Украденный роман - Кантор Джиллиан - Страница 19

С тех пор я пила только вино и изредка коктейли.

– Что ж, тогда за старые добрые времена, – провозгласил Ной, рассеянно улыбнувшись, словно тоже вынырнул из воспоминаний. – Две «Короны»?

Когда через несколько минут принесли наше вызывающее острую ностальгию пиво, я выдавила лимон в бутылку, Ной в свою, и мы чокнулись.

– Так как продвигается твой проект? – отхлебнув пива, спросил Ной.

– Хорошо, – быстро ответила я, вспомнив об энтузиазме Чарли. Но даже такое короткое слово – «хорошо», – произнесенное вслух в разговоре с Ноем, сразу раздулось в моей голове до размеров чудовищной лжи. – В смысле… я не знаю, – запинаясь, призналась я. – Честно, все слегка странно. Чарли считает, что я разберусь, но… – Я снова замолчала, пожала плечами и отпила пива. Господи, этот вкус… я сразу вспомнила, ощутила как вживую, как мы с Ноем сидели в моей студии: мне тепло, я счастлива, строчу что-то на стареньком ноутбуке и полна такой любви к писательскому труду и лучшему другу, что кажется – забери что-то одно, и я умру на месте.

И вот я здесь, лишенная и того и другого. И все еще дышу.

– Я умею слушать, – сказал Ной. Его лицо смягчилось и стало моложе, и я увидела его таким, каким помнила по колледжу. Я кивнула, сделала еще глоток, но ничего не ответила. Пожевала в задумчивости нижнюю губу. – Знаю, знаю, – добавил он, – ты подписала неразглашение. Но ведь знаешь, дальше меня не пойдет, ты можешь рассказать мне все что угодно.

Мгновение я колебалась. Когда-то в прошлом Ной был моим самым близким человеком, и я, не задумываясь, доверилась бы ему. Но бутылка пива в баре не заполнит пять лет практически полного молчания после его громкого ухода с вечеринки в честь моей книги. Я не могла рисковать проектом, который обещал принести мне пятьдесят тысяч долларов и шанс возобновить писательскую карьеру. Слишком долго я ждала подобную возможность.

Поэтому я просто улыбнулась.

– Да нет, все в порядке, правда. Я вернусь в Бостон и соображу, что написать. Чарли уверена, что сможет продать эту книгу. Затея выгорит, вот увидишь.

Ной наклонился ко мне, взял мои руки в свои.

– Ливви, только прошу, будь осторожна, хорошо? В Малибу полно богатых маньяков.

Я хихикнула, ободряюще погладила его костяшки большими пальцами и ощутила, что руки Ноя изменились – стали руками мужчины, более грубыми и сильными. Эш, несомненно, был эксцентричен, и мне еще предстояло выяснить, чего же он от меня хочет, но он не был маньяком. По крайней мере на мой взгляд.

– Так мило, что ты беспокоишься, Ной, – наконец ответила я. – Но не стоит. У меня все под контролем.

К тому времени, как Эш заехал за мной два часа спустя, легкий туман в голове от выпитого пива уже рассеялся, а вот тоска, перехватившая дыхание, когда мы с Ноем обнялись в последний раз и он прошептал «до встречи» мне в волосы, никуда не делась. Так что я уселась в машину немного печальная, слегка уставшая и ломая голову над тем, о чем же мне писать по возвращении в Бостон.

Я не особо следила за дорогой, поэтому не заметила, что мы проехали поворот к дому и оказались на незнакомом отрезке шоссе.

– Мы ужинаем не у вас дома? – удивилась я.

– Сегодня такой чудный вечер, я решил, что мы для начала можем выпить пару бокалов у меня на яхте.

Подобная идея явно не имела ничего общего с обсуждением этапов нашего проекта, но Эш уже подъехал к гавани и припарковал машину. Когда он открыл мне дверь, я убедилась – вечер и в самом деле чудесный: чуть больше двадцати градусов, и соленый бриз доносит аромат волн.

Мы прошли по длинному причалу до самой большой и эффектной яхты (ну еще бы).

– Красотка, правда ведь? – улыбнулся Эш.

