Темный всадник (СИ) - "Каин" - Страница 9

— Не очень приятное место, — прошелестела Маркова, рассматривая серые от времени, потрескавшиеся бревна ограды.

Едва только машина отъехала от нашего дома, Ульяна спряталась в свое кольцо и до самой деревне не давала о себе знать. И только когда машины остановились у ворот, она появилась в салоне, прильнула к окну, рассматривая забор.

— В чем же? — обернувшись к девушке, уточнил я.

— В их вере, — ответила призрак. — Эти люди верят в истину Искупителя, но… по-своему. Поэтому они оградились от всего мира высоким забором, на котором начертали всякие охранные знаки.

Она указала на вырезанные на бревнах рисунки, которые я сначала не приметил. Трещины и царапины исказили изображения так, что было непонятно, как те выглядели в момент нанесения.

— И для чего они? — уточнил я.

— От кого, — поправила меня призрачная девушка. — Местные считают, что на болотах живет древний народ, который скрывается под ряской и умеет дышать под водой, как лягушки. И иногда, они выбираются на сушу и подходят к деревне, чтобы похищать жителей и обращать их в свою, болотную веру.

Нечаева задумчиво посмотрела на опушку леса, за которым начиналось болото.

— Арина Родионовна, — обратился к ней я.

Девушка вздрогнула и обернулась ко мне:

— А? Простите, Павел Филиппович, я задумалась.

— О чем?

— О том, что эти болота и правда странные, мастер Чехов, — ответила секретарь.

Послышался протяжный сигнал клаксона. Шуйский и Зимин решили напомнить о себе.

Ворота открылись через несколько минут. Послышался лязг металла, с глухим звуком ударили о толстые доски цепи. Пятеро дюжих бородатых мужиков, со скрипом распахнули створки. Местные были одеты в одинаковые серые рубахи, расшитые какими-то знаками, широкие штаны, заправленные в сапоги. Бородачи остановились на входе, угрюмо разглядывая нас.

— Серьезные люди, — произнёс Фома и обернулся по мне. — Я с вами пойду, вашество.

Но я покачал головой:

— Не нужно. Вряд ли в компании Зимина, мне грозит опасность. А ты можешь ненароком спровоцировать этих людей.

— Не собираюсь я их… цировать, вашество, — смутился парень. — Я просто оглоблю потяжелее возьму и постою рядом с вами, чтобы никто косо не смотрел.

— Об этом я и говорю, Фома. Это и есть провокация.

— Я же о вас переживаю, — насупился парень.

— Лучше за Победой пригляди, — посоветовала Любовь Федоровна. — Ты посмотри на эти рожи. Не ровен час, они машину посчитают за идола проклятого и попытаются сжечь.

— Этого только не хватало, — озабоченно нахмурился Питерский. — А ведь и впрямь, лица-то у местных не особо умные.

Через лобовое стекло увидел, как Шуйский и Зимин вышли из машины. Открыл дверь и покинул салон авто. За мной последовала и Нечаева.

— Не спорьте, Павел Филиппович, — девушка упрямо подняла подбородок. — Я вас не пущу одного в это гнездо.

— Мы приехали, чтобы поговорить с мастером Двушкиным, — начал Зимин, выходя вперед.

— А документ есть? — хитро уточнил один из селян, сделав ударение на букву «у».

Зимин недовольно поморщился. Шуйский же расстегнул папку, вынул лист и показал местным:

— Вот. Разрешения от главы кустодиев, Александра Васильевича Морозова.

Бородачи переглянулись. Дмитрий Васильевич же подошел к воротам и передал разрешительный лист. Один из местных, голова которого была украшена куцей собачьей шапкой, скорее всего, староста, взял его. Сначала долго всматривался в строки, шамкая губами, помял в руках бумагу, прислушиваясь к звуку, который она издает при сжатии, взглянул на лист через просвет солнца. Плюнул на пальцы и хотел было потереть уголок, но князь громко откашлялся и многозначительно поднял бровь. Мужик нехотя вернул документ жандарму:

— Ну проходите, раз есть, — произнёс он. — Только машины придется оставить здесь, милсдари.

— Это еще с чего? — удивился кустодий.

— Техника эта всякая у нас в деревне запрещена, — пояснил бородач. — В ней бесы.

