Столпы Земли - Фоллетт Кен - Страница 116

• Предыдущая
• 116/282
• Следующая

Сразу же после окончания вечерней молитвы он провел собрание капитула[11], на котором поведал монахам о случившемся.

Приор выработал особую методику управления подобными собраниями. Его помощник Ремигиус все еще имел на Филипа зуб за поражение на выборах и нередко, когда обсуждались монастырские дела, давал выход своей обиде. Это был консервативно настроенный, лишенный всякого воображения, мелочный человек, и его взгляд на то, как следует управлять монастырем, в корне отличался от взгляда Филипа. На собраниях капитула на стороне Ремигиуса обычно выступали те же братья, которые поддерживали его на выборах: склонный к апоплексии ризничий Эндрю, надзиратель Пьер, отвечавший за дисциплину и имевший весьма ограниченное представление о своих обязанностях, и Малыш Джон, хранитель монастырской казны. Соответственно те, кто агитировал на выборах за Филипа, стали ближайшими товарищами приора: старый келарь Белобрысый Катберт, молодой Милиус, которому Филип доверил новообразованное место казначея и в ведении которого находились все финансы монастыря. Спорить с Ремигиусом приор всегда предоставлял Милиусу, с которым он обычно заранее обсуждал все проблемы, но, даже если это не удавалось, можно было быть уверенным, что точка зрения молодого казначея окажется весьма близкой к его собственной позиции. Филип же мог выступать как независимый арбитр, и, хотя Ремигиус очень редко соглашался с ним, приор старался почаще принимать во внимание его аргументы и прислушиваться к его предложениям, тем самым создавая впечатление консенсуса среди членов капитула.

От содеянного графом Перси монахи пришли в ярость. Все они возрадовались, услышав о том, что король даровал им право неограниченно брать строевой лес и камень, и теперь дружно возмущались, что Перси посмел ослушаться королевского указа.

Однако, когда стихли негодующие возгласы, выяснилось, что у Ремигиуса было на этот счет особое мнение.

– Помнится, я еще год назад предупреждал, – начал он. – Соглашение, в соответствии с которым каменоломня принадлежит графу, а нам дается право добывать там камень, меня никогда не устраивало. Мы должны были требовать, чтобы ее отдали в нашу полную собственность.

То, что в этом замечании была доля истины, вовсе не заставило приора согласиться со своим помощником. Именно о том, что каменоломня должна была перейти в собственность монастыря, он договорился с леди Риган, однако в последнюю минуту она обвела его вокруг пальца. Филипа так и подмывало сказать, что он сделал все, что было в его силах, и хотел бы он посмотреть, как смог бы Ремигиус добиться большего в коварных лабиринтах королевского двора, однако прикусил язык, ибо он был приором, а приор обязан за все нести ответственность.

– Можно, конечно, рассуждать, как хорошо было бы, если бы король отдал нам каменоломню, – пришел на помощь Милиус, – однако он этого не сделал, так что сейчас нам нужно решить, как быть дальше.

– По мне так все абсолютно ясно, – немедленно отозвался Ремигиус. – Сами выгнать людей графа мы не можем, поэтому нам надо добиться, чтобы это сделал король. Мы должны послать к нему представителей и просить его заставить графа Перси подчиниться.

Монахи одобрительно зашумели.

– Надо послать самых мудрых и самых речистых, – добавил ризничий Эндрю.

Филип не сомневался, что во главе делегации Ремигиус и Эндрю видели именно себя.

– Не думаю, – продолжал Ремигиус, – что после того, как король узнает о том, что случилось. Перси Хамлей будет долго оставаться графом Ширингом.

Этой уверенности Филип не разделял.

– А где сейчас король? – спохватился Эндрю. – Кто-нибудь знает?

Филип недавно вернулся из Винчестера и был в курсе.

– Он отправился в Нормандию, – сказал приор.

– Понадобится уйма времени, чтобы догнать его, – заметил Милиус.

– Поиски справедливости требуют терпения, – высокопарно произнес Ремигиус.

