Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 42

Невозможно не поверить будущему заслуженному лётчику-испытателю СССР.

Наступил этот сложный день. Погода была безоблачной. Ветер штилевой, а солнце только показалось из-за горизонта. Условия самые что ни есть «заправочные».

Как только закончились предполётные указания, я и Швабрин вместе с Байрамовым и Меницким пошли на самолёты. Валерий Евгеньевич давал мне советы согласно методикам дозаправки, которой они придерживались на фирме МиГ.

— Становимся справа от заправщика на 40–50 метров и начинаем сближаться с конусом. Подбираем обороты двигателя. Смотрим всё это время только на конус. Посмотришь на заправщика — сразу самолёт раскачаешь и начнёшь всё заново. Проверено на себе, — посмеялся Меницкий.

С Героем Советского Союза стоило бы согласиться, но мысль меня посетила иная.

— Валерий Евгеньевич, а зачем вставать в 50 метрах? Можно подойти ещё ближе. Нагрузка на лётчика меньше и запаса для стыковки вполне достаточно.

— Хорошее предложение. Попробуем и твою идею. Может, она лучше подойдёт, — похлопал он меня по плечу.

В назначенное время огромный Ил-78 вырулил на полосу и начал разбег. Видно было, насколько сложно поднять в воздух почти 190 тонн взлётного веса. Пробежав почти 3000 метров, «танкер» оторвался от полосы, набрал пару сотен метров и пошёл в горизонте над землёй. Через минуту он начал отворачивать в сторону и постепенно набирать рабочую высоту.

А в это время на полосе уже гудел Ту-95. Огромный бомбардировщик вот-вот тоже поднимется в небо. Если бы было соревнование, кто громче из отечественных самолётов, «медведь» — один из фаворитов. Гул двигателей, кажется, был слышен в Кремле.

— Гордый, 088й, доброе утро, запуск прошу, — вышел я в эфир сразу, как только начали свой запуск наши коллеги на Су-24М.

— 088, доброе утро, разрешил.

Системы на борту проверены, обороты двигателей и температура в норме. Я невольно посмотрел на левую сторону, откуда выдвигается штанга дозаправки и уже представил себе, насколько сложно попасть этим штырём на большой скорости в конус.

Ваня на своём МиГ-31 вырулил на магистральную рулёжку, поприветствовав меня. Я ему ответил тем же и, получил разрешение на выруливание от руководителя полётами.

После прохождения техпоста нам разрешили занять полосу.

— Сергей, а ты сколько весишь? — спросил у меня Меницкий по внутренней связи, как только мы заняли исполнительный старт и я приготовился прогреть двигатели.

— Утром весы показали 76 килограмм. А что?

— Ставлю бутылку коньяка, что сбросишь килограмм минимум за полёт.

— Думаю два. Вызов принял Валерий Евгеньевич, — ответил я.

Прогрев выполнен. Иван запросил взлёт и включил форсажи. В глубине огромных сопел двигателей появился огонь и МиГ-31 рванул по полосе.

— Взлёт, форсаж, — запросил я и последовал за ним.

Быстро отрываемся от полосы, убираем шасси и выполняем разворот в зону работы.

Атмосфера за бортом спокойная. Солнце пригревает через блистер. В этой голубой безмятежности неба весьма тяжело разглядеть Су-24, который размерами чуть меньше нас.

— Гордый, 105го наблюдаю, — доложил я руководителю полётами.

— Понял вас. Работайте по заданию.

Я начал аккуратно подходить к напарнику.

— 105й, я 088й, разрешите пристроиться справа.

— 088й разрешил, — ответил мне командир Су-24М.

— Подходи, подходи, — подсказывал мне Меницкий.

Мы ещё не начали дозаправку, а напряжение уже нарастает.

— Справа на месте. Готов к режиму.

Солнце осталось позади. Обрез крыла Су-24М, установленного в положении 69°, казалось, вот-вот накроет нос моего МиГ-31. Маска слегка съехала вперёд, но я не спешил её поправлять. Из-за волнения и физического напряжения, я стал обильно потеть. А ведь мы ещё даже не начинали.

Старшим заправки является командир заправляемого самолёта, так что пора мне начинать командовать. Однако, командир «утюга», как в шутку называли Су-24 многие советские лётчики, не спешил докладывать о готовности к работе.

