Кодекс Крови. Книга VIII (СИ) - Борзых М. - Страница 39

Я вернул регистратору контроль над телом в момент, когда передавал ему конверт с макром четвёртого уровня. У чинуши глаза практически вылезли из орбит от предвкушения скорого обогащения. Раскрыв конверт, он брезгливо вынул двумя пальцами макр четвёртого уровня и скривился. Уже собираясь отбросить конверт в сторону, он замер, услышав от меня лишь одно слово:

— Кадо, — что означало на японском «карточка».

Вынув из конверта лист бумаги, чиновник вчитался в старательно выведенные Тэймэй иероглифы:

«Возблагодарите покровителя за сей дар, если не хотите, чтобы Йошидо Магуро и Исао Масу узнали, кому вы на самом деле подписали разрешение на рыбный промысел в прибрежных водах Осаки».

Толстячка проняло. Это было заметно по каплям пота, выступившим у него на лбу. Регистратор потянулся было за договором для регистрации и даже дёрнул подбородком, когда увидел оттиск своей печати

— Аригато, — мы с Тэймэй по очереди поблагодарили чиновника и вышли из кабинета, не забыв прихватить с собой брачный договор.

«Он точно не поднимет шум?» — осторожно уточнила невеста по кровной связи, внешне сохраняя невозмутимое выражение лица.

«Воспоминания о регистрационных действиях у него останутся. Ни один менталист или ментатор не докажет вмешательство. Всё сделано добровольно и даже получена выгода. Уже только поэтому он точно не станет афишировать собственные дела. Лучше синица в руках…»

«…чем журавль в небе, — завершила за мной фразу невеста, — но мне всё равно было жалко отдавать этому уроду макр».

«Ну хочешь, создай копию его начальника, и пусть тот конфискует макр у подчинённого за то, что не поделился».

Я увидел, как загорелись азартом глаза Тэймэй, но не стал отговаривать невесту. У девушек тоже должны быть свои маленькие радости.

Когда Кирана соглашалась посмотреть, она вообще не представляла, что её ждёт. Она ослепла и оглохла, она утратила все связи с реальностью. Её тело перестало существовать, растворившись в стихии. Это состояние напугало, напоминая одиночество на берегу Реки Времени. Только если там её спасли родители, то здесь она была одна.

«Не правда».

«Ты не одна».

«Ты — я».

«Ты — мир!»

Шептала ей стихия разными голосами: звонкой каплей росы на рассвете, гулким рокотом волн прибоя, грохотом водопада в пропасти, тихим пением лугового ручья и жарким шелестом родника посреди оазиса.

Сознание Кираны рассыпалось на миллиарды осколков, проникая в недра земли, витая в воздухе, испаряясь на огне и замерзая во льдах. Она рыдала капелью и секла колкой вьюгой, она согревала дитя в деревянной лохани и сдвигала колесо мельницы, она утоляла жажду птенцов в гнезде и стояла паром над недавно политой ливнем пашней.

Она была миром, она дышала с ним в унисон, она обволакивала его шёлком прохлады. Она растворялась. Чувства одиночества как ни бывало. Её затопило единением. Видения мелькали одно за другим, не давая передышки. Шальной калейдоскоп не останавливался, пока она не почувствовала чьего-то присутствия. Чем-то родственного, а всё же чуждого, не способного раствориться. Она чувствовала зов, но не разбирала его.

Стихия отдаляла зов, искажала, заглушала, всё ускоряя ряд образов.

«Вернись!» — сквозь рокот водопада звал её кто-то.

«Вернись!» — сквозь шум прибоя захлёбывался крик.

«Вернись ко мне!»

Что-то не так было с ощущениями. Что-то жгло и кололось, мешая растворению. Что-то горячее вырвалось на свободу, требуя право голоса и сознания.

А потом она увидела. Калейдоскоп остановился на одном образе, где светловолосый и бородатый мужчина, скованный водными кандалами, стоял на коленях и звал её, вглядываясь в самую душу. По его губам она читала:

«Вернись ко мне!»

В груди заклокотали возмущение и почти детская обида.

«Ведь я же верила тебе! Доверилась! А ты пыталась подчинить и растворить в себе!»

