Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 34

Потому направился Матвей на окраину. Венеция располагалась на 118 островах, разделенных 150 каналами, через которые были возведены 400 мостов. Правили городом дожи, их дворец находился на площади недалеко от собора Святого Марка. Официально Венеция входила в состав Византийской империи. Ее главным торговым конкурентом была Генуя. Многие постройки в городе были воздвигнуты на сваях из лиственниц, доставленных из Альп и Московии. Это одно из немногих деревьев, которые от пребывания в воде не гниют, а становятся только крепче, как и дуб. Город по численности уступал только Парижу в Европе.

Матвей уходил от центра все дальше, иногда останавливался на мостах, разглядывал проплывающие лодки. Фактически они заменяли жителям повозки. Не с Венеции ли брал пример Петр Великий, когда в Петербурге обустроил каналы и обязал жителей иметь лодки? Или с Голландии? Но явно где-то подсмотрел.

Воздух в Венеции влажный, морем пахнет. И тепло, что приятно. Даже если придется ночевать на улице, не замерзнешь. На Матвея никто не обращал внимания, хоть для местных жителей его одеяние было не совсем привычным. На заезжих – купцов, моряков, ремесленников, которых в городе бывало много, местные не обращали внимания, привыкли. Для них приезжие – это деньги. Где-то им надо спать, есть, а это доход. Да еще торговые дела вести, торговля всегда прибыль приносила. Не зря во всех странах, во все века правители жестоко карали тех, кто нападал на торговые караваны или купеческие корабли.

Чем дальше от центра, тем скромнее дома, хуже одежда. Из-за заборов каменных то слышен перестук молотка, то доносятся какие-то химические запахи, не самые приятные. Понятно, что здесь ремесленники обитают, рабочий люд. Кто-то одежду шьет, другие тачают туфли или сапожки, третьи обрабатывают кожу. У них как раз и воняет.

Из-за одного забора раздался вскрик боли, переходящий в стоны, причитания женщины. И дым оттуда идет. Пожар начался, что ли? Хоть и незваным гостем, а постучался Матвей в калитку. С запозданием калитка отворилась. Перед ним стояла женщина, вся заплаканная, растрепанная.

– Что надо, иноземец?

Сразу поняла по одежде, что Матвей не местный.

– Мимо проходил, а здесь кричал кто-то. Думаю, беда случилась. Я лекарь, правда, приезжий.

– Тогда зайди. Супруг ожог получил.

Проводила за дом, где на заднем дворе стояла печь необычной формы, как позже узнал Матвей – стеклоплавильная. Венеция в Средние века славилась качественными стеклянными изделиями. И бусы делали, и посуду вроде стаканов, бутылей и чаш, и плоские листы стекла для окон. Стоили изделия дорого, но раскупались быстро.

Производство не было массовым, не заводы изготавливали стекло, а мастера в мастерских. За день получалось отлить два-три небольших куска стекла. А в богатый дом (не дворец даже) требовался их не один десяток. Обычно в селе хоть пара домов, где зажиточные люди проживают, имеется. Они хотят не хуже городских жить, чтобы в доме было светло и тепло, что стекла позволяют сделать. В городах желающие купить оконное стекло или посуду уже сотнями измерялись, так что стекловары работой были загружены.

Но это все Матвей узнал позднее. А сейчас он увидел мужчину средних лет, корчащегося от боли. На нем кожаный фартук, а рукава льняной рубахи прожжены, в дырках. Матвей помог снять фартук, рубаху. Под ней были волдыри от ожогов, кое-где с прилипшими к коже кусочками чего-то непонятного. Позже Матвей узнал, что это шихта – смесь для плавки и варки стекла. Осторожно, действуя двумя сорванными веточками, как пинцетом, снял эти кусочки, исходящие жаром. Хозяйку попросил принести воды, чтобы как-то охладить места ожогов.

– Уголь скверный, выброс дал, – простонал мужчина. – Не знаю, кто ты, но помоги.

– Что я должен делать?

– Поддерживать огонь в печи. Вот уголь и лопата. Если шихта застынет, придется разбирать всю печь и недоваренное стекло.

Под руководством пострадавшего хозяина Матвей подкидывал в печь каменный уголь, потом пару раз песок, затем пригоршню известняка.

