Свет на вершине (СИ) - Бачурова Мила - Страница 43

— Бродяга! — прогремел голос Стража.

— Так вот ты какой, северный олень, — отозвался я. И взмахнул цепью.

Вибрация докатилась до ног Григория Михайловича, и он, вздрогнув, пришёл в себя. Шок, который испытал, увидев призванное чудовище, отступил. Опустив взгляд в книгу, Григорий Михайлович начал вполголоса читать заклинание. Старался не торопиться, чтобы не перепутать слова на древнем языке.

Слова казались мёртвыми, безжизненными и катастрофически не работающими. В голове пульсировала одна мысль: «Как можно победить ЭТО? А что будет, когда оно сделается в миллион раз сильнее⁈»

Паника росла изнутри, затапливала всё, что можно. В глазах темнело, и только воля, несгибаемая воля заставляла продолжать читать.

Там, дальше, на крыше, что-то происходило. Краем глаза Григорий Михайлович замечал вспышки Света, слышал дикий многоголосый рёв, но не позволял себе поднять взгляд.

Костя доверился ему. Сейчас нет ничего более важного, чем дочитать заклинание.

Осталось три строки.

Свет вспыхнул рядом, совсем близко. Губы упрямо продолжали шевелиться, хотя строчки прыгали перед глазами. Руки уже не просто дрожали, они тряслись, как от электричества. Голос сел, превратился в плохо различимый хрип.

Две строки.

— Остановись, старик! — проревело нечто. И голос этот, казалось, пронзал насквозь тело и душу.

Последнюю строку Григорий Михайлович знал наизусть. Позволил себе поднять взгляд только тогда, когда дошёл до неё.

И увидел обладателя голоса. Чудовищная морда нависла прямо над ним. Одно движение гигантских челюстей — и всё.

Хотелось закричать и броситься в бегство. Но губы упрямо зашептали последнюю строку заклинания.

Огромная пасть открылась, на Григория Михайловича дохнуло холодом могилы. Защемило сердце, перехватило дыхание.

И вдруг что-то сверкнуло. Светящаяся цепь обвилась вокруг шеи чудовища и рванула его назад.

Страж покачнулся, взмахнул лапами. Рухнул на спину.

В следующее мгновение с неба обрушился столб Света и ударил прямо в Стража. Его вопль, вой, рёв и визг одновременно, казалось, заполнили всю вселенную.

Не слыша сам себя, Григорий Михайлович произнёс последнее слово заклинания.

Жорж Юсупов исчез. Исчезли и Львовы. Их скрыла алая дымка, как будто на озеро крови налетело торнадо.

— Вот и всё, — шепнул Григорий Михайлович и выронил книгу. — Вот и всё!

Он бросился туда, в этот кровавый смерч. И стоило переступить его границу, как снова начал видеть.

Жорж Юсупов, верный своему слову, не сбежал, но на ногах устоять не сумел. Рухнул на колени, уперся руками в крышу и так и стоял, будто на него сверху обрушилась бетонная плита. В метре от Жоржа лежала оброненная трость.

Близняшки, зажмурившись, продолжали стоять спиной к спине. Губы Златы беззвучно шевелились — видимо, читали молитву.

Оставалась заключительная часть ритуала. Та, о которой не надо было знать ни Косте, ни этим бедолагам. Эту грязь Григорий Михайлович взял на себя. Разделил с одним лишь Жоржем — который, разумеется, тоже понимал, что должно произойти.

Патриарх рода Барятинских вытащил длинный кинжал из ножен, скрытых под пальто. И, не позволяя себе задуматься, нанёс удар.

Злата распахнула глаза, вскрикнула. В унисон ей вскрикнула и так называемая сестра.

Больно им было лишь миг — Григорий Михайлович хотел в это верить. А потом неведомая сила оттолкнула его. Он выпустил рукоятку кинжала и полетел спиной вперёд.

Боли от падения не почувствовал. Его вышвырнуло из алого смерча, в глазах вдруг потемнело.

Григорий Михайлович замотал головой, пытаясь отогнать этот непрошенный недуг. Но внезапно понял, что дело не в глазах. Просто вокруг сделалось совершенно темно.

«И это всё? — испуганно подумал он. — Мы уже проиграли? Так быстро?»

— А на что ты рассчитывал, старик? — почудился ему чей-то шёпот.

