Песок - Хауи Хью - Страница 50

— Насколько все плохо? — спросила мать, и Вик поняла, что ошибалась. Мать думала не только о семье.

— Почти весь Спрингстон под песком, — ответила Вик, помешивая похлебку. — Восточные колодцы придется копать заново. Их засыпало. И насосы вместе с ними.

Коннер напрягся:

— Мне нужно выяснить насчет насоса в Шентитауне. И найти…

— Насоса в Шентитауне не хватит, чтобы снабдить всех водой, — сказала Вик. — Сколько людей с той стороны города приходили сюда к водозабору?

— Как насчет совета отца? — спросил Коннер, поворачиваясь к матери. — Может, нам следует уйти на запад, как он говорил?

Вик замерла с ложкой в руке. Похлебка пролилась на стойку.

— Когда это отец говорил, что нам нужно уйти жить в горы?

— Не в горы, — сказал Роб. — За них.

Повернувшись, Вик взглянула на взгромоздившегося на барный табурет младшего брата.

— Может, тебе стоит перейти на воду? — заметила она, решив, будто тот перебрал пива.

Роза положила руку на плечо Вик. Палмер странно посмотрел на сестру.

— Что? — спросила она. — Что ты так смотришь?

Казалось, будто все знают нечто такое, чего не знала она.

— Не волнуйся, — сказал Палмер. — Я сам узнал несколько часов назад.

— Дайте ей поесть, — приказала мать. — Вик, доедай похлебку, а потом пойдем со мной наверх.

— Наверх? — Вик почувствовала, как вспотели ее ладони, как подкатывает к горлу давний ужас. Вряд ли что-то могло ее заставить когда-либо снова подняться по этой лестнице. Внезапно у нее возникло желание вырвать вбитые ею несколько гвоздей, выдернуть их все, чтобы никто никогда больше не смог подняться по этим ступеням, ни она, ни ее мать, ни кто-либо еще. — Зачем ты хочешь, чтобы я поднялась наверх?

— Доедай похлебку. А потом я хочу тебя кое с кем познакомить.

Вик не могла сидеть и есть, пока все вокруг столь странно себя вели и не менее странно на нее смотрели.

— С кем? — спросила она.

И тут Роб выпалил то, чего не сказал бы никто другой.

— С нашей сестрой, — сообщил он. А когда Вик бросила на него взгляд, он показал ей свою кружку. — Это вода, клянусь.

— У меня нет времени на игры, — сказала Вик матери, стоя у подножия лестницы и держась рукой за перила, не в силах набраться смелости и сделать шаг. — Мне нужно вернуться к сарферу и добраться до Лоу-Пэба. Те, кто обрушил стену, готовы ударить по нему.

На ее спину легла ладонь, подталкивая наверх. Как тогда — когда ей было шестнадцать. Вик не поддалась. Мать поднялась мимо нее на ступеньку, повернувшись, окинула взглядом освещенную фонарями мрачную толпу и понизила голос.

— Не знаю, что вообще творится, черт побери, — сказала Роза, — или во что ты ввязалась. Не знаю, что там происходит. — Она готова была расплакаться, и Вик, забыв о своих страхах, прислушалась. — Слишком много всего для одного раза. Слишком много. — Она покачала головой и прикрыла рот ладонью. Вик увидела, что ее братья наблюдают за ними от стойки.

— Мама, тебе нужно немного отдохнуть. Делается все, что можно сделать. Спасать больше некого. С остальным можно подождать до утра.

— Твой отец все еще жив, — выпалила мать.

Вик схватилась за перила. «Медовая нора» словно скользнула обратно под дюны, закружившись вокруг.

— Что?..

Мать удержала ее за талию, не давая осесть на пол.

— Не знаю, как так сразу все случилось и в какие игры играют боги, но на следующий день после того, как ты ко мне приходила, Коннер и Роб принесли сюда девочку. На следующее утро после нашей с тобой встречи они явились сюда с голодной и раненой девочкой, которая выбралась из Ничейной земли.

— Что? — снова прошептала Вик, ничего не понимая. — Сколько она там провела? Как далеко забралась?

— Она не забрела туда отсюда, — сказала Роза. — Она из самой Ничейной земли. Поднимемся наверх. Пожалуйста.

Вик наконец поддалась на уговоры. Казалось, будто ее разум и чувства воспарили над землей.

— Что значит — отец все еще жив? Почему Роб назвал ее моей…

— Она твоя сестра. Сводная сестра. Ты должна ее услышать.