Стекло впервые выплавили в Древнем Египте во втором тысячелетии до новой эры. Сначала делали поделки примитивные – бусы, затем простые по форме – пуговицы, чаши. Причем стекло было скверного качества. Постепенно в кварцевый песок стали добавлять другие ингредиенты – соду, известняк, оксиды металлов, от которых менялся цвет стекла. Повышалась и температура печи, поскольку стали использовать не дрова или бурый уголь, а сланцы, каменный уголь. Печи стали разогреваться до двух с половиной тысяч градусов. Кварцевый песок при высокой температуре выплавлялся в однородную массу без включений, стекло получалось прозрачным.

Конечно, заниматься незнакомым делом, тяжелым, возле горячей печи, было непривычно. Но попросил же человек. Когда стекловар решил, что плавка состоялась, одной здоровой рукой с помощью длинной железяки он пробил глиняный затвор, и стеклянная расплавленная масса потекла в формы. Зрелище интересное, Матвей видел подобное впервые. От стеклянной массы исходили волны горячего воздуха, над формами марево стояло. Только теперь хозяин выдохнул и присел.

– Тебя ко мне само провидение послало! Ты вроде не из Венеции, судя по одежде и говору.

– Да, ты угадал, мастер. Я из далекой Московии. Судно, на котором я плыл, потерпело крушение, но повезло спастись, и вот я в городе.

– Надо полагать, ты голоден.

– Верно подмечено.

– Розария! Собери на стол, – крикнул хозяин.

– Надо бы перевязать ожоги, а то могут нагноиться.

– Чистая тряпица сгодится?

– Да.

Хозяйка принесла кусок чистой беленой ткани. Матвей разодрал его на узкие полосы, сделал перевязку. На месте ожогов вздулись пузыри. Когда они лопнут, нужно следить, чтобы в открытые раны не попала грязь, иначе это может привести к нагноению, нарывам и, не приведи Господь, начнется антонов огонь. Так на Руси называли гангрену. Тогда выход только один: ампутация конечности, и как можно быстрей. Хорошо бы к ожогам приложить порошок из измельченного сушеного мха, он не даст гноиться ране. Но где его взять? Ожоги – страшное дело. Больно, заживают долго, после себя оставляют грубые рубцы. И хоть площадь их у хозяина не так велика, чтобы вызвать шок, но с работой ему придется погодить.

На обед хозяйка выставила жареную рыбу, пшеничные лепешки, маслины, перец черный в смеси с солью. Эта приправа во многих странах подавалась именно так. И для вкуса, и считалось, что перец бережет от кишечных расстройств. К обеду было подано вино. Хозяин ел молча, периодически на лице его мелькала гримаса боли. Но крепился, старался вида не подавать.

Матвей поблагодарил за обед и сказал:

– Мази бы ему целебные на ожоги. Руку и правый бок нагружать нельзя, покой нужен.

– Знать бы еще, какие мази нужны.

– Время еще не позднее, можно на рынок сходить, где снадобья продаются, да самому составить.

– А сможешь?

– Лекарь я, – повысил себя в звании Матвей. – Могу на рынок сходить, да не знаю, где он. И денег нет.

В подтверждение Матвей обеими руками похлопал по карманам.

– Розария проводит и заплатит.

Голому собраться – только подпоясаться. Уже через несколько минут вышли из дома. Рынок находился недалеко от морского порта. Удобно для купцов, доставивших товар на кораблях из других стран. Рынок большой, но Розария знала, в каком углу что продается. И травники здесь были, и шарлатаны, продающие якобы волшебные амулеты от всех болезней, от сглаза, порчи, а еще для приманивания денег. Но Матвей искал мумие, сушеный мох, лепестки ромашки, подорожник. После долгих поисков нашел неплохое мумие, судя по запаху и жгучему вкусу. Продавал его единственный торговец – азиат с раскосыми глазами. На ломаном итальянском он сокрушался, что не знают в Венеции мумие, плохо раскупают. Матвей купил (торговец просил недорого) и дал ему совет:

– Найми мальчишек, пусть по базару бегают и кричат о чудодейственном средстве.

В довершение еще купил кувшинчик оливкового масла. Вернувшись к стекловару, порезал мумие на мелкие куски, опустил их в оливковое масло и поставил на медленный огонь в медной чашке, помешивал, не давая кипеть. Когда мумие растворилось, Матвей отставил его в сторону остывать. Затем щедро смазал места ожогов, снова перевязал. Поход на рынок и изготовление зелья отняло много времени, уже и смеркаться начало. Матвей забеспокоился. Надо было искать где-то приют. Но хозяин Лоренцо сам предложил: