Темный всадник (СИ) - "Каин" - Страница 42

— Почему убежала?

— Влюбилась глупая, — вздохнула Дарина и устало улыбнулась. — Но я все жду, может еще и вернется.

Из дома вышли две девчушки, одна из которых принесла чайник, а вторая — чашки и плетеное блюдо с сушками.

— Нельзя же пустой чай пить, — важно пояснила она в ответ на мой удивленный взгляд. — А сушек у нас много.

— Умничка моя, — ласково отозвалась Дарина и потрепала малышку по голове. — Ступай к другим.

— Хорошо тут у вас, — отхлебнув чаю, сказал Стас. — И дети ухожены.

— Империя дает небольшую плату за содержание сирот. Я учу местных грамоте, за что градоначальник выделяет мне немного денег. У нас есть небольшой огород, сад и кролики, который мы держим на заднем дворе. Еще нам Авдотья помогает. Хотя я не прошу ее об этом. Но она девочка доброй души и не бросает нас в нужде.

— Племянник вам совсем не помогает?

— Нет. В нашей семье дочки завсегда лишние. Я и сама не была признана отцом. И по сей день ношу безродную фамилию. А вот сынов любили. Хотя Искупитель не давал больше одного мальчишки на поколение. Никону, вон, Глеба судьба послала. Парень он неплохой, вроде. Но нелюдимый и странный. Родился Глеб болезненный и слабый. Племянник злой был, что жена родила ему такого. Поколотил ее люто, так, что она убежала на болота да там и сгинула.

— Никон ее избил?

— Деревенские, конечно, правды про своего барина не скажут. Но в доме Авдотья нашла одежу в крови. Она тогда еще жила с отцом. И помогала ухаживать за мальчонкой. Потом Никон и ее выгнал. А в дом привел первую из своих девиц, которые потом менялись постоянно.

Какое-то время мы еще провели в беседке Осенней, а затем засобирались восвояси. Хозяйка извинилась за то, что не может нас проводить, сославшись на больные ноги.

— Годы дают о себе знать, — сказала она и тяжело вздохнула. — Я лишь надеюсь, что Искупитель даст мне сил, чтобы поднять девочек. А что до Никона, то я на него зла, в общем-то, не держу. Он хоть и подлец, да только таким его воспитал отец, мой брат. А того в свою очередь уродом вырастил дед. К тому же, Никон отдал мне своих дочерей. И жизнь моя уже не такая пустая, какой могла быть. Ведь с сиротской фамилией замуж я так и не вышла. Однако у меня есть своя большая семья, о которой я забочусь. Пусть живем мы не в достатке, но все же не бедствуем.

Зимин задумчиво кивнул и вдруг спросил:

— То есть, вы никогда не были замужем?

Женщина грустно улыбнулась.

— Не была.

А затем насупилась и поспешно добавила:

— Но за вас точно не пойду. Даже не просите.

— Почему? — усмехнулся Стас, который явно наслаждался этой беседой.

— Вы такой красивый, что я стану ревновать вас к каждой девице. К тому ж, слишком молодой для меня. И я с таким богатырем не справлюсь. Вас кормить придется по пять раз на дню.

Мы рассмеялись и мне подумалось, что детям и впрямь повезло оказаться в доме этой женщины. Попрощавшись, мы пошли к калитке, у которой кустодий обернулся и окинул двор задумчивым взглядом.

— Что-то не так? — осведомился я.

— Несправедливо, что такой женщине приходится выживать вместе с детьми, — протянул Зимин. — Будет славно, если Синод примет ее в настоятельницы и даст право открыть полноценный приют. Поверьте, Павел Филиппович, я сам жил в не самых хороших местах. И хорошо знаю, насколько ценны именно такие люди, как она.

— Думаете, что мы можем как-то поспособствовать улучшению ее жизни? — заинтересовался я.

— Раз она никогда не заключала брак, то может стать настоятельницей, — пояснил Стас. — И получить не только хороший дом, хозяйство и помощников, но и право содержать больше воспитанников. Которым будут предоставлять квоты на обучение. и подушное содержание от Синода. Если в приютах не воруют деньги, то из них можно выйти с профессией и без шрамов.

Мужчина едва заметно скривился и потер шею, словно она у него заныла.

— Если вам понадобится помощь… — предложил я и Зимин неожиданно хлопнул меня по плечу, а затем вышел за калитку.

