Львиное сердце. Под стенами Акры - Пенман Шэрон - Страница 25

— Прибыл герцог Бургундский, монсеньор, — доложил рыцарь. — И хочет незамедлительно увидеться с тобой.

Поморщившись, Ричард встал и направился к выходу. Когда Анна не пошевелилась, король остановился и кивнул.

— Я не намерен оставлять тебя наедине с Фовелем, девчонка. А то ведь тебе может прийти в голову мысль прокатиться.

Анна устремила на него взор невинных глаз, и он улыбнулся. Но удостоверился, что она последовала за ним.

Герцог Бургундский без приязни смотрел на чирнеко Джоанны. Когда слуга принес вино и фрукты, Гуго схватил кубок и осушил его в несколько глотков. Ричард откинулся на спинку кресла и пытливо разглядывал собеседника. Он знал его много лет, но впервые видел, чтобы герцог так мялся, явно не зная, с чего начать.

Отставив кубок, Гуго утер губы тыльной стороной ладони.

— Мы готовы отправиться на юг, как только Саладин исполнит условия капитуляции? — спросил он.

— Да. Корабли уже погружены.

— Непросто будет нам вытащить людей из домов терпимости и таверн, — мрачно предсказал Гуго. — Половина из воинов уже несколько недель не трезвеет ни на минуту, а другая половина спилась бы тоже, не будь занята распутством ночи напролет.

Ричарда эта эпидемия пьянства и разврата, охватившая армию после захвата Акры, тоже не радовала. Обычно мораль солдат заботила его мало — это забота священников. Но это не простая война, и негоже воинам Христа столь безудержно предаваться греху, потому как едва ли Всевышний одобрит такое поведение. Более того, после недель дебоша и безделья, будет крайне непросто настроить их на предстоящую трудную кампанию. Из чувства противоречия, однако, король отказался соглашаться с опасениями Гуго.

— Солдаты пьют и развратничают? — с притворным удивлением воскликнул он. — Кто бы мог такого ожидать?

Гуго нахмурился, сначала на Ричарда, потом на собаку, обнюхивающую его ноги.

— Ты полагаешь, разумно будет уступить требованиям Саладина и согласиться принять от него выплату в три приема? Он может расценить это как признак слабости.

Ричард со стуком опустил свой кубок на стол.

— Если расценит, то скоро поймет, как сильно ошибся, — холодно отрезал он. — Если мы будем настаивать на уплате двухсот тысяч динаров одновременно с возвратом Святого креста и христианских пленников, то вынуждены будем сразу освободить гарнизон Акры. А как я могу это осуществить, пока столь значительное количество заложников еще в Тире? Согласившись на компромисс, я выигрываю время, потребное на то, чтобы выторговать их у этого сукиного сына Монферрата, и тебе это прекрасно известно, Гуго. В свое время ты не высказал возражений, так почему заявляешь о них сейчас? Зачем ты пришел? Что бы ни хотелось тебе сказать, выкладывай напрямую, Бога ради!

Гуго наполовину привстал, потом снова опустился в кресло.

— Мне нужны деньги, чтобы заплатить моим людям. Могу я попросить у тебя заем? Могу рассчитаться с тобой своей долей из тех двухсот тысяч динаров.

— Хочешь сказать, что Филипп отплыл, не оставив тебе денег на содержание армии? — Ричард тряхнул головой от отвращения. — И чему я удивляюсь? Только на твоем месте я не стал бы сильно рассчитывать на тот выкуп. Не забыл, что Филипп отдал половину Акры и заложников Конраду?

Герцог вскочил:

— Ты хочешь сказать, что не ссудишь мне денег?

Ричард не был в восторге, но в данных обстоятельствах не видел иного выхода.

— Пять тысяч серебряных марок тебя устроят? — поинтересовался он.

— Да.

Старательно избегая смотреть Ричарду в глаза, Гуго пробормотал: «Спасибо», — таким тоном, будто слова вырывали у него из горла.

— Милорд король! — Собеседники так сосредоточились на разговоре, что не услышали тихого стука в дверь. — Епископ Солсберийский только что вернулся из Тира. Ты его примешь?

— Пришлите его ко мне немедленно. Лучшая новость за последние несколько недель.

Радость Ричарда не пережила первого взгляда на лицо Губерта Вальтера.

— Мне бесконечно жаль, монсеньор, но мы не преуспели, — мрачно начал епископ. — Французский король уже отплыл, а Конрад ответил отказом на все наши требования. Сказал, что не вернется в Акру, потому как не доверяет тебе. Что еще хуже, он отказался передать нам заложников. Заявил, что согласится только в том случае, если мы передадим ему половину Святого креста, когда получим оный.

