Близнец тряпичной куклы - Флевелинг Линн - Страница 42
- Предыдущая
- 42/115
- Следующая
Риус шумно вздохнул.
— Клянусь Четверкой, замок и правда выглядит как гробница. Когда-то это было прекрасное жилище, с обширными садами и хорошей конюшней. Мои предки приглашали сюда друзей охотиться осенью и устраивали пиры, здесь гостили царицы. Я… я всегда надеялся, что Ариани поправится и поможет мне снова придать блеск замку.
— Будущая царица назовет его своим домом. Сделай его для нее прекрасным. В конце концов, Тобин — одаренный скульптор, а для таких людей то, что видит глаз, питает душу.
Риус кивнул.
— Делай все, что считаешь нужным, Аркониэль, только оставь башню такой, как есть. Никто не должен в ней бывать. Ставни в ней заколочены, а замок на двери не имеет ключа.
— Как прикажешь, господин.
Ласточки отправились на покой, их сменили маленькие бурые летучие мыши. В высокой траве загорелись светлячки, превратив лужайку в отражение звездного неба над головой.
— Скоро начнется настоящая война, я думаю, — сказал Риус. — Стычки и угрозы не прекращаются уже многие годы, но Пленимар с каждым годом все сильнее давит на границу.
— Война? — переспросил Аркониэль, которого удивила неожиданная перемена темы. — Значит, ты не ожидаешь, что Пленимар будет выполнять Куросский договор?
— Я стоял рядом с царем, когда верховный владыка Кираниус ставил на нем свою печать. Я следил за выражением его лица. Нет, не думаю, что он станет выполнять договор. Он хочет, чтобы Три Царства снова стали единой империей, как это было во времена иерофантов. Однако на сей раз на троне будет сидеть он сам, а не жрец-царь. Ему нужны земли Майсены и волшебники Скалы.
— Конечно, так и есть. — Ауренен давно прекратил торговлю с Пленимаром; смешанные браки, необходимые, чтобы среди пленимарцев появлялись маги, прекратились. Во время своих странствий Аркониэль слышал рассказы о том, как пленимарские пираты нападают на корабли ауренфэйе, чтобы захватывать пленников и насильно, как животных, сочетать со своими женщинами.
— В последние годы они испытывают нас на прочность, пиратствуя вокруг островов и нападая на прибрежные селения, — продолжал Риус. — Надеюсь, Тобин будет уже достаточно взрослым, когда придет время решающей битвы.
— Мы должны всячески его к этому готовить.
— Верно, Аркониэль. Доброй ночи. — Риус повернулся и двинулся к замку, все такой же понурый и старый.
Волшебник остался на берегу, прислушиваясь к тихим шорохам теплой летней ночи и пытаясь представить себе шум битвы. Он покинул родительский дом до того, как получил право носить меч. Сейчас Аркониэль улыбнулся, вспомнив, с каким презрением Тобин отнесся к избранной им профессии.
Когда волшебник, в свою очередь, двинулся к замку, его внимание привлек шевельнувшийся ставень. Аркониэль снова подумал о том, чтобы прибегнуть к заклинанию, позволяющему видеть на расстоянии, но воспоминание о приказании Риуса остановило его. Да и вообще скорее всего это просто мелькнула летучая мышь…
Тобин из своего окна следил за спустившимися к реке мужчинами. Он знал, кто это: Брат сообщил ему.
Волшебник останется здесь жить, — долетел из сгустившейся темноты шепот демона.
— Почему? — спросил Тобин. Он совсем этого не хотел. Аркониэль ему не нравился. Что-то странное было в его улыбке, он был слишком высок, говорил слишком громко, лицо его слишком походило на лошадиную морду. Хуже всего, однако, была его магия и то, что он ждал одобрения своим сюрпризам от Тобина.
Тобин ненавидел неожиданности. Они всегда кончались плохо.
— Почему он останется? — снова спросил он, потом повернулся, чтобы посмотреть на Брата.
Пламя маленького ночника у постели сделалось размытым светлым пятном. Это была проделка Брата. С тех пор как Лхел связала их с помощью куклы, Тобин мог видеть тьму, которая была Братом, особенно по ночам. Впрочем, не всегда: были ночи, когда он ничего не мог различить.
«Вон ты где», — подумал он, заметив черную тень у дальней стены.
— О чем они там говорят?
Брат скользнул прочь, ничего не ответив.