— Помощь лишней никогда не бывает, — он вынул из кармана бумажник, извлек из отделения несколько купюр и сунул в прорезь почтового ящика, который висел на заборе. — Идемте, княжич. Нам еще надо встретиться с сынком Никона. И что-то мне подсказывает, что он еще тот фрукт.

— Возможно, вы правы.

Мы сели в машину, и тронулись в путь. Город мы проехали быстро, и едва авто миновало знак поселения, как дорога вновь сделалась неровной, и я пристегнулся. Спустя около часа, мы неожиданно увидели на обочине черную «Волгу» с мигающими габаритами. Она стояла с распахнутой дверью, и наружу торчали ноги в белых чулках и в розовых атласных туфельках.

— Это что за диво, — хмыкнул Зимин.

Он притормозил позади «Волги» и покосился на меня.

— Как вы полагаете, нам стоит помочь этой дамочке или лучше не трогать ее даже трехметровой палкой?

— Вы же понимаете, что судя по номерам это Марфушечка, дочь Синькова? — уточнил я.

Зимин хмыкнул:

— Тогда нам понадобится палка подлиннее. Метров восемь, — хмуро произнес он. — Негодяйка посчитала, что ее папашу хотят поднять на вилы. И смылась из города. Я ничего не упустил?

Он обернулся ко мне, ожидая ответа. И я произнес:

— Полагаю, так все и было. А вот топлива в баке хватило, чтобы выехать далековато за город. Но девицу жители тоже хотели… Того. На вилы. И вероятно, если бы Олег Олегович успел к машине первым, то уехал бы на ней сам.

— Но догадался бы заправиться перед этим, — предположил Стас и открыл дверь. — Идемте. Не бросать же эту дуру здесь.

— Она всегда может вернуться домой, — я пожал плечами и оглянулся, оценив длинную полосу дороги, которую мы оставили позади.

— На попутках? — хмыкнул Стас. — Это вряд ли.

Мы направились к машине. И у открытой двери «Волги» услышали странный звук, который очень напоминал рычание. Могучее и громкое. Мне даже подумалось, что в салон забралось дикое животное, которое пожирает несчастную девушку. Однако все оказалось куда проще. Марфучечка лежала на спине на заднем сиденье и храпела. И оставалось только диву даваться, как у нее получалось извлекать из груди такой мощный звук. Зимин даже осенил себя знаком Искупителя, прежде чем шепотом спросить у меня:

— Может, того, поехали дальше?

Я хотел было ему ответить, но не успел. Потому как коротко хрюкнув, Марфушечка резко села. Она обвела нас мутными ото сна глазами, а потом икнула. И стало ясно, что девица безобразно пьяна.

— То есть, себя она заправить додумалась, — покачал головой кустодий и толкнул носком ботинка пустую бутылку из-под крепкого напитка, которая валялась рядом с колесом, оброненная водительницей. — Видимо, в машине было только это.

Меж тем Синькова рассеянно пригладила сбившиеся волосы, поправила подол платья и обратилась к кому-то из нас:

— Я требую, чтобы вы сопроводили меня… ик…

— Куда? — осведомился я.

— К емператору, есстессно, — она выпятила нижнюю губу, став похожей на куклу, которых обычно таскают с собой детишки. Причем куклу эту до того долго полоскали в корыте с водой, отчего ее волосы сбились, а макияж потек.

— И зачем вам император, позвольте поинтересоваться? — Зимин отошел на шаг назад, очевидно, задыхаясь от плотного аромата перегара.

— Для защиты, ясно дело, — девушка попыталась выползти из салона, заелозив на сиденье, но быстро сдалась и осталась на месте. — Моего папеньку ироды проклятые, гнилозубые простолюдины подняли на вилы. И меня собрались порешить. Но я сумела вырваться из их грязных рук и подалась в бега.

— То есть…

— Я пострадала от этого… самого… произвола! — неожиданно взвизгнула девица и ударила кулачком себя по колену. Тут же ойкнула и обиженно насупилась.

— А почему сразу к императору? — терпеливо уточнил Стас.

— Потому что он должен позаботиться о сироте сваво слуги. Мой папенька получил титул за верную службу. А значит человек достойный. Я же евойная дочь. Единственная и родная кровь. И раз маво папеньку жизни лишили, то емператор должон обо мне побеспокоиться. Дать мне тоже чего-нибудь, чтобы я стала ровней… — она замолкла и скривила губы, словно собиралась заплакать.