Темный всадник (СИ) - "Каин" - Страница 12

— Вы не подумайте. Я бы никогда не пришиб девку-то. Если и поколачивал кого…

— Ох, — Нечаева прижала к губам ладонь.

— Токма мужиков. Баб я пальцем не трогаю. У меня ведь кулаки пудовые. Я и случайно мог бы зашибить.

— Зарезать, — язвительно вставил Дмитрий Васильевич.

И Никон не удержался и рявкнул:

— Да не резал я никого! Зачем мне баб резать, ежели они для другого сделаны.

— Для другого? — неожиданно вскинулась Арина Родионовна.

— Вы госпожа важная, — тут же принялся пояснять здоровяк извиняющимся тоном. — А к нам в деревню приезжают всякие простые, кому надобно копейку заработать или супружника себе найти. Многие не выдерживают тутошней жизни. И сбегают с коробейниками, которые по праздникам к нам заезжают. Тикают в город от трудов праведных, да от мужиков настоящих.

Двушкин выпятил грудь. всем своим видом показывая, кого он считает настоящим.

— Такие мужики с ножом управляться умеют? — монотонно уточнил Дмитрий.

Никон открыл рот, но в этот момент Лукерья принесла круглую плоскую тарелку с румяным пирогом.

Князь Шуйский хотел сказать что-то весомое, но его живот вновь заворчал. Я вспомнил, что с провизией в резиденции все было скверно и подумал, что стоило накормить своих спутников перед тем, как ехать на конюшни. Никон воспользовался паузой и примирительно произнес:

— Мастера, извольте отведать пирогов наших и чаю. Не побрезгуйте. Лукерья готовит знатно. Вы не смотрите, что сама она худая как палка. Не в коня корм, как говорится.

Он засмеялся своей шутке, но смех вышел напряженным.

— Перекусить и впрямь не помешает, — чинно согласился Дмитрий и взял предложенную служанкой салфетку. — Чай с красными ягодами, говорите? Что за ягоды?

— Клюква, — тихо сообщила девица и тут же вздрогнула, когда хозяин конюшен недобро зыркнул на нее.

— Ступай. Дел что ль нет, кроме как зубы сушить?

Лукерья мигом подобрала подол сарафана и сбежала в дом.

Лекарь и команда прибыли на удивление быстро. Через час молчаливая Лукерья привела к беседке трех человек. Двое были в черных плащах и широкополых шляпах, а последний же был упитанным мужчина лет сорока, с благодушным лицом. На нем была белая ряса Синода. Жрец прошел к столу, остановился, рядом с нами.

— Добрый день, мастер Лука, — поприветствовал его Зимин. — Нам нужна ваша помощь.

— Охотно помогу, Святослав Александрович, — ответил жрец. — Александр Васильевич уже пояснил, что от меня потребуется. Можем начать немедля.

— Вы готовы, мастер Двушкин? — уточнил кустодий у конюшего, и тот кивнул:

— Да, мастер Зимин.

Он толком ничего не ел и даже к чаю не притронулся. Сейчас Двушкин не выглядел таким уверенным как в момент согласия на процедуру. Думаю, он слышал о нем всякое и понимал, что рискует.

Мы поднялись на ноги и вышли из-за стола, уступив место синоднику. И жрец призвал тотемы. Рядом с душеправом появились слуги Искупителя, которые протягивали к хозяину руки, словно предлагая помощь. Мастер Лука сел в кресло и приказал:

— Располагайтесь поудобнее, мастер Двушкин. Расслабьтесь. И мы начнем действо.

Конюший послушно откинулся на спинку стула, и положил руки на подлокотники.

— Сперва вам может быть не по себе, но бояться этого не стоит, — продолжил жрец. — Все будет происходить под присмотром меня — душеправа с разрешением на проведение сеансов «истины или лжи». Перед началом я хочу знать, добровольно ли вы дали согласие на сеанс?

— Так и есть, мастер, — с готовностью подтвердил Никон.

— У вас есть душевные болезни.

— Нет, — мужчина утер испарину со лба.

— Вы не уверены?

— Сын у меня немного странный. Кто-то может подумать, что это семейная хвороба. Но это не так. В моей семье все умные. А сын не такой, как все, в мамашу свою — убогую.

— Убогую, — жрец произнес это слово осуждающе и покачал головой.

— Дурную, — поправился Никон и неуверенно улыбнулся.

