Стиратель (СИ) - "Генрих" - Страница 30

— Дело не терпит отлагательства, — говорит Юлия и берет меня за руку. — Я должна сказать тебе это прямо сейчас.

Вежливо, но твердо отнимаю руку. С такими ситуациями сталкивался почти любой мужчина-врач. Мне на внешность грех жаловаться, я не сладкий красавчик, но нормальные у меня и лицо, и сложение. Однако подобное случается даже с теми из нас, кто чуть симпатичнее обезьяны. Женщины иногда без памяти влюбляются в тех, кто лечит их или особенно их детей — причем чем тяжелее болезнь, тем глубже и ярче чувство. Юлия, конечно, человек хороший и дама интересная, только вот не в моем вкусе. Да и не с руки мне сейчас мутить с замужней, мне бы Кира поставить на ноги и побеседовать, наконец, с ректором насчет преподавания в Академии…

— Ну, идем же, — торопит Юлия. — Известие срочное, хотя, боюсь, уже слишком поздно…

Может, она все же не порывом страсти нежной охвачена? Похоже, стоит ее выслушать, сеанс с Киром может и подождать. Вообще-то худшее уже позади, ничего парню не сделается за полчаса. Следую за Юлией в ее покои. Это такая же спальня, как у меня — кровать под балдахином, кованый сундук для вещей, столик на изогнутой ножке и пара кресел. Так здесь выглядит роскошь, доступная лишь Высшим.

Закрывая дверь, Юлия нервно озирается. Глупо, ведь именно такое поведение вызывает подозрение. Судорожно вздыхает, складывает пальцы в замок, подходит ко мне совсем близко… Отстраняюсь и усаживаюсь в кресло. Ей ничего не остается, кроме как сесть напротив меня.

— Я не знаю, кто ты и откуда, и почему скрываешь свое имя, — Юлия говорит шепотом, и мне приходится податься к ней через столик, чтобы слышать. — Ты спас жизнь моему сыну, и мне довольно этого. Но другие… могут оказаться не столь нелюбопытны. Если у тебя есть серьезные причины скрывать, кто ты такой, тебе лучше покинуть Академию как можно скорее. Прямо сейчас.

— Как — сейчас? Лечение Кира еще не закончено…

— Ты говорил, его жизнь вне опасности, он восстановится. А тебе не следует медлить.

Подбираюсь, смотрю женщине прямо в глаза:

— Ты что-то знаешь, Юлия? Говори прямо. Мы ведь с тобой союзники.

Она сплетает и расплетает пальцы и наконец решается:

— Третьего дня ты уснул возле постели Кира, и я на несколько минут отошла. Когда возвращалась, столкнулась в дверях с прихвостнем моего мужа, Арне. Тогда я не поняла, что у него в руках, он постарался спрятать это. Но теперь, когда я вспоминаю — это была прядь волос. Темных, так что, наверно, твоих.

— Это что-то доказывает? — пожимаю плечами. — Может, у него ко мне чувства… Волосы мои положит в медальон и станет носить у сердца… в благодарность за исцеление глаза, не подумай чего дурного.

Юлия иронии определенно не выкупает:

— Какие чувства, какая благодарность? Ты как первый месяц среди Высших, Мих… Но это еще не все. Сегодня я слышала обрывок разговора. Стены тут хлипкие, а эти недоумки привыкли орать, пока жили в каменном замке… моем, между прочим, замке. Я не все поняла, но… тот якобы лекарь, которого нашел мой супруг, он не лекарь вовсе. И приходил не к Киру, а к тебе. Читал твою ауру. Александр специально искал его, чтобы он на тебя посмотрел. Я не сразу поняла, но… Мих, похоже, это родовидец.

— «Родовидец»? Это что еще значит?

Странно сработал автопереводчик, оба корня понятные, однако слова такого в русском языке определенно нет.

— Да откуда же ты, раз не знаешь таких простых вещей! — Юлия позабыла о необходимости шептать. — Родовидцы умеют по ауре или по волосам определять, какой человек крови, из какого он рода. Обычно их вызывают мужья, когда есть сомнения в отцовстве отпрыска. Это редкий дар, родовидцев мало, и берут они за услуги дорого, но Александр не поскупился… решил, наверно, что раз тебе есть что скрывать, то это того стоит. Узнав твою тайну, можно что-то с тебя получить.