Жар в груди нарастал, грозясь вырваться наружу жарким пламенем.

«Мне не нужны рабы, мне нужны друзья!» — был ответом тихий шёпот.

Оковы с мужчины спали, но он не спешил отводить взгляда.

«Если мы — друзья, то помоги нам добраться на плато!» — Кирана снова смогла осознавать себя отдельно от стихии, но не позволяла себе проявить страх за своих спутников.

Ответа не было достаточно долго, но всё это время охотница не отрывала взгляда от Ксандра.

«Хорошо!»

Из водной глади сформировалось шесть водных смерчей и подхватило мужчин с каменного пятачка. Кровники начали сопротивляться, но Ксандр окриком остановил их. Каким-то шестым чувством он ощущал намерения стихии. Когда же всех окунуло чуть ли не до дна долины, а затем вынесло прямо на край горного плато, мужчины онемели и активировали тактические военные щиты, готовясь к обороне.

— Объясни, что мешает нам сейчас отплыть на Кутиноэрабу и провести там закрытую семейную церемонию, как изначально и планировалось? — во мне зарождалось глухое раздражение. Ведь изначальные планы выглядели совсем не так. — Если это инициатива Исико-сан, то…

— Нет, — перебила меня невеста, почему-то покраснев, — это нужно для рода и… — она перевела взгляд в окно, из которого была видна башня принца Есихито, исполняющего обязанности императора в новой столице, — … это требование императора.

Через связь я чувствовал её смущение, а ещё понимал, что невеста не вполне честна со мной. Безусловно, озвученные ею причины имели место, но было что-то ещё, что Тэймэй не горела желанием афишировать.

— Такое ощущение, что я на принцессе императорского рода женюсь, — в сердцах выдохнул я, переворачивая третью страницу грядущих протокольных событий, запланированных императорским двором и продолжая анализировать эмоции будущей жены.

— Это почти так и есть, — Тэймэй смотрела в окно невидящим взглядом. — Покровительница императорского рода Тенбю, солнечная нэко, — кузина нашей вишнёвой кицунэ Инари. Наш род ответвился от императорского несколько тысяч лет назад, и до моего появления был единственной ветвью с прямым мужским наследованием.

— Поясни! — я чувствовал, что ответ приблизил меня к разгадке, но всё равно существовали дополнительные нюансы.

— Если бы я родилась мальчиком или у меня был бы брат, то шансы на правление в империи у нас были бы выше, чем у нынешней правящей семьи. Они наследуют по женской наследственной линии, а мы — по мужской.

М-да! То есть родись Тэймэй мужчиной, и правящая династия легко сменилась бы.

— У вас за этим так тщательно следят?

— У нас повёрнуты на церемониале и древности крови, — пожала плечами иллюзионистка. — Каждый аристократ знает свою родословную вглубь веков вплоть до основателя рода. А о величайшем разочаровании рода Инари не позлословил только ленивый.

— Это ты-то величайшее разочарование? — я на всякий случай уточнил. Маг девятого уровня в её-то возрасте — это удача и перспектива вырасти до десятки со временем.

— Я. Отец меня любил, но очень хотел сына. А потом тот прорыв… Ты знаешь, — невеста задумчиво смотрела на меня, но мысленно заново переживала главную трагедию своей жизни. — … мне кажется, что мать была беременна тогда, но потеряла ребёнка.

Тайн прибавилось. Если мыслить логически, то рождение родом Инари наследника мужского пола было не с руки императорскому роду, попросту выбивая из-под их седалища трон. Они вполне могли подстроить прорыв. Более того, пришло понимание, почему императорская семья всегда старалась держать род Инари в самых верных сторонниках и сподвижниках. Ещё бы, если у рода Тэймэй прав на престол больше.

— Странно, что при таких исходных данных тебя с рождения не выдали замуж за Есихито. Объединили бы две кровные линий и гарантировали право на престол вашим детям.

Когда я высказывал свои соображения, то не ожидал, что Тэймэй смутится.

— Мы были помолвлены до моих пяти лет. Отец потому и возил меня частенько во дворец, присмотреться к принцу. А после смерти отца я стала единственной наследницей и должна была возглавить род, что автоматически выводило меня с рынка невест.