Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие (СИ) - Лазарева Элеонора - Страница 16

- А ты, что скажешь, мой друг? Идти мне к Владимиру на подмогу сейчас или погодить, посмотреть на его деяния?

- Как ты желаешь, так и будет, великий хан, - склонил голову старый воин. - Думаю, что надо посмотреть. Молодой Владимир будет искать мирные пути. Ему в помощь придет и посольство Московского князя. Ежели владимирцы и далее будут сопротивляться, то тут уже мы сможем вступить на решение проблемы. К тому же подсохнет, появится первая трава, кони смогут питаться подножным кормом. И надо подготовить легкий отряд самых лучших воинов, который сможет пройти по землям угорского князя. Владимиру нужен с ним договор для прохода войска. Для всего нужно время. Дадим его князю. А там поглядим, - хитро прищурился старый пройдоха.

Хан хмыкнул и причмокнул.

- Здраво мыслишь, друг. Так и сделаем.

Он подозвал толмача, который переводил на ухо встревоженному русскому послу слова свояка хана, и приказал перевести тому его приказ передать Владимиру, что хан Орды помнит свои слова и не оставит перед надвигающейся угрозой.

- Так будет лучше, - смеялся Узбек уже после того, как распустил совет и отправил своих посланцев к Владимиру. - Уверен, что Московский князь не сможет унять порывы владимирцев, так как хотел бы он, несмотря на родственные связи, и те не оставят своих попыток мести. Считай, им плюнули в лицо, отправив сосватанную невесту домой. Теперь той только два пути: либо монастырь, либо петля. А дочка одна и старый князь вместе с сыновьями будет лелеять мысли кровью смыть позор. Нам же надо подтолкнуть Владимира к столкновению сейчас, дабы показать тому, что без нас ему не обойтись. Все идет, как я и хотел.

Хан потирал руки, вышагивая между подушками и широким диваном, на подиуме, где теперь сидел, согнувшись, старый Щаур. Он понимал задумку хитрого и умного владетеля, помня великую пословицу восточных мудрецов «разделяй и властвуй», что сейчас и видел в действиях изворотливого политика.

Золотая Орда уже была не та воинственная организация, которой боялись все племена, по землям которых проходила, но и русские княжества и даже крымские татары, половцы, мадьяры и ромы, разгромленные и разграбленные еще Батыем, его прадедом, помнили и боялись набегов. Теперь же монгольские войска рассыпались в мелкие отряды и растворились в родах местных племен живших рядом. Теперь это не те воины и не те военачальники. Ушла сильная когорта монгольского воинства, утратились навыки ведения боев и удержания завоеванных земель. Расползлись по своим наймёнам, по родам, обросли жиром не только в теле, но и в голове.

Узбек приказал принести кумысу и присел рядом со своим старым другом. Щаур принял пиалу из рук хана и припал пересохшими губами. Сделав пару глотков, поставил чашку на стол.

- Думаешь, Владимир сможет откинуть полки старого князя? – Спросил он.

- Обязательно это сделает, - ухмыльнулся хан, причмокивая после каждого слова. - Ему сейчас надо доказать всем, что он все может решить сам. Молодой, честолюбивый. И к тому же отличный полководец. А жена ему в этом поможет.

Задрав кверху бороду, он хрипло засмеялся. Щаур смотрел в лицо хана и удивлялся этому коварному человеку, скрытному и расчетливому.

- Именно таким и должен быть Великий хан Золотой Орды, - усмехался Щаур и прихлебывал пьянящий напиток.

В полатях молодой княгини сидела, сгорбившись, Марушка и что-то бормотала над чашкой с тлеющим в ней снадобьем. Она пыталась понять, что случится с ее молодой хозяйкой, которая, несмотря на возражения отца и мужа, все же ушла вместе с ними в поход.

- Тебе не след ити, - уговаривала она Славку, которая примеряла на себя новую короткую кольчугу, что принесли ей из княжеской кузницы, - чижолая ты, а понесешь на себе железы. Каково будет дитяти ето чувствовать? А ишшо и вЕрхом. Поджалела бы наследника, чай долгожданов. И што кажуть князь и отче?

Славка обняла ту за плечи и прижала к себе.

- Все будет добром, не волнуйси, - улыбалась она. - Я же воин и не то бывало. Привыкшая. Да и парню надоть сызмальства быть в седле. Усе буде хорошо. Верь мне.

Марушка утирала слезы и бормотала, что-то о непоседливой девушке, которая не понимает своего положения.