Вот оно как… Не то чтобы я считал барона другом или просто порядочным человеком. Но все-таки в последние дни я был занят тем, что спасал жизнь его единственному сыну. Не ожидал, что в это время он ищет, чем бы меня шантажировать.

Юлия снова перешла на шепот:

— Если ты из вассалов или даже из семьи Сета… видишь, я не проклинаю его имя, не проклинаю… тебе лучше бы скрыться прямо сейчас.

— Да не связан я с вашим Сетом, никак!

Есть ли мне чего опасаться? Ну установит этот родовидец, что ни к одному роду Танаида я отношения не имею. И что? Разве от этого я перестану быть уникальным целителем? Да тут у четверти аристократов есть незалеченные травмы от магии — я не удержался и глянул несколько раз через Тень на толпу — так что мои услуги будут на вес золота, и работой я обеспечен на десять жизней вперед. Что с того, что я не один из них? Они сами себе враги, что ли, чтобы из-за этого отказываться от исцеления? И куда мне идти, скажите на милость? Опять становиться нищим бродягой, которого норовит нагреть каждый встречный и поперечный? Теперь, когда появилась наконец возможность заняться настоящим делом — преподаванием в Академии? С врачебной практикой это можно сочетать, расти сразу в двух направлениях. Мало ли тут таких студентов, как Кир? Их развитием никто не занимается, они считают себя жалкими неудачниками по сравнению с боевыми магами — это в мире, где давно уже нет войн… Говорил мне Чжун Ни, что я должен исправить Танаид; откуда начинать, если не с Академии, где воспитывают его будущих правителей? И что, от всего этого отказываться из-за недоумка барона с его подозрениями?

— Юлия, я благодарен за твою доброту, — ласково улыбаюсь женщине. — И ценю твое доверие. Понимаю, тебе непросто было решиться рассказать это все. Но, поверь, бежать мне незачем, ведь ничего дурного я не сделал…

Задвижка отлетает, и дверь распахивается — ее явно открыли пинком. Входит Александр, за ним — Кей и Арне.

— А вот тут ты ошибаешься, — барон обращается ко мне. — Встать! И не смей сидеть в нашем присутствии, низший…

Показал бы ему средний палец, но не факт, что уроженец Танаида считает этот жест правильно. Барон уже повернулся к супруге:

— Ты совершенно права, госпожа моя, стены тут — дрянь, слышно каждое слово. Арне, друг мой, примени-ка свое фамильное… Мы же не хотим, чтоб посторонние вмешивались в наши семейные дела.

В комнате становится мертвенно тихо — Арне набрасывает «Тишину в библиотеке», которую применял столько раз, пока я восстанавливал его глаз. Я уже в Тени, тянусь к горлу барона… но ублюдок, очевидно, готов к этому, потому что навстречу мне движется его волна жара, отбрасывает, удушает, опаляет, выбрасывает из Тени… однако не оглушает в этот раз. Кей простирает надо мной руку, шепчет заклинание, которого я сходу не узнаю. Уши обжигает мерзким визгом, но мне не до этого, я снова пытаюсь войти в Тень… и не могу. Не потому, что обессилен — Тени словно бы нет и не было никогда.

— «Крик Вишни» отлично сочетается с волной жара, — с дружелюбной улыбкой поясняет Кей. — Побудь с нами, милый целитель, только без этих своих выкрутасов. И на подобающем низшему месте.

Кей хватает меня за плечо. Пытаюсь двинуть ему в челюсть, но руки и ноги словно связаны невидимыми веревками. Да, связывание — простое заклинание, оно применялось еще на учебных боях, а без Тени я ничего не могу ему противопоставить. Кей вытаскивает меня из кресла, швыряет на пол и поясняет, не переставая лыбиться:

— Если низший в присутствии Высшего не встает, значит, будет валяться у его ног.

— С чего вы взяли, что я — низший⁈ Вы отлично знаете, что у меня есть магия! Арне, разве я не исцелил твой глаз?

— Да-а, с глазом удачно получилось, — меланхолично тянет Арне. — Однако при чем тут магия? Ты не Высший по крови, и то, что ты делаешь, на нашу магию не похоже. Это какое-то странное отклонение. Такое бывает иногда у низших, как шестой палец на руке, например.

— Но ты вроде клялся мне в дружбе и благодарности, слово Высшего давал!

— Видишь ли, какое дело, Мих, — Арне иронически приподнимает бровь. — Слово Высшего может быть принесено только Высшему, не знаю уж, почему ты не понимаешь таких элементарных вещей…