Стальная сеть (СИ) - Темень Натан - Страница 10

И умчался. А меня копать оставил.

***

И стали мы копать. Ладно, я тут начальник, мне лопатой махать не надо. Остальной народ недоволен, но служба есть служба.

На улице вокруг дома зеваки собрались, таращатся. Сначала просто смотрели, потом советы стали давать. Ещё набежало недовольных. Слышу, кричат: «Произвол! Безобразие! Насилие! Надругательство! Позор!» И всякие другие слова.

А уж когда мы череп с рогами уронили… Во дворе столб стоит, весь резной, в узорах. Типа руны магические. На самом верху череп бычий прицеплен, с рогами. Кость жёлтая от древности, на рогах какие-то ленточки, амулетики болтаются.

Вот мы его и того… покосился столбик, а черепушка с него возьми и грохнись. Да не просто грохнулась, а ещё и разбилась тут же. На несколько кусков. Старая была, как видно.

Что тут началось… зрители засвистели, улюлюкать давай. В нас стали кидаться — кто чем. Обидно.

Городовые из оцепления их гоняют, а они опять.

У моих ног шмякнулся кусок кирпича, я его поднял — тому бы гаду, думаю, кто кинул, в лобешник запустить.

Тут из толпы выскочила пара оргов. Один мелкий, пацан ещё. В руках по булыжнику, в зубах ещё один. Подскочил поближе, и раз-раз-раз — метнул через забор. Заборишко невысокий, между досок руку просунуть можно. Так, одно название.

Меткий оказался, гадёныш. Трое полицейских так и рухнули. Всем в голову угодило.

Второй орг здоровенный такой. Он, пока мы на мелкого метателя отвлеклись, забор перемахнул одним прыжком — и через двор. Столб священный покосился, торчит из земли, как Пизанская башня. Так орг столб этот одним рывком выдернул, и давай махать. Все разбегаются, помирать никому неохота.

— Не стрелять! — кричу. — Живьём брать!

А то вон уже сколько инородов покрошили, поговорить в подвале не с кем.

Сам прицелился хорошенько тем кирпичом, что в меня пульнули, момент выждал, и опа! Попал. Молодец Димка Найдёнов, прямо в нос угодил. Это у оргов слабое место.

Орг зашатался, столб выронил. К нему наши побежали — вязать.

Повалили, давай руки крутить. Только подоспели, орг очухался, заревел, как бык. Вскочил, раскидал полицейских, как детей, черепушку с земли подхватил, и бежать. Прямо через забор ломанулся.

Городовой ему навстречу, так орг черепом размахнулся, и как даст со всей мочи. И прямо рогом бычьим, на котором ленточка красная болталась, в висок угодил. Хрустнуло, мерзко так. Городовой упал. Как-то сразу стало видно — насмерть его.

Все заорали кругом, разбегаться стали. Другой городовой подскочил, шашку выхватил, размахнулся и вжик — только сталь свистнула.

Орг на голову короче стал. Брызнула тёмная кровь. Смотрю, круглое, с глазами, отскочило от плеч орга. На землю упало и к ногам зрителей откатилось. Все с визгом отскочили. Кого-то затошнило.

Тут уже такой крик поднялся, хоть уши затыкай. А я стою, на безголовое тело смотрю. Нет, я тоже человека убил недавно. Придушил своими руками. Так он сам меня зарезать хотел. Но чтобы так… Голову с плеч…

Хорошо, что я не обедал сегодня. Не положено шефу блевать на глазах у подчинённых.

В это время кто-то из полицейских из нужника выскочил. Нужник — старая дощатая будка, в углу за кустами торчит. У полицейского шинель расстёгнута, глаза круглые, в руке кусок доски.

— Ваше благородие! — кричит. — Нашёл!

Подавил я тошноту, обернулся. Полицейский ко мне подбежал:

— Ваше благородие, я в нужник ходил, брюхо скрутило мне. Вот, гляньте, — и руку протягивает.

Смотрю — обломок деревянной плашки, весь перемазанный, и воняет омерзительно.

Как меня не вытошнило прямо на эту доску, сам не знаю.

— Смотрите, — полицейский мне под нос плашку подсунул, повернул к свету.

Вижу — буквы. Надпись какая-то, и явно по трафарету нарисована. Не вручную. Типа: «не влезай, убьёт!», «осторожно, сосульки» и всякое такое. Последние буквы «…ИТЪ». Перед этим вроде как «М» виднеется.

Динамит! Ящик-то заводской, из-под шашек динамитных. К гадалке не ходи. Вот она — улика. Не хочу сказать, что обрадовался — значит, инороды всё ж таки виновны. Но зато не зря копались.