Тобину часто хотелось, чтобы у него не было уродливой куклы, чтобы она выпала из окна вместе с Ариани. Он даже уходил из замка несколько недель назад, рассчитывая найти Лхел и заставить ее разрушить магию, но на этот раз он не рискнул отойти от берега, а его призывных криков Лхел не услышала.
Так что приходилось выполнять ее инструкции, каждый день вызывая Брата и позволяя тому следовать за собой. Тобин не мог сказать, нравится это демону или нет, Брат все еще иногда дразнил мальчика и делал вид, что щиплет его или дергает за волосы, как раньше. Однако с тех пор, как Лхел поместила кровь и волосы Тобина в куклу, вреда ему демон не причинял.
Сам того не замечая, Тобин стал в последнее время чаще вызывать Брата и даже предлагал тому поиграть вместе фигурками жителей игрушечного города. Брат только следил, как Тобин двигает деревянных человечков и кораблики, но все-таки так было лучше, чем играть совсем в одиночку.
Тобин оглядел все темные углы, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Даже когда он отсылал Брата, тот не уходил особенно далеко. Слуги все еще жаловались на шалости демона. Впрочем, единственным, кому действительно пришлось плохо, был Аркониэль.
Несмотря на свою неприязнь к волшебнику, Тобин рассердился за это на Брата. Мальчику пришлось прибегнуть к заклинанию на глазах у Аркониэля, и тот явно что-то заметил или даже услышал слова. Если он расскажет об этом отцу, рано или поздно куклу найдут, и тогда отцу будет стыдно за Тобина, а солдаты станут смеяться над ним, как те дети в городе, и Тобин никогда не станет великим воином.
Мальчик ощутил в животе болезненный комок страха. Может быть, отец и волшебник сейчас как раз об этом и говорят. Аркониэль обещал хранить секрет, но Тобин не доверял ему. Теперь он вообще никому ни в чем не доверял, за исключением, может быть, Фарина.
Когда стало слишком темно, чтобы можно было следить в окно за мужчинами на берегу, Тобин забрался в постель и замер между влажными от пота простынями, ожидая, не раздадутся ли сердитые голоса.
Вместо этого в спальню явилась очень довольная Нари.
— Никогда не догадаешься, что случилось! — воскликнула она, расшнуровывая рукава платья. — Этот молодой волшебник останется в замке и сделается твоим учителем. Больше того: у тебя появится компаньон. Аркониэль собирается написать своей наставнице и попросить ее найти подходящего мальчика. У тебя наконец будет товарищ, мой малыш, как и подобает настоящему принцу. Что ты обо всем этом думаешь?
— А что, если я ему не понравлюсь? — пробормотал Тобин, вспоминая о том, как глазели на него и шептались жители города.
Нари, укладываясь в постель рядом с Тобином, только прищелкнула языком.
— Кому это ты не понравишься, голубчик? Быть компаньоном принца, царского племянника! Любой мальчик будет счастлив от такой чести!
— А если он окажется нехорошим? — настаивал Тобин.
— Ну, тогда я собственными руками выгоню маленького паршивца, — решительно заявила Нари и ласково добавила: — Не тревожься, миленький, ни о чем не тревожься.
Тобин вздохнул и притворился спящим. Тревожиться, на его взгляд, было о чем, особенно если вспомнить о непокорном демоне и громогласном, слишком веселом, слишком наблюдательном волшебнике.
Глава 19
Айя несколько раз перечитала короткое письмо Аркониэля. Во дворе гостиницы посланный князем курьер дожидался ответа. Прижав к сердцу небольшой кусок пергамента, Айя смотрела в окно на суету в гавани, пытаясь успокоить нахлынувшие на нее противоречивые чувства.
Первая ее реакция была такой же, как реакция Риуса: поселить в замке сына другого вельможи означало бы подвергнуть опасности обе семьи. И все же в глубине сердца Айя должна была признать, что Аркониэль прав. Она снова взглянула на письмо.
«Я знаю, что ты не одобришь моего решения, может быть, даже рассердишься на мое своеволие, но я верю в свою правоту. Мальчику скоро исполнится десять, и он уже ведет себя так странно, что, боюсь, не будет пользоваться уважением при дворе, когда вырастет. Чрезмерная опека взрослых идет ему во вред. Этот малыш никогда не купался в речке в жару и ни разу в жизни не гулял один по лужайке за воротами. В память о его матери и ради его благородной крови мы должны сделать все, что в наших силах…»
- Предыдущая
- 42/115
- Следующая