— Значит, душевные болезни отрицаете, — проговорил синодник и вздохнул, — Хорошо. Тогда начнем.

— Ритуал «истина или ложь», — восторженно прошептала стоявшая рядом со мной Арина Родионовна. — Подумать только. Это ж такая редкость.

В этом я был согласен с Нечаевой. Подобные ритуалы могли проводить только жрецы с рангом «легенда», которые ко всему прочему должны были пройти специальный курс Синода, чтобы освоить особые манипуляции по призыву уникального миньона. Такой помощник мог считывать эмоции и подтвердить, говорит ли человек истину. Процедура была недолгой, так что дознаватель должен был заранее подобрать правильные вопросы. Потому что ритуал забирал много сил призывника. А еще говорили, что долгий допрос может просто выжечь мозг того, над кем ритуал творится. Двушкин вполне мог вернуться из транса безумным.

К дополнению к опасностям, ритуал стоит дорого и деньги взымались в казну Синода и душеправа. Поэтому и проводилась крайне редко.

Жрец обернулся к нам и уточнил:

— Кто будет вести допрос, мастера?

Шуйский взглянул на Зимина:

— У вас побольше опыта, Станислав Александрович. Вам и вести.

Кустодий довольно кивнул и вышел к столу. Жрец же призвал миньона. И за спиной Двушкина появился огромный слуга Искупителя. Помощник положил ладони на голову Никона, и конюший обмяк в кресле. А глаза хозяина особняка на миг закатились. Веки начали медленно опускаться. Жрец же достал из кармана рясы диктофон и начал быстро диктовать:

— Проводится допрос конюшего Никона Двушкина по поводу дела об убийствах на болотах рядом с деревней Ласково. Проситель в присутствии свидетелей дал согласие на допрос. Сейчас, конюший погружен в транс, и готов отвечать на вопросы кустодия Станислава Александровича Морозова.

Криомастер кивнул, и начал задавать вопросы:

— Вас зовут Никон Двушкин?

— Да, — вяло ответил конюший.

Слуга Искупителя, который стоял за спиной Никона, секунду помедлил, а затем кивнул. Это означало, что хозяин особняка говорил правду.

— Истина. — проговорил Лука в диктофон едва слышно.

— Знали ли вы служительницу Синода, лекаря Ульяну Маркову?

— Да.

— Были ли вы близки с Ульяной Марковой?

— Да.

— Вы давали Ульяне Марковой деньги на содержание в обмен на ее любовь и ласку?

— Да.

Слуга Искупителя подтверждал каждый ответ. Но веки конюшего начали подергиваться, будто бы у мужчины начинался тик. И жрец нахмурился, заметив эту реакцию.

— Вы убили Ульяну Маркову?

— Нет.

Слуга Искупителя снова кивнул, подтверждая сказанное.

Голова Двушкина начала едва заметно подрагивать. И жрец покосился на Зимина, знаками показывая, что допрос нужно заканчивать. Но Стас продолжил:

— Вы знали, что в деревне пропали полсотни девушек и женщин?

— Да.

— Вы убили хотя бы одну из них?

— Нет.

Ладони Двушкина крепко стиснули подлокотники кресла. И стоявшая рядом со мной Арина Родионовна закусила губу. В ее глазах показался страх.

— Убивали ли вы женщин? — спокойно продолжал кустодий.

— Нет, — клацая зубами, ответил конюший.

Он вдруг задергался, затрясся, словно бы к креслу подали электрический ток.

— Вы причастны к убийствам женщин?

— Нет, — с трудом прохрипел Никон. И слуга Искупителя кивнул, подтверждая сказанное.

Зимин кивнул:

— Все, мастер Лука.

Жрец облегчённо вздохнул и отпустил миньона, который истаял в воздухе. А Двушкин захрипел и резко открыл глаза. Уставился на нас обезумевшим взглядом.

— Все хорошо, мастер, — тут же начал Лука, и от синодника к Никону потянулись нити света, которые окутали конюшего в кокон. И бедняга снова прикрыл глаза. Синодник же вынул из кармана платок и утер выступившую на лбу испарину:

— Все, мастер Зимин. Нам очень повезло, что миньон отключился, когда допрашиваемый был в пограничном состоянии. Еще немного — и нам пришлось бы вязать безумца, обладающего силой.

— Но все обошлось, — раздраженно отозвался кустодий. — Спасибо за помощь, мастер Лука. Вы и группа можете быть свободны.