– Но пока мы будем тратить время на поиски справедливости, строительство собора будет стоять на месте, – парировал Милиус. В своем голосе он не скрывал раздражения, которое вызывала в нем готовность Ремигиуса отложить программу строительства. Филип разделял это чувство. Милиус между тем продолжал: – Однако проблема не только в этом. Даже добравшись до короля, надо будет еще уговорить его выслушать нас. А на это могут уйти недели. Затем он, вполне вероятно, предоставит Перси Хамлею возможность защищаться – и тогда снова задержка...

– Да как, интересно, Перси станет защищаться? – вспылил Ремигиус.

– Не знаю, – проговорил Милиус, – но уверен, он что-нибудь придумает.

– Но в конце концов король обязан держать свое слово.

– Не будь так уверен, – раздался чей-то голос, и все обернулись. Говорившим был брат Тимоти, старейший среди монахов монастыря. Маленький благопристойный старичок, он очень редко участвовал в их дискуссиях, но, когда все же начинал говорить, его стоило послушать. Не раз Филип думал, что Тимоти вполне мог бы стать приором. Как правило, на собраниях капитула брат Тимоти сидел и дремал, но сейчас он подался вперед, глаза блестят. – Король есть лишь раб обстоятельств, – продолжал старик. – Он живет в постоянном страхе перед собственными бунтовщиками и монархами соседних стран. Ему нужны союзники. Граф Перси – человек могущественный, у него много рыцарей. И если в тот момент, когда мы представим королю наше прошение, он будет испытывать нужду в таких людях, как Перси, он откажет нам, невзирая на всю законность нашей просьбы. Короли не безгрешны. Есть только один истинный судья, и он есть Бог. – Тимоти снова откинулся назад, прислонившись к стене и полуприкрыв глаза, словно то, как будет воспринята его речь, не представляло для него ни малейшего интереса. Филип сдержал улыбку: Тимоти абсолютно точно выразил опасения приора по поводу поисков правды у короля.

Ремигиус не хотел отказываться от захватывающей поездки во Францию и возможности пожить некоторое время при королевском дворе, но в то же время ему нечего было противопоставить логике брата Тимоти.

– Что еще в таком случае мы можем предпринять? – сказал он.

Ответа Филип не знал. Шериф не сможет вмешаться в это дело: Перси был слишком могущественной персоной, чтобы подчиниться простому шерифу. На епископа также нельзя положиться. Досадно. Однако Филип не собирался сидеть сложа руки, смирившись с поражением. Каменоломню можно заполучить, если...

У него родилась идея.

– Минутку, – задумчиво проговорил он.

Потребуется помощь всех физически сильных братьев... все должно быть тщательно организовано, как военная операция, только без оружия... надо на два дня запастись едой...

– Не знаю, получится ли, но попробовать стоит. Слушайте, – сказал он и изложил им свой план.

Вскоре они вышли из монастыря. Отряд состоял из тридцати монахов, десяти послушников. Черномазого Отто и его каменотесов, Тома Строителя с Альфредом да двух запряженных в телегу лошадей. Когда спустились сумерки, они зажгли факелы. В полночь процессия остановилась, чтобы ее участники смогли поужинать тем, что второпях удалось собрать на кухне: курами, белым хлебом и красным вином. Филип всегда считал, что тяжкий труд должен вознаграждаться хорошей пищей. Когда они снова двинулись в путь, монахи запели псалмы.

Еще стояла кромешная тьма, когда Том, который шел впереди, указывая дорогу, вдруг поднял руку, веля отряду остановиться.

– Осталось пройти милю, – сказал он Филипу.

– Хорошо, – кивнул приор. Он повернулся к монахам. – Снимите свои башмаки и сандалии и наденьте валенки. – Он и сам переобулся в пару мягких валяных башмаков, какие в зимнюю пору обычно носили крестьяне. Затем, подозвав к себе двух послушников, Филип приказал: – Эдвард и Филемон, вы останетесь здесь, с лошадьми. И чтобы не шуметь. Дождетесь рассвета и присоединитесь к нам. Все ясно?

– Да, отче, – хором ответили они.

– Отлично. Остальным следовать за Томом Строителем. И соблюдайте полную тишину.

• Предыдущая
• 116/282
• Следующая