Плохая мать (ЛП) - Шеридан Миа - Страница 42

Это то, что ты пытаешься сделать, Декер? Начать заново?

Потому что, если ты собираешься преследовать ее, то должен пойти ва-банк. С Сиенной не может быть никаких половинчатых решений. Никаких слабостей. Однажды он уже лишился ее доверия к нему. Забудьте, что у него был «главный конкурент», забудьте, что этот мужчина не заслуживал ее и ему пришлось бы конкурировать с кем-то другим — Сиенна собиралась быть осторожной с большой буквы «О», когда дело касалось Гэвина, независимо ни от чего другого.

Но, Боже, он скучал по ней. Она сидела с ним за одним столом, и он скучал по ней. Он не позволял себе зацикливаться на этом одиннадцать лет, потому что это было бы мучительно бессмысленно, но теперь она находилась прямо перед ним, и он понял, насколько огромной стала дыра внутри него с того дня, как он отпустил ее. Она была его лучшим другом, всем для него, сколько он себя помнил, и ее отсутствие ощущалось как потеря конечности. Он научился жить без нее, но глубоко внутри никогда не чувствовал себя целым.

— О, моя милая девочка, — сказала Мирабель со слезами на глазах, когда Сиенна рассказала им о том, что не выполнила приказ оставить преступника в покое, когда речь зашла о судьбе ребенка. Мирабель положила вилку, встала и обошла стол, направляясь к тому месту, где сидела Сиенна. Сиенна повернулась, и Мирабель наклонилась, притянув повернувшуюся Сиенну к себе и обняв ее. — О, я так горжусь тобой. Так невероятно горжусь.

Гэвин наблюдал, как Сиенна сжала ее в ответ, выражение ее лица было полно благодарности. Он представил ее девочкой, как она сияла от одобрения Мирабель, словно цветок, впитывающий солнечный свет. То, как она сияла сейчас. Ее собственная мать по большей части была сердитой мегерой, слишком занятой погоней за бутылкой, чтобы замечать что-либо — хорошее или плохое — что делала Сиенна. Это очень злило его, поэтому он так невероятно защищал ее.

Мирабель взяла лицо Сиенны в свои ладони и поцеловала ее в лоб, когда Сиенна тихо рассмеялась.

— Спасибо, Мирабель.

Она вернулась на свой стул и подняла бокал.

— За мою девочку, которая хороша и порядочна до мозга костей, и поступает правильно, чего бы это ни стоило.

— Согласен, согласен, — мягко сказал Гэвин, встретившись взглядом с Сиенной и наблюдая, как на ее щеках появился румянец счастья.

— И позвольте добавить, — вмешался Аргус, прежде чем они успели сделать по глотку, — за то, что судьба вернула вас к нам.

Гэвин определенно мог бы выпить за это.

— Прежде чем ты уйдешь, могу я тебе кое-что показать? — спросил Гэвин.

Сиенна искоса посмотрела на него. Они закончили ужин и наслаждались десертом во внутреннем дворике, пока Сиенна рассказывала Мирабель и Аргусу больше о своей жизни, Гэвин тоже впитывал это. Сиенна обняла их обоих на прощание, пообещав позвонить Мирабель. Гэвин был рад видеть, что две женщины воссоединились.

— Я не знаю. Зависит от того, что это, — ответила она.

— Доверься мне.

— Уже темно.

— Это не помешает.

Она бросила на него быстрый взгляд, но он видел по ее глазам, что почти убедил ее.

— Мне действительно нужно вернуться домой и…

— Я не задержу тебя надолго. Это недалеко. Думаю, тебе понравится то, что я тебе покажу. И отвлечься от дела на некоторое время не так уж плохо, верно?

Сиенна вздохнула.

— Ладно, хорошо. Но не больше, чем на час.

Гэвин ухмыльнулся и подвел ее к своей машине, припаркованной на подъездной дорожке у дома Мирабель, и открыл для нее пассажирскую дверь, чтобы она могла проскользнуть внутрь. На ней было простое темно-синее платье, свободно подпоясанное на талии, и, когда она подняла ноги, чтобы поставить их на пол его машины, ее платье задралось, открыв ему вид на изгиб ее гладкого бедра. Желание наклониться и провести рукой по этому бедру было таким сильным, что ему пришлось стиснуть зубы, когда он захлопнул дверцу и обходил машину.

