу.

Тем более что в последний раз, когда мы говорили об этом, я даже не знала, кто они такие.

— Я не должна говорить об этом. — Притворяться скрытной несложно, а румянец, который ползет по моей шее при мысли о том, чем мы с Лоренцо занимались неделю назад, позволяет легко это изобразить.

Что, конечно, совершенно не мешает интересам Рашель.

— Ты обязательно должна, — настаивает она, опускаясь на пол, чтобы потянуться. Я хочу все услышать. Ты знаешь, что его старший брат покровительствовал одной или двум другим танцовщицам пару лет назад. Я до сих пор слышу истории о нем. Лоренцо так же хорош? — Она усмехается, шевеля бровями, и я сдерживаю вздох.

— Пока не знаю, — признаюсь я. — Прошло всего несколько недель. — Последнее, по крайней мере, правда, а первое — ну, я не знаю всего, насколько хорош может быть Лоренцо, хотя, если то, что произошло в пустой подсобке, хоть как-то свидетельствует об этом, я не могу себе этого представить.

— Подожди. — Глаза Рашель стали круглыми, как блюдца. — Ты хочешь сказать, что еще не трахалась с ним? Он действительно ждет этого? — В ее голосе звучит зависть, и это заставляет меня задуматься о том, какова же может быть ее личная ситуация.

— Я действительно не хочу об этом говорить. — Слова прозвучали резче, чем я хотела, с резким отзвуком правды, и Рашель выглядит слегка огорченной.

— Мне очень жаль, — говорит она с укором. — Я не пыталась заставить тебя рассказать мне то, чего ты не хотела. Мы просто обычно сплетничаем, и… — Она пожимает плечами. — Мне было любопытно.

— Все в порядке. Я просто устала, и мне нужно сосредоточиться на тренировках. С учетом предстоящего показательного выступления…

От одной мысли об этом у меня сводит живот. До шоу осталась неделя, и впервые я не знаю, готова ли я. Предупреждения Аннализы постоянно звучат в моей голове, и я знаю, что если не преуспею в этом единственном шансе, который у меня есть, то больше его не получу. Это выступление — разница между потенциалом блестящего будущего в балете и дверями, которые начнут закрываться перед моим носом.

Я отвлечена как никогда, и сейчас не время.

— Я поняла. — Рашель встает, снова потягивается на барре и смотрит на часы. До официального начала тренировки осталось двадцать минут, а мне еще нужно сделать разминку. — Я бы тоже волновалась, будь у меня главная роль. Быть дублером достаточно сложно.

Но в ее голосе звучит нотка зависти, которую я не могу не заметить, как бы она ни старалась ее скрыть. Это напоминает мне, что за то, что есть у меня, другие танцоры здесь убили бы. Мне нужно сосредоточиться на этом и не растрачивать время впустую.

Но это трудно, как никогда, когда я чувствую, что меня тянут в разные стороны.

И это не собирается заканчиваться в ближайшее время.

***

К тому времени, когда я приезжаю в клуб на работу, я вымотана и чувствую, что день прошел как в тумане. Тренировка прошла достаточно хорошо, без того, чтобы Аннализа огрызалась на меня больше обычного, но я чувствую себя более уставшей, чем обычно. Я смотрю в зеркало, когда начинаю накладывать макияж, добавляя консилер, чтобы скрыть темные круги под глазами. Мне придется найти способ больше спать.

— Привет, Ангел. — Черри прислонилась к краю моего стола, на ее лице застыло выражение надежды. Она не собирается спрашивать меня напрямую, но я знаю, на что она надеется. Когда я достаю свою косметичку, я вижу, что выражение ее лица становится ярче.

Меня снова охватывает чувство вины. Очевидно, что она становится зависимой. Но я не могу ни помочь, ни изменить это, говорю я себе, протягивая ей таблетку и забирая деньги, чтобы положить их обратно в косметичку. Она все равно получит их от кого-то, если сильно в них нуждается, и это вполне могу быть я.

— Я смотрю, снова в деле. — Джуэл подходит ко мне сзади и смотрит на меня в зеркало поверх моей головы. — Полицейский перестал тебя донимать?

Я рассказала Джуэл немного о том, что происходило на прошлой неделе. У нее возникли вопросы, когда я отдала ей деньги, которые должна была, и, если я не хотела врать, а я не хотела, мне пришлось сказать ей, что какое-то время я больше не буду продавать. Я знаю, что она надеялась получить еще один небольшой кусок.

— Пока. — Я осторожно подбираю слова, глядя на нее. Я не могу позволить себе больше ничего из того, что я делаю, но я могу сказать, что то, что она получила от меня, разожгло ее аппетит.

— Я могу помочь тебе сбывать их. — Ее голос низкий и шелковистый, она прислонилась к моему столу и пристально смотрит на меня. — Ты сможешь продавать больше и быстрее.

— Не думаю, что он этого хочет. — На самом деле, я в этом уверена. Лоренцо производит на меня впечатление человека, который ценит осторожность и качество, а не количество — не думаю, что речь идет о том, чтобы продать как можно больше и как можно быстрее. Такой подход заставил бы его нервничать, я думаю. — Он осторожен в своих делах. У нас есть сроки продажи, и я думаю, что он хочет их придерживаться.

Джуэл хмурится.

— Не думаю, что он откажется от прибыли.

— Я знаю его лучше, чем ты. — Что совсем не так. Слова выходят резкими, более резкими, чем я хотела, уже второй раз за сегодня я срываюсь на того, кто должен быть другом. У меня их не так много, чтобы я могла быть с ними беспечной.