Серые сутки (СИ) - Сай Ярослав - Страница 23

— Рад приветствовать всех присутствующих, — остановившись перед столом в центре арены, алхимик начал говорить вступительную речь про то, какая это великая честь попасть на симпозиум, и как он рад лицезреть других своих выдающихся коллег. Надеюсь, что только этот кадр отличается такой любовью к пустым словам, иначе добрую половину симпозиума придется проскучать, ожидая, пока кандидаты перейдут непосредственно к сути своего выступления. Из интересного отметил лишь то, что на самой арене был установлен очередной простенький конструкт, усиливающий голос говорящего, из-за чего мужчину было слышно даже в самых дальних уголках арены.

Наконец, алхимик закончил распинаться и перешел к сути своего выступления. Для начала он зажег горелку, после чего на кончиках его пальцев начал формироваться конструкт, предназначение которого я не понимал до самого последнего момента. При этом процесс длился довольно долго, и с мужчины успело сойти семь потов, прежде чем он закончил. И каким было мое удивление, когда алхимик, наконец, продемонстрировал итоговый результат.

— Мое плетение позволяет полностью контролировать пламя, — мужчина тут же добавил немного энергии в плетение, от чего еле трепещущий огонек горелки тут же ярко вспыхнул. — При этом речь идет не только про температуру, которую можно регулировать до десятых долей градуса. Можно так же изменять форму огня, и главное — точку наивысшей температуры.

Каждое слово алхимик демонстрировал на практике, и пламя горелки закрутилось причудливой змейкой, а градиент температуры, ясно различимый по цвету, медленно сполз от самой верхушки до фитиля.

— При этом конструкт выгодно отличается от имеющихся аналогов в плане контроля, — тем временем продолжал говорить мужчина. — Может, изначально сплести его кажется довольно трудной задачей, однако как только вы это сделаете, его поддержание станет плевым делом. Все изменения происходят буквально интуитивно, и вам не придется отвлекаться от других дел, чтобы, скажем, поднять температуру на пару градусов.

На этих словах алхимик закончил демонстрацию и отвесил короткий поклон, после чего все слушающие тут же разразились аплодисментами. По реакции публики было понятно, что выступление довольно сильно впечатлило многих присутствующих, и мужчину тут же засыпали десятками вопросов.

Естественно, такой короткой демонстрацией всё ограничиться не могло, и алхимики начали целенаправленно пытаться найти минусы в плетении. Спрашивали и про расход энергии, и про взаимодействие с другими конструктами, и про сложность изучения — вообще про всё, что только можно придумать. И на всё это алхимик более чем уверенно отвечал, хотя было бы странно, если бы у него это не получилось. Плетение было настолько простым, что в нем банально не могло найтись какого-то недостатка.

За следующие несколько выступлений я окончательно сформировал представление о знаниях и возможностях других алхимиков, и вместе с этим нашел ответы на многие вопросы. Например, причина такого огромного разнообразия оборудования была довольно проста — в этом мире просто не умели без него обходиться.

Буквально за один час я успел насмотреться на всевозможные дилетантские конструкты, по-другому их и не назовешь. Претенденты будто соревновались в своей фантазии, а не в алхимии, показывая одно плетение нелепее другого. Встречались как еще хоть сколько-нибудь логичные фильтры и измельчители, так и откровенно плохие попытки сделать энергетические пробирки или что-то в этом духе. Но главное — довольно многое из вышеперечисленного встречалось остальными исключительно положительно, от чего я удивлялся еще больше.

Правда когда конструкт энергетической пробирки, который по начальной реакции публики претендовал чуть ли не на первое место, неожиданно вышел из под контроля, и эссенция, находящаяся внутри, вылилась прямо на алхимика, то логика, наконец, восторжествовала, и остальные поняли, что им пытались пропихнуть какую-то чепуху под видом открытия года. Самым веселым в этой ситуации было то, что кожа пострадавшего алхимика тут же окрасилась в ярко зеленый цвет. А поскольку покидать такое важное мероприятие, как симпозиум, неудачливому мужчине не хотелось, то он так и остался стоять за своей трибуной, сверкая лысиной насыщенно изумрудного цвета. Но это был единичный случай.