Тут же отправил улику в участок, Бургачёву. Послал людей за носилками — трупы подобрать. Да и пораненных камнями полицейских к врачу отправил. К тому времени дом старейшин мы весь переворотили, сверху донизу. Уже стемнело, но губернатор приказал — сегодня же. Так что спасибо этому дому — пошли к другому. Там, где гоблины.

***

У гоблинов особнячок похожий на дом оргов. Только вместо бычьей черепушки на шесте у них козья голова засушенная. Прямо мумия. Вместо глаз камешки блестящие вставлены, бурая шерсть паклей торчит, короткие рога загибаются — отполированные.

А у нас-то людей поменьше стало. Понесли потери после первого обыска. Так что я тоже в дом полез — помогать. Наверх пошёл, на второй этаж.

На первом этаже мебель зашаталась, половицы захрустели. Пошла работа! Я всех внизу оставил, чтоб одному остаться. Решил проверить свою магию. Котика Талисмана вызвать. Сейчас руку об его шёрстку потру, получу кошачье электричество — и опа! Всё увижу. Кто здесь был, что делал, и куда закладки совал.

И вот уже Димка Найдёнов лучший сыскарь в городе.

— Котя, — говорю, — котя! Выходи. Кыс-кыс-кыс…

Нет, не выходит. Потёр я магическую печать у себя на плече. Ещё потёр. Ничего. Как же это делается? Так и пожалеешь, что полуэльв Альфрид помер. Он хотя бы заклинания знал всякие.

Прошёлся я кругом. Заглянул под стол. Обшарил полки. Бедно. Хотя и старейшины здесь жили, а смотреть не на что. Даже вору поживиться нечем. Разве что пара подсвечников на полке и… фотоаппарат?

Да это же фотик папаши-гоблина! Папашу здесь взяли, под руки вывели из дома. Фотоаппарата при нём не было, я сам видел.

Надо бы взять, да дочке отдать. В память о покойнике. Блин-н… А ведь она ещё не знает. Я закрутился, даже весточку ей не послал. Она же прячется у подружки, носу из квартиры не кажет. Ох, чёрт. Гоблинка и так на меня злая, что Димка Найдёнов её обманул, бедным студентом прикидывался. А теперь вообще взбесится. Ещё этим же фотиком и стукнет.

Шлёпнулся я на лавку с фотоаппаратом в руках. Тут у меня под задницей как пискнет. Будто крысу придавил.

Подскочил я, а из-под лавки мелкий гоблин выскочил и к двери метнулся. Быстро так, но я быстрее. Прыгнул вслед за ним, в спину толкнул. Гоблин кувырком покатился, башкой в косяк врезался.

Только я подскочил, гоблин между ног у меня прошмыгнул, заметался по комнате. Я его в угол загнал, говорю:

— Стой, дурила, не обижу!

Не слушает, глазищи со страху вытаращил, весь в панике. Ухватил с полки подсвечник, махнул как дубиной. По руке мне угодил. Не успел я моргнуть, а у меня ладонь располосована до крови. Как это?! Подсвечник же круглый, чем там резать?

Тут мне плечо, где печать, так и скрутило. На пол, между мной и гоблином, спрыгнул кот Талисман. Зашипел жутко, лапой махнул — когти так и сверкнули синим. Гоблин мелкий к стенке прижался, на котика смотрит и орёт дурью. Ну как орёт — пытается. Рот разевает, а из глотки только сипение выходит. Видать, от испуга.

Он что, Талисмана видит?

А котик подсвечник из руки гоблина выбил лапой. Подсвечник упал и под ноги мне откатился. Талисман на него лапой встал и мяукнул. Я глянул — по нему искры синие пробежали. Изменился подсвечник, смялся как пластилиновый. Смотрю, ножик это. Видно, его магией, как это гобы умеют, замаскировали.

Наклонился я, взял нож в руки. И застыл. Руку свело судорогой, перед глазами возникла живая картинка.

Увидел я комнатку, что снимал у семьи гобов. По комнате ходят полицейские, что-то ищут. Открывают дверцы шкафа, заглядывают в сундук. Все огромные, головы под потолок, голоса гудят басами. Вот кто-то оборачивается ко мне, наклоняется, я вижу его близко. Что-то говорит. В ответ слышу голос — внутри себя. Тихое «мяу». Это я — котёнок Талисман. Это не люди огромные — это я маленький.

А тот, что наклонился ко мне, протягивает руку. Широкая ладонь заслоняет свет, сжимается. Сверкает сталь. Нож падает сверху, прямо в глаза. Жуткая боль, вспышка синей молнии. Меня скручивает жгутом вокруг этой молнии, и всё исчезает.