На редкий миг Ричард и Гуго объединились в полном согласии: их взбесила наглость Конрада.

— А как он предполагает вернуть Святой крест без этих треклятых заложников? — выпалил Ричард. — Но если он этого хочет, быть по сему. Я лично отправляюсь в Тир и посмотрю, будет ли он так же смел при встрече лицом к лицу.

— Я бы не советовал, милорд, — поспешил заявить епископ. — Саладина только порадует, если мы будем сражаться друг с другом. Французский король завел нас в лабиринт, так пусть французы и выведут нас из него. Полагаю, это герцогу Бургундскому следует поехать в Тир и переговорить с Конрадом, ведь именно он стоит теперь во главе французского войска. — Прелат устремил на Гуго пристальный взгляд. — Допустишь ли ты, чтобы маркиз поставил под удар войну?

Челюсть Гуго выпятилась.

— Я поеду, — сказал он и посмотрел на Ричарда, волей-неволей признавая старшинство Ричарда теперь, когда Филипп покинул Утремер.

— Прекрасно. Постарайся образумить его. Но если он упрется, передай кое-что от меня. — Слова падали с губ Ричарда, тяжелые, как каменные плиты. — Скажи ему, что, если мне придется идти в Тир забирать заложников, он будет жалеть об этом до конца земных своих дней.

Одиннадцатое августа было определено днем, когда Салах ад-Дину предстояло передать Истинный крест, тысячу шестьсот христианских пленников и первую часть из двухсот тысяч динаров. Джоанна и Беренгария ожидали знаменательной даты с двояким чувством. Возвращение реликвии, пребывавшей в руках неверных со времени битвы при Хаттине, радовало их, как и факт, что столь многие страдальцы снова обретут свободу. Но событие еще на шаг подвигало к возобновлению войны и тому, что женщин страшило сильнее всего — сидеть взаперти в Акре, не ведая, переживет ли Ричард грядущий день.

После обмена планировался праздничный обед, и дамы позаимствовали у Генриха повара, чтобы приготовить изысканное угощение. Но тянулись часы, вестей не было, и обе женщины начали беспокоиться, что нечто пошло не так. Предчувствие их не обмануло. Ричард вернулся в цитадель в ярости, его спутники негодовали не меньше. Ни есть, ни объясняться он был не в настроении и, бросив, что Саладин отказался исполнять взятые на себя обязательства, удалился в солар на совет, который мог быть только военным. Беренгария и Джоанна торопливо оглядели зал в поисках человека, который осведомлен в происходящем и при этом не прочь обсуждать вопросы стратегии с женщинами. Их выбор в итоге остановился на Онфруа де Тороне. Тот вскоре обнаружился во внутреннем дворе, залитом светом солнца, которое описывало уже остаток арки в западной стороне горизонта.

Беренгария позволила ему проводить их до мраморной скамьи, но Джоанне терпения не хватило.

— Ричард говорил, что ты, лорд Онфруа, должен был выступать переводчиком при сарацинских послах, поэтому должен быть в самом центре событий. Саладин участвовал? Что пошло не так?

— Мы знали, что Саладина не будет, но его должен был представлять его брат аль-Адиль. Но тот тоже не приехал, и это жаль, потому как с ним можно было бы договориться. А так послание Саладина прозвучало бескомпромиссно. Он выдвинул новые условия, без которых сделка не состоится: потребовал освободить гарнизон Акры сейчас, а не после окончательного платежа. Король Ричард отказал.

— А что ему оставалось? Герцог Бургундский не вернулся еще из Тира с заложниками. Как считаешь, Саладин знает про это?

— Уверен, что знает, леди Джоанна. У обеих сторон шпионов больше, чем блох на собаке. Султан предложил выдать больше заложников, если гарнизон освободят немедленно, но потребовал заложников от нас, если мы задержим отпуск. Сказал, что желает получить гарантию того, что мы освободим пленников после уплаты. Твой брат и на это дал отказ. Король напомнил ему, что Акра сдалась армии христиан, и не подобает побежденному диктовать условия победителю. Когда Ричард потребовал исполнения условий договора, сарацины удалились посоветоваться со своим повелителем. В ответ Саладин прислал весть, что не станет возвращать Крест, пленников или платить деньги, пока мы либо не освободим гарнизон, либо не согласимся выдать своих заложников. После этого переговоры и закончились во взаимной неприязни и обвинениях в коварстве.