Оглянувшись, Вик увидела, что Палмер и Коннер поднимаются следом за ними. Роб слезал со своего табурета.

— А… папа? — Она посмотрела на балкон.

— Его держат по другую сторону Ничейной земли против его воли. Я все объясню. Но ты должна выбросить из головы Лоу-Пэб. Твой брат прав: возможно, уйти на запад — единственный выход. Думаю, именно это пытаются сказать нам боги.

Вик охватила злость при упоминании богов и разговоров о предназначении. Она видела слишком много мертвых, чтобы думать об этой суке по имени Судьба. Вик вдруг поняла, что стоит на балконе, глядя с высоты на множество страждущих и раненых, рыдающих и оплакивающих своих любимых, слушая их тихие всхлипывания, чувствуя запах пота в своем дайверском костюме, думая обо всех увиденных ею сегодня заживо погребенных, обо всех ужасах, посетивших это и без того несчастное место, об убитом Марко, о вмятом мужском лице за верстаком Грэхема, обо всех бомбах за многие годы, о насилии, о шрамах, о ведрах боли и страданий, которых было больше, чем песка.

— Никто за нами не надзирает, — сказала она матери и повернулась к собравшимся на лестнице братьям. — Никто не смотрит на нас сверху, — повторила она. — Все те созвездия, что мы видим, — лишь спины богов. — Она гневно ткнула пальцем в потолок. — Они отвернулись от нас. Неужели не понимаете? Наш отец мертв. У меня нет сестры. А теперь мне нужно в Лоу-Пэб.

Отстранившись от матери, она шагнула между братьями, едва не сбив с ног Роба. Мать крикнула ей, чтобы она подождала. Остановившись у стойки, Вик закрутила крышку на банке с пивом, схватила горбушку хлеба с тарелки Палмера и поспешила к двери. Когда она уже начала собирать снаряжение, Коннер бросился к ней:

— Вик, не уходи.

— Я переночую в сарфере, чтобы никто его не украл. Отправлюсь с первыми лучами солнца. Вернусь и проверю, как у вас дела, как только случится то, что должно случиться в Лоу-Пэбе.

— Лоу-Пэб ничего не значит, — сказал Коннер. — Ты должна выслушать ту девочку. Там целые города…

— Как Данвар? — Вик перекинула баллон через плечо. — Хватит мечтать, Кон. Начинай копать. Это единственное, что у нас есть в жизни.

— Что ж, если ты не останешься, тогда я с тобой.

— Как хочешь. — Вик кивнула в сторону второго баллона и снаряжения.

— Ладно, хорошо. Выходим с первыми лучами солнца?

Коннер потер руки. Казалось, его потрясло, что она готова была взять его с собой. На самом деле она нуждалась в нем и еще в двадцати таких же.

— Если так, пойду выясню, нужен ли я здесь в ближайшие несколько часов. И скажу маме, куда мы направляемся.

Вик пожала плечами:

— Ты знаешь, где припаркован сарфер. Если доберешься туда после рассвета, его уже там не будет.

Повернувшись, она толкнула дверь, радуясь, что вновь бежит из этого места. Именно здесь она научилась много лет назад этому искусству, именно здесь поняла, как же это приятно — бежать прочь.

Коннер стоял у двери, глядя вслед сестре. Вполне знакомая картина. Вряд ли он снова ее сегодня увидит. Для него стало привычным ее отсутствие месяцами, целый год. Столь же привычным был и страх, что она погибнет во время очередного нырка и он услышит об этом от кого-нибудь в школе. И теперь, когда они вместе пропитали песок собственным потом, ныряя бок о бок, чтобы спасти тех, кого еще можно было спасти, ее смерть стала бы для него еще большей потерей. Его сестра, которая всегда была яркой и далекой звездой в его жизни, вспыхнула подобно Венере. Он не мог оставаться здесь, когда она отправилась в Лоу-Пэб.

Но Коннеру не удалось бы ее догнать — у него не было стольких лет практики в беге. Он направился через заполненный людьми бар к лестнице, где с балкона все так же смотрела его семья. Какая-то женщина схватила его за запястье, благодаря со слезами на глазах, и Коннер вспомнил, как вытащил ее из засыпанного дома. Ее маленький сын ерзал у нее на коленях. С трудом сдерживая слезы, Коннер сжал ее плечо. Ему хотелось ответить, что благодарить не за что, но он боялся, что его голос может сорваться, что женщина увидит за внешним фасадом вовсе не того, кем он пытался выглядеть. Наверху лестницы его встретил Роб.