— 105й, к работе готов?

— 088й, готов. Приборная 550.

— Понял. Работаем тактически, без выпуска, — ответил я и аккуратно сбавил обороты двигателей на 2%.

Сейчас мы будем отрабатывать подходы к самолёту-заправщику.

Медленно отстал от напарника и занял место строго за ним. Подобрал нужную скорость, вернув обороты на прежнее значение. Примерился, чтобы привыкнуть в воздухе к положению относительно заправщика.

Вначале выполнил подход на расстояние 30 метров от Су-24. Постепенно уменьшаю расстояние, держась на границе спутного следа. Как только начинаю подходить к заправщику, МиГ-31 начинает «ощущать дискомфорт». Идёт раскачка с крыла на крыло, самолёт вибрирует, и удерживать его в строю становится гораздо труднее.

— Этот момент надо обязательно прочувствовать, — сказал Валерий Евгеньевич.

Ой, как я его почувствовал! Одно дело, если бы это был просто полёт в строю. Немного отстал и вновь догнал ведущего. А здесь нужно держаться, парировать возникающие отклонения. Делать это необходимо миллиметровыми отклонениями ручкой управления.

С чем сравнить подобное, ума не приложу. Ты будто гимнаст, который держит равновесие на снарядах. Только в гимнастике с тебя снимут баллы или ты просто приземлишься на маты. Здесь же, чем больше ты будешь корячиться, тем дольше будет идти заправка.

В управление Меницкий не вмешивался, поскольку не так уж удобно пилотировать из задней кабины при полёте строем. В течение нескольких минут сделали ещё пару подходов, а потом вернулись на исходную позицию, относительно заправщика.

Между нами сейчас порядка 50 метров. Пора готовить штангу дозаправки к работе.

— 105й, готов к работе, — произнёс я в эфир и включил соответствующий тумблер. — Режим.

Слева показался Г-образный штырь той самой штанги. Нужно выдержать определённое время для продувки системы.

— 088й, понял.

Подвешенный под фюзеляжем Су-24 агрегат заправки УПАЗ начал работу.

— Сильно низко не опускайся. Сейчас волан увидишь, — сказал Меницкий из задней кабины.

Из гондолы показался тот самый конус, раскрывшийся от набегающего потока воздуха. На агрегате заработало трёхцветное световое табло, которое необходимо для выдерживания расстояния.

— Большой волан, — сказал я по внутренней связи.

— Так кажется. В него ещё надо попробовать попасть.

Как только шланг вышел полностью, на световом табло УПАЗа загорелся красный и замигал зелёный сигналы. Наш «танкер» к работе готов.

— 105й, шланг вышел, норма.

— Понял 088, готов к работе.

Конус находился слева от меня. Нужно подойти к нему и выполнить несколько уходов для тренировки.

— Держи наконечник штанги по нижнему обрезу юбки конуса. Подойдём как раз с небольшим принижением, — сказал Валерий Евгеньевич.

Слегка добавил оборотов двигателей и начал приближаться к конусу. Чем ближе подходишь к нему, тем сильнее напряжение. Педали держал пока что в нейтральном положении.

— Держи крен по заправщику, — продолжал подсказывать Меницкий. — Вот теперь на конус смотри!

Тот самый волан всё ближе и ближе. Пока от меня требуется только подойти к нему. Расстояние уже меньше 5 метров.

Пора подворачивать. Слегка отклоняю педаль, и теперь конус проецируется в левое переднее стекло фонаря.

Расстояние уже минимальное — почти метр. Каков же соблазн сразу пристыковаться!

Отклоняю ручку вправо и ухожу под конус, меняя высоту. Меницкий тут же говорит, что нужно ещё несколько раз повторить.

— Это чтобы ты сразу реагировал на какое-нибудь отклонение. Ты, возможно, и не ошибёшься, но это может сделать лётчик танкера.

— А ещё есть натекание облачности и другие проблемы, — ответил я.

— Это хорошо, что у тебя настроение бодрое. Так держать!

Как только все тренировочные подходы выполнили, настало время стыковки.

— 105й, режим 1, — дал я команду на выполнение дозаправки, чтобы экипаж заправщика понимал — сейчас будет стыковка.