За всем этим цирком я и не заметил, как последний алхимик закончил свое выступление и в зале повисла тишина, после чего Киан снова взял слово. Но на этот раз мужчина не выходил в центр арены, а говорил, оставаясь за своей трибуной.

— Итак, первый этап симпозиума подошел к концу. Если вы хотите что-то добавить или прокомментировать, то сейчас последний шанс это сделать. Если желающих нет, то мы сразу приступим к голосованию.

Так, по-хорошему сейчас самое время, чтобы сказать, что я тоже хотел бы выступить. Только как бы это преподнести, чтобы у остальных алхимиков не сдали нервы от такого вопиющего неуважения к правилам со стороны деревенского паренька…

— Я бы хотел кое-что уточнить, — знакомый голос с противоположного края арены отвлек меня от мыслей. И почему-то я не удивился, когда понял, что снова говорил Чемир — тот самый настырный дедок, которого возмутило мое присутствие на симпозиуме. — И снова касательно этого юноши, которого вы, уважаемый Киан, так выделили. Что-то я пока что не видел ни единого подтверждения вашим громким словам. За всё прошедшее время этот молодой человек лишь стоял и хлопал глазами, не произнеся ни слова. При этом вид у него был такой, словно он находится в какой-то прострации от увиденного. Может быть, уважаемый, — взгляд Чемира переместился на меня. — Вы хотели бы дать хоть какой-то комментарий касательно первого этапа? Было бы интересно послушать мнение молодого дарования, каким вас считает Киан.

— Конечно, — я беспечно улыбнулся. Сам того не подозревая, в попытках насолить мне, Чемир наоборот, сделал всё только лучше. — На самом деле я до последнего момента сомневался, стоит ли мне демонстрировать свои наработки, и уже решил не выступать, однако, раз вы просите, то я могу показать вам свое плетение.

— Свое плетение? — недоумение на лице Чемира сменилось довольным выражением. Будто старик уже предвкушал, как я опозорюсь у всех на глазах. — Конечно то, что вы избежали жеребьевки — немного не по правилам, однако я уверен, что никто не откажет вам в подобной любезности. Ведь так?

Старик обвел остальных присутствующих долгим взглядом, но ответом ему было лишь молчание. Лишь Киан бросил на меня сомнительный взгляд, но я успокаивающе кивнул мужчине. Понимаю, что стоит мне сейчас допустить малейшую ошибку, и меня чуть ли не заживо съедят, а вместе с тем рухнет репутация и главного алхимика Кармидовых. Однако я не планировал ошибаться.

— Хорошо, — Киан снова взял слово. — В таком случае, Евгений, прошу вас.

Дождавшись приглашения, я уверенно вышел из-за своей трибуны и направился к центру арены. Но в отличие от большинства алхимиков, занимающих место за столом с оборудованием, я оставил его за своей спиной. Пришло время открыть этим зазнавшимся горе-ученым, что такое настоящая алхимия.

Я планировал показать остальным самое простое и базовое плетение, главный кирпичик в фундаменте, без которого эта сложная наука банально не может полноценно существовать. И уверен, что только одно это выступление перевернет текущее устройство алхимии с ног на голову, а ведь впереди ещё целых два этапа…

— Кхм-кхм, — я прокашлялся, решая, как лучше поступить. Что ж, не буду долго мусолить — с этим прекрасно справились алхимики передо мной.

Одно легкое движение руки, и передо мной в воздухе появляется алхимический круг. То, без чего алхимия вообще не может называться алхимией.

По залу тут же пошли перешептывания. И нет, присутствующие всё ещё ничего не понимали, однако отметили мгновенную скорость создания плетения.

— Это называется алхимический круг, — начал говорить я. — Конструкт довольно простой, однако это ни капли не уменьшает его полезность. Состоит круг из нескольких одинаковых зон, в моем случае это пять крайних и одна центральная. Каждая крайняя зона отвечает за отдельный компонент, центральная — за их смешивание, а их количество ограничивается лишь вашими навыками. Рекорд моего наставника — одиннадцать, и это далеко не предел.