Следуя за ним к носу яхты, я высматривала название, отчасти ожидая увидеть надпись Je Reviens, но в итоге на меня выплыли большие голубые буквы: «Анджелика». На миг я запнулась и уставилась на это название, пытаясь понять, вызывает подобное совпадение восхищение или оторопь. Я снова вспомнила слова миссис Дэниелс о том, что мертвые преследуют нас, – и память об Анджелике окружала меня повсюду. Снова налетел бриз – более холодный у воды, чем на берегу, – и я задрожала.

– Пошли. – Эш мягко взял меня за руку и повел по сходням на борт. – Отсюда, с воды, закат особенно восхитителен, мы пожалеем, если пропустим его.

С веранды дома Эша закат был тоже достаточно восхитителен, но я удержалась от замечаний. Мы прошли на корму, где для нас был накрыт маленький стол, стояли ведерко с шампанским и два высоких бокала: ни дать ни взять сцена из романтического фильма, а не деловая встреча по поводу написания книги.

Эш придвинул мне стул, а потом запустил руку в стоящую рядом корзинку и вынул легкий плед.

– Вы, похоже, продрогли, здесь, на воде, уже свежо, – заметил он, деликатно закутывая меня в плед, на один лишний миг задержав ладони на моих плечах. Я замерла, с одной стороны желая, чтобы он не останавливался, с другой – чтобы не спешил.

Наконец Эш уселся напротив, но хотя налетел новый порыв свежего ветра, мне уже не было холодно – плед и его руки позаботились об этом. Я сдвинула солнечные очки с макушки обратно на глаза и перевела взгляд на почти слепящее желто-оранжевое зарево на горизонте. Эш открыл шампанское.

Я уже понимала, что он сказал правду – закат обещал быть потрясающим, даже лучше, чем из окон его дома: на воде солнце стало ближе, жарче, ярче, и даже волны словно пылали. Изумительное зрелище. Как и сам Эш.

– Хочу поднять тост за наше сотрудничество, – произнес он, разливая шампанское. – Завтра мой менеджер вышлет контракт вашему агенту для официального оформления. – Он вручил мне бокал, непреднамеренно задев мои пальцы своими, поэтому я с трудом разобрала его слова.

Соберись! Контракт. Эмилия Эшервуд. Пятьдесят тысяч долларов. Ребекка.

– За успех. – Эш звякнул своим бокалом о край моего.

– За успех, – пробормотала я, но едва пригубила шампанское и отставила бокал. Соберись. Вынула из сумки блокнот и ручку. – Эш, это прекрасный тост, но я по-прежнему не совсем понимаю суть нашего проекта, и нам нужно выяснить это сегодня, хорошо?

Он отпил шампанского, перевел взгляд на воду и несколько минут не произносил ни слова. Я вздыхала и грызла кончик ручки, набираясь решимости для достижения главной своей цели – договориться о сути проекта. С чего начнется наша книга? О чем именно она будет рассказывать? – вот два вопроса, без ответа на которые я не смогу вернуться в Бостон и начать работу над рукописью.

– Не уезжай, – вдруг сказал Эш так мягко, что слова почти растворились в плеске волн, качавших яхту.

Я решила, что неправильно расслышала.

– Что?

– Не. Уезжай. – Он наконец посмотрел на меня, непринужденно улыбнулся и добавил: – Пока что.

– Но… у меня самолет завтра вечером, и мне надо выписаться из отеля до полудня. – Администратор даже специально звонил, чтобы уточнить, съеду ли я вовремя, потому что с завтрашнего дня весь отель был арендован под свадьбу.

– У меня есть гостевая комната, даже целое гостевое крыло. Ты можешь остановиться там.

Я вспомнила спальню, где переодевалась после нашей прогулки, жутковатый портрет Анджелики над камином, экземпляр моей книги, который, возможно, мне только привиделся. Эш хотел, чтобы я осталась? С ним? Там?

– Я оплачу перенос твоего рейса, – продолжал Эш. – Останься хотя бы на несколько дней, пока не прибудут дневники. Я не готов еще отпустить тебя. – Его голос смягчился на последних словах, и он снова взглянул на меня – в золотом и оранжевом сиянии заходящего солнца его глаза казались особенно яркими. – Я имею в виду, мне кажется, нам еще много предстоит сделать, как ты сама только что сказала.

Он был прав – нам еще многое предстояло выяснить, а чем дальше я находилась от Эша и его семейной истории, тем труднее становилась моя задача. Но мысль о переезде в его дом, о том, чтобы двадцать четыре часа в сутки быть так близко к Эшу, вызывала и опасение, и восторг.