При упоминании нечистой силы, он окрестил себя знаком Искупителя, и продолжил:

— А нашему жрецу землю освящать больно мороки много. У нас и разрешение на это правило от самого Императора есть.

Фома кажется даже порадовался, что проехать на территорию машине нельзя. Погладил «Победу» по боковине, будто успокаивал.

— Ладно, — на удивление легко согласился Зимин. — Идемте. Проводите нас к Двушкину.

Мужчина кивнул:

— Хорошо, милсдари. Идите за мной.

Он развернулся и направился вглубь деревни. Мы последовали за ним. Слуга же открыл водительскую дверь, сел на сиденье.

У ворот я немного замедлил шаг. Сунул руку в карман, и крепко стиснул завернутое в пакет кольцо. Вздохнул и шагнул на территорию. И… ничего не произошло. Не вспыхнули защитные знаки, не сработала сирена, меня не поразила молния. Я с облегчением вздохнул. И только затем спиной почувствовал пристальный взгляд. Обернулся и увидел Маркову, которая растерянно топталась у ворот. Заметив, что я смотрю на нее, призрачная девушка покачала головой:

— Я не могу пройти на территорию, мастер некромант, — прошелестела она. — Что-то меня не пускает.

Мне показалось, что эти слова прозвучали с нотками бессильной злобы.

— Случилось что, мастер? — послышался рядом со мной голос, и я обернулся.

Около нас стоял один из бородачей в серой рубахе. И только сейчас я смог рассмотреть вышивку на одежде местных. Это были какие-то мудреные знаки, состоящие из ломаных линий, которые перечеркивали разные геометрические фигуры. Мужчина пристально рассматривал меня, явно ожидая ответа.

— Просто переживаю за машину, — улыбнувшись, сообщил я.

Старец покачал головой:

— У нас не воруют, мастер. Это против заветов Искупителя. А кто посмеет украсть — того ждет суд и суровая кара.

— И какая же? — живо поинтересовался Шуйский.

— Руку отсечь придется, — без тени смущения ответил мужчина, а потом продемонстрировал свои ладони. — Тут все целые живут. Культяпых нетути.

— Буду знать, — ответил я и направился следом за напарником, размышляя о том, как быть дальше. Рычагов давления на Двушкина не осталось. Нет, у Шуйского и Зимина наверняка были свои способы, но лучше было бы иметь запасной план. И козырь в виде призрака нам бы не помешал. Теперь же придется импровизировать.

Деревня была небольшой, но добротой. Бревенчатые дома с чистыми скатными шиферными крышами были огорожены заборами. И едва мы вошли на мощеную камнем улицу, как во дворах залаяли собаки. Но рядом с домами не было ни души. Все словно попрятались.

— Все ставни закрыты, — едва слышно произнёс Шуйский, осматриваясь по сторонам. — Видимо, гостей здесь не очень жалуют.

— Тут вы правы, мастер, — согласился староста, подслушав нашу беседу. — Гостей мы не шибко привечаем. Только сейчас день. Все на работах в конюшнях.

— А как же завет Искупителя, что гостей надо привечать? — обернулся к бородачу Зимин.

Староста насупился и неохотно ответил:

— Это когда земли тихие. А здесь топи по соседству. И из гостей у нас токма нечисть всякая болотная.

— А как же гости в конюшню? — удивился Шуйский.

— Так конюшни и гостевые дома на другой стороне деревни. И подъезд к ним отдельный, не со стороны болот.

Криомастер обернулся к жандарму:

— Через деревню ближе, говорите, Дмитрий Васильевич?

Шуйский пожал плечами:

— Нам же нужен дом Двушкина. А он в центре деревни.

Жандарм оказался прав. Дом хозяина конюшен и правда был на пересечении двух улиц деревни. Рядом со Сходной площадью, в центре которой стояла большая статуя Императора. Только отчего-то правитель был с окладистой бородой, которой у него никогда не было. Наверно бороды тут были чем-то очень важным. Мне же пришла в голову мысль, что под растительностью на лице никогда не видно эмоций людей.

— Прошу, милсдари.

Староста указал широкой как лопата ладонью в сторону двухэтажного кирпичного дома, обнесенного высоким кованым забором. За прутьями ограды начинался ухоженный сад с аккуратными мощеными тротуарной плиткой дорожками и ровно подстриженными кустами. По территории бегали несколько больших черных собак с лобастыми головами и обрезанными хвостами.