— Когда ты говорил «рядом»…

— Пять миль, может быть, меньше, — сказал он. Боже, от нее хорошо пахло, ее запах был еще более ощутим в маленьком замкнутом пространстве. От нее пахло духами, которыми она не пользовалась, когда они были молоды, поскольку тогда она не могла себе этого позволить, но за ними он почувствовал ее запах, и это вызвало толчок прямо у него между ног. Он мог поклясться, что до сих пор помнил ее вкус.

— Хорошо, — сказала она, пристегиваясь, когда машина заурчала и ожила. — Хорошей поездки.

— Спасибо. — Он гордился тем, что не позволил внезапному всплеску желания прозвучать в своем голосе, и, пристегиваясь ремнем безопасности, воспользовался возможностью привести себя в порядок.

Минуту она молчала, пока он сворачивал за угол улицы, где жила Мирабель.

— Ты когда-нибудь предлагал научить Мирабель водить машину? — спросила она, ее мысли, очевидно, переместились с его машины на то, что Мирабель ранее сказала о том, что предпочитала ездить на автобусе.

— Много раз, — сказал он, пожав плечами. — Она упряма в этом. Но я не могу заставить ее, если она не хочет. — Он на мгновение замолчал, оглянувшись через плечо, когда они выехали на шоссе. — Иногда я задаюсь вопросом, имеет ли это отношение к моему отцу.

— Как так?

— Интересно, подорвал ли он ее уверенность в себе. Она мало говорит о нем, только то, что он не был хорошим парнем.

— Да, — рассеянно ответила Сиенна, очевидно, что-то вспомнив. — Она сказала мне то же самое.

Он посмотрел на нее. Гэвин не был удивлен. Мирабель всегда считала Сиенну дочерью. То, что рассказывала ему, знала и Сиенна. Он перестал расспрашивать мать о своем отце, когда ему было около двенадцати, потому что у нее всегда появлялось это сильно опечаленное выражение на лице, и после этого она на несколько часов исчезала в своей комнате.

У Гэвина сложилось впечатление, что он не только не был «хорошим парнем», но и подвергал ее физическому насилию. И поэтому он мог быть только благодарен, что она забрала его и ушла. Они немало переезжали, когда он был ребенком. Пару лет они прожили в Лас-Вегасе, городе, который он едва помнил, потому что был очень мал, а затем в Атлантик-Сити на более короткое время. Затем они переехали в Рино, где она нашла работу в «Argus». Прошло совсем немного времени, прежде чем она взяла под свое крыло маленькую Сиенну Уокер, семилетнюю девочку, которая жила через три трейлера от них… ту, которая сначала была его лучшим другом, а позже и первой любовью.

Возможно, Мирабель просто пыталась найти место, которое больше всего напоминало дом, с теми немногими материальными ценностями или перспективами, которые у нее были в то время, или, скорее всего, она перемещала их в течение нескольких лет, потому что не хотела, чтобы ее выследили. Но если это было последнее, то, очевидно, мужчина, от которого она ускользала, не слишком серьезно относился к выслеживанию, потому что Гэвину сейчас было под тридцать, и он никогда не видел ни его лица, ни тени.

Да он и не хотел этого. Мирабель сказала, что он не самый выдающийся человек, и Гэвин знал, что это правда.

Тихо играло радио, и, хотя мысли Гэвина на несколько минут утянули его, настроение было комфортным. Тишина — легкой. Рядом с ним Сиенна выглядела так, словно наслаждалась возможностью откинуть голову назад и отдохнуть, а пейзаж проплывал мимо в размытом свете фар.

Он съехал с шоссе и сделал еще пару поворотов, прежде чем, наконец, съехал с дороги и остановился перед будкой охранника, где вставил пропуск, который купил несколько дней назад, когда осматривал это место. Ворота поднялись, и Гэвин продолжил путь, затем остановился на небольшой стоянке и выключил фары.

Они оба вышли из машины, Сиенна на мгновение остановилась в дверях и посмотрела на воду, а затем сделала глубокий вдох, глядя на него поверх крыши машины. Он улыбнулся.

Она закрыла дверь и затем пошла вперед, пересекая небольшую мощеную площадку, окруженную деревьями и травой. Высокие приглушенные уличные фонари освещали парковку, отбрасывая мягкий свет на пруд за ней, лебедь был отчетливо виден, когда скользил по глади воды.