- А скинешь ежели? – Пыталась увещевать ее подруга. - Што князь скажет? А отче? Ведь уже за половину зашло и малец толкается.

Славка отмахивалась от слов Марушки и смеялась. Она уже знала, что будет мальчик, так как верила колдовству женщины и ее уверениям, что родится наследник. Владимир был счастлив. Он одарил Марушу за такие слова лисьим салопом и красными сафьяновыми сапогами, о которых та мечтала.

Все были довольны.

Особенно воевода. Он давно обратил внимание на красивую и ласковую женщину, что была близкой подругой его дочери. Еще когда забирали из ханского гарема, он приглядел ее и его взгляд неоднократно останавливался на ней. Та тоже уже обратила внимание на мощного воеводу с курчавой бородой и серыми глазами. Она уже знала, что мать Славки покинула этот мир еще когда той было двенадцать лет, сразу после оспы, что принесли с собой купцы. Тогда выкосила та зараза полкняжества. Долго еще восстанавливался жизненный пояс всех, кто был затронут. Целых три года затягивались раны, и затухала болезнь. Тогда княжеский терем был в осаде, охраняем и закрыт для всех, кроме Владимира. Он все-таки встречался со Славкой и был рядом, когда умерла ее мать. Он всегда был рядом, везде - и в жизни и в бою. И только когда убили его родичей, остался главным в стольном граде и воевода сам принял набег половцев. Владимир корил себя за то, что не был со Славкой в то время, когда осаждали ту крепостицу. Именно там, он потерял ее и думал, что навсегда. Но судьба улыбнулась. И вот она уже рядом – жена и воин, которому всегда доверит свою спину.

Когда узнал, что она собирается вместе с ним идти в поход, то не очень сопротивлялся, и даже уговорил не ворчать воеводу.

- Как мы порознь, отче? – Улыбался он взволнованному отцу. - Мы теперича тольки у двох. Ужо попривыкни. Я не дам ея в обиду, ты меня знашь.

Теперь, когда Славка ехала рядом, он уже не боялся за дочь, видя, как та лихо скачет на коне, опережая, вместе с Владимиром, передовые отряды. А вот в разведку идти ей запретил. Тут уж был с ним согласен и муж.

- Неча тобе там делать! - Ворчал воевода. - Али без тебя робяты не смогнут? Рази воны не научены тобой? Вот и доверяй.

Славке нечего было возразить, и она сокрушалась, что ее разведчики ходили без нее. Но потом оживленно обсуждала вместе с ними все, что те видели и находили. И все-таки завидовала.

- Там тока уся жизня, - вздыхала она, глядя на взволнованные лица молодых воинов, ее разведчиков, с которыми она не один поход ходила вместе и которые были друг за друга стеной.

- Скока ушли, стока и пришли, - учила она своих ребят, таких же как она сама, - даже еже и смертные или же ранетые. Усех с собой вертать.

Они знали об этом, и делили с ней все ее планы, были смелы и удачливы. И особенно, когда поняли, что никого не бросят в беде, всегда выручат, даже если будет плен. И особенно плен, так как таких разведчиков старались заполучить враги. Но Славка учила своих, не попадать в руки неприятеля, так как пытки и даже смерть им обеспечена.

- На выкуп не надейси, - говорила она не раз. - Воны знають, что можна у тоби спознать. Пытки не сдюжить никому. Лучша, всеж, смерть.

Сейчас она как могла, поддерживала дух своих воинов, а те отвечали преданностью и умением, сообщали обо всех передвижениях владимирцев, их количестве и оснащению. Судя по всему, те также засылали своих, но воевода зорко следил за движением полков и требовал от своих помощников четких исполнений его указов. Время текло неумолимо и вскоре мог наступить день встречи двух соседей в схватке не на жизнь, а на смерть.

А пока воздух у стана стародубцев дрожал от голосов людей и животных. Воины отдыхали перед новым переходом.

Распогодилось. Солнце грело во всю, даже стаяли снега по оврагам и буеракам. Хотя реки еще не вскрылись, но ходить по ним было, всяко, невозможно. У берегов, где лед был тонок, уже виднелись полоски темной воды. Зато можно было набрать талой и давать ее усталым лошадям. Вскоре прозвучал приказ двигаться, и вновь строились и шли по уже растаявшим от весеннего пригрева дорогам. К концу пути, усталые и промокшие, добрались до небольшой деревушки и расположились в центре ее, поставив шатры. Деревенские жители были рады своим, так как вЕсти с границы приходили к ним жуткие - о разбое владимирцев и их жестокости.