Свет вернулся так же быстро, как исчез. Алого смерча не стало. На его месте остались двое, лежащих неподалёку друг от друга. Жорж Юсупов и… И.

Григорий Михайлович заставил себя подняться на ноги, подбежал, прихрамывая, ко второму телу.

— Господи, — прошептал он, опустившись на колени. — Немыслимо… Я сам не верю, что вижу это.

Не было ни Златы, ни Агаты. На крыше, в куче пепла, в которую, видимо, превратилась одежда, лежала девушка с таким же лицом, как у неблизняшек. Можно было бы предположить, что это — одна из них, если бы не волосы. Белые пряди на голове девушки смешивались с чёрными.

Девушка дышала. Григорий Михайлович коснулся её живота — раны не было.

— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо тебе…

Он не знал, кого благодарит за то, что не оказался убийцей. Понял вдруг, что девушка, лежащая перед ним, полностью обнажена. Стащил с себя пальто. Набросил на девушку, подвернул под неё полы.

— Государю императору — ура! — раздался вдруг вопль.

Откуда-то с неба рухнула неугомонная чайка, с некоторых пор всегда и повсюду сопровождающая Костю. Рухнула прямо на закутанную в пальто бесчувственную девушку. Символ мира, обретший единство.

Григорий Михайлович поднял руки и отодвинулся. Мгновение спустя он уже провожал обалдевшим взглядом стаю ворон, уносящую девушку прочь.

Я стоял, опираясь ладонями на присогнутые колени, и тяжело дышал. Сдержать Стража, который быстро понял, что за игру мы затеяли, было той ещё задачей. Но всё получилось.

Я видел, как Джонатан унёс девушку, про которую мы теперь могли точно сказать лишь одно: её фамилия — Львова. Видел, как приходит в себя и поднимается на ноги Жорж.

А вот чего я не видел — так это Стража. Стража, в котором, насколько я понимаю, должна была собраться вся Тьма. В этом ведь суть ритуала, разве нет? Пункт один — призыв Стража. Пункт второй — призыв Тьмы в Стража. Пункт третий — объединение разбитого Символа Мира, что замыкает Тьму в Страже.

Так, спрашивается, какого дьявола исчез Страж? И…

Я огляделся.

Какого ещё большего дьявола исчезла Света⁈

На крыше мы остались втроём. Дед вставал на ноги. Жорж подошёл к нему, поднял с земли какой-то кинжал.

Так. Стоп! Откуда здесь взялся кинжал? Я не помню, чтобы он у кого-то был.

Дед протянул руку…

— Нет! — только и успел крикнуть я.

Поздно. Лезвие кинжала вонзилось в живот Григория Михайловича.

— А я ведь предлагал тебе хорошую сделку, Барятинский. — Жорж повернулся ко мне, и я увидел Тьму в его глазах. — Предлагал собрать всех, кто тебе дорог, и уйти. Но ты оказался слишком упёртым, чтобы поступить правильно. Слишком гордым… Что ж, теперь ты познаешь цену своей гордыни. Я заставлю тебя смотреть, как гибнут все, кого ты любил. А потом убью тебя.

— Ты — Тьма? — спросил я.

— Тьма. — Жорж развёл руками. — Страж. Бездна… Те, кто придумал этот ритуал, никогда его не проводили, Бродяга. Вы были первопроходцами. Жаль, что вместе с вами это бессмысленное знание погибнет.

Дед упал на колени и тут же повалился набок. Жорж, всё так же улыбаясь, отвернулся от меня. Поднял руку с окровавленным кинжалом. Он хотел добить старика, но невесть откуда налетела стая ворон. Подхватила деда и унесла с крыши.

— Что ж, — спокойно сказал Жорж. — Ладно. Он умрёт позже. Позже все умрут. А я пока займусь твоими любимыми Воинами Света.

Жорж сорвался с места. Такой скорости ни один человек не смог бы развить никогда. Но этот человеком и не был. Он добежал до края и прыгнул, совершив в воздухе эффектный кувырок. Я бросился вслед.

— Жорж — Тьма! — заорал, усиливая голос магией.

И полетел вслед за парнем, который с самого начала был моим врагом.

В Летнем дворце, в покоях великого князя, оборудованных под больничную палату, с грохотом разбилось вдребезги огромное окно. Клавдия вскрикнула, отпрянув от ментальной проекции Бориса. Остальные целители тоже отпрянули, ничего не понимая.